Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
– Зачем? – удивилась Гермиона.
– Он сказал, что это образцовое колдовство, – пожала плечами Джинни.
– По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, – рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. – Это, между прочим, они прислали, – сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. – Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?
Гермиона неодобрительно покосилась на него и спросила:
– Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?
– Да, – ответил Невилл. – Всё снова идёт своим чередом.
– Филч небось на седьмом небе от счастья? – поинтересовался Рон, прислоняя к кувшину с водой маленький портрет Дамблдора, извлечённый из обёртки с лягушкой.
– Не сказала бы, – возразила Джинни. – По-моему, он чувствует себя просто ужасно… – Она понизила голос до шёпота. – То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.
Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала на кровати напротив, неподвижно уставившись в потолок. Чтобы вызволить её, Дамблдор в одиночку отправился в лес к кентаврам; как ему удалось вернуться оттуда вместе с полуживой Амбридж, не получив даже царапины, никто не знал, а сама Амбридж ничего об этом не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько знали ребята, ещё не произнесла ни единого слова. Почему – не известно. Её мышиного цвета волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрёпаны и в них до сих пор виднелись мелкие прутики и листья, но в остальном она выглядела вполне здоровой.
– Мадам Помфри говорит, что у неё нервное потрясение, – шепнула Гермиона.
– А я считаю, она просто дуется, – откликнулась Джинни.
– Во всяком случае, она подаёт признаки жизни, когда слышит вот это, – сказал Рон и тихонько поцокал языком.
Амбридж подскочила в кровати, с диким видом озираясь по сторонам.
– Что-нибудь не так, профессор Амбридж? – высунувшись из кабинета, окликнула её мадам Помфри.
– Нет… нет, – пробормотала Амбридж, снова опускаясь на подушки. – Кажется, померещилось…
Гермиона и Джинни прыснули, зажав ладонями рты.
– Кстати, о кентаврах, – сказала Гермиона, немного придя в себя. – Кто теперь преподаёт прорицания? Флоренц остался у нас?
– По-моему, у него нет выбора, – ответил Гарри. – Другие кентавры уже не позволят ему вернуться.
– Может, они с Трелони будут преподавать вместе? – предположила Джинни.
– Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, – заявил Рон, жуя четырнадцатую лягушку. – Спросите меня, так сам предмет дурацкий – и даже Флоренц его не спасёт…
– Как можно так говорить! – возмутилась Гермиона. – Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества всё же бывают?
Сердце у Гарри забилось сильнее. Он не раскрыл содержания пророчества из Отдела тайн ни Рону, ни Гермионе, да и вообще ни одной живой душе. Невилл сказал всем, что оно случайно разбилось в Комнате смерти, и пока Гарри ничего к этому не добавил. Он ещё не был готов увидеть их лица после того, как они услышат, что ему придётся стать либо жертвой, либо убийцей – третьего не дано…
– Жалко, что оно погибло, – тихо сказала Гермиона, покачав головой.
– Да уж, – согласился Рон. – Правда, Сами-Знаете-Кто тоже так и не узнал, что там было… Куда это ты собрался? – добавил он с удивлением и разочарованием, заметив, что Гарри поднялся с места.
– Э-э… к Хагриду – отозвался Гарри. – Он только что вернулся, а я обещал зайти к нему повидаться и заодно рассказать, как вы себя чувствуете.
– Ну, тогда ладно, – буркнул Рон, завистливо глядя из окна спальни на кусочек яркого голубого неба. – Эх, нам бы с тобой…
– Передай ему привет от нас! – крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. – И спроси, как поживает его… его маленький друг!
Гарри махнул рукой, показывая, что всё слышал, и скрылся за дверью.
В замке стояла тишина, необычная даже для воскресенья. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в своё удовольствие – ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденное. Гарри неторопливо брёл по пустынному коридору, поглядывая в окна; он видел, как кто-то, оседлав метлу, отрабатывает над стадионом фигуры пилотажа, а кто-то купается в озере вместе с гигантским кальмаром…
Он никак не мог решить, что для него сейчас лучше – уединиться или побыть с людьми. Стоило ему очутиться в компании, как его тянуло уйти, а в одиночестве он сразу начинал скучать по товарищам. Пожалуй, подумал он, ему и вправду стоит навестить Хагрида – ведь они ещё ни разу толком не поговорили после его возвращения.
Едва Гарри спустился в вестибюль по мраморной лестнице, как из двери справа – Гарри знал, что она ведёт в гостиную Слизерина, – показались Малфой с Крэббом и Гойлом. Гарри стал как вкопанный; замер и Малфой с друзьями. Тишину нарушали лишь крики, смех и всплески, долетающие сюда через распахнутые парадные двери.
Малфой огляделся – Гарри понял, что он проверяет, нет ли поблизости преподавателей, – потом снова повернулся к Гарри и тихо проговорил:
– Ты покойник, Поттер.
Гарри поднял брови.
– Странно, – заметил он. – А я думал, что покойники не ходят.
Таким злобным он Малфоя ещё не видел; глядя на это бледное, остроносое лицо, искажённое яростью, он почувствовал своего рода отстранённое удовлетворение.
– Ты мне за всё заплатишь. – Голос Малфоя был чуть громче шёпота. – Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с моим отцом…
– Я в панике, – насмешливо отозвался Гарри. – Думаю, встреча с Волан-де-Мортом была просто лёгкой разминкой по сравнению с тем, что приготовили для меня вы трое… В чём дело? – добавил он, заметив, что при звуке этого имени Малфой, Крэбб и Гойл застыли как громом поражённые. – Он же приятель твоего папаши! Неужто ты его боишься?
– Думаешь, ты крутой, Поттер. – Малфой двинулся к нему в сопровождении Крэбба и Гойла. – Ладно, дай только срок, и я с тобой разберусь. Тебе не удастся засадить моего отца в тюрьму…
– А по-моему, я уже засадил его туда, – откликнулся Гарри.
– Дементоры ушли из Азкабана, – спокойно заметил Малфой. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как отец с друзьями окажется на свободе.
– Да, наверное, – согласился Гарри. – Но, по крайней мере, все узнали, какие они мерзавцы…
Малфой сделал резкое движение, но Гарри опередил его – он выхватил свою палочку раньше, чем рука Малфоя нырнула в карман мантии.
– Поттер!
Под сводами вестибюля раскатилось громкое эхо. На лестнице, ведущей в подземелье, вырос Снегг, и Гарри мгновенно захлестнула лютая ненависть, которая не шла ни в какое сравнение с его неприязнью к Малфою… Что бы там ни говорил Дамблдор, он никогда не простит Снегга… никогда…
– Что это вы делаете, Поттер? – холодно, как всегда, спросил Снегг, направляясь к ним.
– Пытаюсь решить, каким заклятием угостить Малфоя, сэр, – свирепо ответил Гарри.
Снегг пронзил его взглядом.
– Немедленно уберите палочку, – жёстко сказал он. – Минус десять очков Грифф… – Он посмотрел на гигантские песочные часы у стены, и на губах у него появилась ядовитая усмешка. – Ах вот как – похоже, в гриффиндорских часах уже не осталось очков, которые можно было бы отнять. Что ж, Поттер, в таком случае нам придётся просто…
– Добавить новые?
Профессор МакГонагалл только что взобралась в замок по парадной лестнице; в одной руке у неё был клетчатый саквояж, а в другой – трость, на которую она тяжело опиралась. Впрочем, судя по цвету лица, чувствовала она себя не так уж плохо.
– Профессор МакГонагалл! – Снегг шагнул вперёд. – Я гляжу, вас уже выписали из больницы!
– Да, профессор Снегг, – подтвердила МакГонагалл, движением плеч освобождаясь от дорожного плаща. – Со мной абсолютно всё в порядке. Эй, вы двое, – Крэбб! Гойл!
Она величественно поманила их к себе, и они неуклюже подошли, шаркая огромными ножищами.
– Вот, – профессор МакГонагалл ткнула саквояж в грудь Крэббу а плащ – Гойлу. – Отнесите это, пожалуйста, в мой кабинет.
Они повернулись и потопали вверх по мраморной лестнице.
– Итак… – МакГонагалл перевела взгляд на песочные часы. – Я полагаю, что Поттер и его друзья заслужили по пятьдесят очков каждый – ведь благодаря им мир наконец признал, что Волан-де-Морт возродился! Как вы считаете, профессор?
– Что? – вырвалось у Снегга, хотя Гарри знал, что он прекрасно всё слышал. – А… ну да… пожалуй…
– Значит, по пятьдесят очков Поттеру, обоим Уизли, Долгопупсу и мисс Грейнджер, – сказала МакГонагалл, и в нижнюю половину гриффиндорских часов дождём посыпались рубины. – Ах да, и ещё пятьдесят мисс Лавгуд, разумеется, – добавила она, и в часы Когтеврана упала горсть сапфиров. – А теперь – вы, кажется, хотели отнять у Поттера десять очков, профессор Снегг? Минутку…
