Римма Кошурникова - Следствие по всем правилам

— Альбатроса я сейчас прогулять повел… — с ходу запел Миша.

— Еще одну срубили?! — испугался Петька.

Ягодкин крутнул головой.

— Зажегся свет на чердаке у Маринки в ба-ба-ба-шенке…

— Говори нормально! — рассердился Петька.

— Вчера в-вечером и-и сегодня… Й-а Альбатроса п-прогуливал… — и далее Миша поведал о том, что по чердаку северной башни, где живет Маринка Баркина, ходил кто-то неизвестный. С фонариком.

Командир группы почувствовал, как дело снова «запахло керосином»: тюк, который накануне затаскивали в подъезд две подозрительных личности — раз! Голубая метелка, которую нашел Андрюшка, — два! Теперь свет на чердаке…

— Я — сейчас! Надо проверить! — он исчез и через минуту появился обутым и одетым.

— А Т-тулупчиков? — напомнил Миша. — За-зару-гается.

— Боишься? — сощурился Петька.

Миша Ягодкин покраснел, а глаза подозрительно заблестели.

— Вместе до-оговаривались…

— Сначала разведаем, потом скажем!

Но сбежать тайно не удалось. Татьяна Ивановна стояла в дверях:

— Куда?.. А завтракать?

— Альбатрос заболел! — на ходу сочинил Петька. — Уже лапы вытянул и глаза закатил, — продемонстрировал для убедительности он. — Наверное, мышь несвежая попалась.

— Надо немедленно вызвать ветеринарного врача, — решительно заявила Татьяна Ивановна. — Подождите, я номер в справочнике посмотрю…

Миша открыл было рот, но Петька так пихнул его в бок, что он чуть не подавился.

— Давай ходу!

Они кубарем скатились с лестницы и бежали еще некоторое время, пока Миша не запнулся и не проехался на животе по обледенелой асфальтовой дорожке.

«Новости были „на большой“, и мысли у меня закрутились субсветовой скоростью».

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«Накануне я условился с пацанами, что позвоню сам, потому что еще не знал, чем закончится мой разговор с Колькой.

Сначала я набрал номер Лаптевых. Татьяна Ивановна сразу меня узнала и сообщила:

— Андрюша еще не вставал, а Петя уже ушел.

Я немного остолбенел.

— Игорь, ты что молчишь?.. Позвать Андрюшу?

— Не надо. Случайно не знаете, где Петр?

— За ним зашел Миша, и они умчались к Ягодкиным: заболел Альбатрос — отравился мышью. Пока я пыталась дозвониться до врача, их и след простыл…

Татьяна Ивановна всегда говорит очень долго, а в этот раз — бесконечно! Она рассказала, что Альбатрос — породистый кот, и в этом его несчастье, потому что беспородные звери, все без исключения, очень выносливы. А кошки — вдвойне, но у породистых с приспособляемостью к окружающей среде дело, обстоит значительно хуже, так как человек со своей заботой о них сильно им навредил. И поэтому помощь ветеринарного врача просто необходима…

— Ты меня слушаешь?.. Игорь, если ты увидишь мальчиков, то скажи, что я все-таки дозвонилась до ветлечебницы. Они предложили привезти кота к ним. Это знаешь где?.. — тут Татьяна Ивановна велела мне подождать у телефона, так как у нее, кажется, сбежало молоко.

Ждать я, естественно, просто не мог — бросил трубку и позвонил Ягодкиным.

— Алло! — мне показалось, ответил Мурзик.

— Как поживает Альбатрос? Животик не болит?

В трубке помолчали, а потом возмущенно потребовали:

— Не хулиганьте! — и сразу загудело: ту-ту-ту…

Мне стало беспокойно: эти два шустрика оклеветали безвинное животное, чтобы смыться. Куда и зачем?.. Как бы не наломали мои сотруднички „прутиков“!

Я подхватился и — к Терему! Иду, соображаю, где искать? В роще?.. Делать там сейчас нечего — темно. В подвале? Вдруг вздумают кладовку вскрывать?.. У меня даже испарина выступила. Лучше бы я не посвящал их в свои планы!..

А Терем все-таки законный дом! Правильное прозвище ему прилепили, Я раньше как-то внимания не обращал: дом и дом. А тут — невольно остановился: до чего красиво! Утренние сумерки густо-сиреневые, с небольшой дымкой. С противоположной стороны, с востока, пробиваются первые лучи из-за горизонта и подсвечивают дом по контуру. Резные крыши на башнях, петухи — на шестах. Если бы не антенны — полное впечатление древнего города…

И вдруг замечаю: в чердачном окне южной башни какое-то движение! Вроде кто-то ходит с фонарем. Мазнет светом — исчезнет…

Другой бы, может, и внимания не обратил, но я стараюсь воспитывать в себе здоровое любопытство и наблюдательность. Спрашиваю: кто так рано полезет на чердак? Кладовки — в подвале, на чердак никто барахло не потащит. Значит, взрослые исключаются. Парни?.. Например, покурить или в карты перекинуться? Но не до свету же!..

Короче, полез туда. Поднялся по винтовой лестнице, а от верхней площадки — еще лестница. Снова — площадка, совсем маленькая, с перилами и дверь, необычная, почти квадратная, с порогом. Приоткрыта.

Пока придумывал предлог зайти, дверь — скрр! — медленно отъезжает и нате — помощники мои! Оба. Остолбенели взаимно.

— Что тут делаете? — строжусь, а самого смех разбирает.

Петух с Мурзиком перетолкнулись, кому первому говорить, и Лаптев изложил все, с подробностями.

Новости были просто „на большой“, главное, удачно укладывались в мою схему. И мысли у меня закрутились с субсветовой скоростью».

«В эту ночь мне приснился снег. Он падал и падал и засыпал меня заживо. Я закричал и проснулся».

Андрей проснулся с бешено бьющимся сердцем, как будто он долго бежал и задохнулся. Сон не забывался, как обычно, а стал еще явственнее. И даже не сами события сна, а чувство страха, ужаса и беспомощности, которые он только что пережил: снег, белый и невесомый, падал снежинка за снежинкой, наваливался тяжестью, сковывал движения, оставляя силы только на крик. А на помощь никто не приходил…

Он глубоко вздохнул, освобождаясь от наваждения, и вдруг подумал, что сейчас встанет и пойдет к Марине, как условились накануне, и поговорит с ней откровенно. Ведь вчера весь вечер она пыталась заговорить, а он, бесчувственный болван, ничем не помог ей. Марина мучается, что-то ее угнетает, а довериться боится или гордость не позволяет показаться слабой…

Решение оказалось настолько простым, что Андрей даже засмеялся.

— Андрюша, к телефону! — позвала Татьяна Ивановна.

Андрей вздрогнул: Маринка!

— Алло! — хрипло сказал он в трубку. — Лаптев слушает.

— Очень хорошо, что слушает, — голос был незнакомый. — Здравствуй. Чернецов.

Андрей почти забыл о своем визите в милицию и немного растерялся.

— Что, не помнишь?

— Нет, просто не ожидал.

— Ну, так. Подойти к нам сюда можешь? К десяти ноль-ноль.

— М-могу, — с запинкой сказал Андрей.

— И ладушки. Будь! — трубку положили.

Этот вызов менял все планы. Необходимо предупредить Марину, что рейд по квартирам откладывается.

Звонить Андрей не стал: лучше зайти! Все равно по дороге, только чуть-чуть — в сторону. В его распоряжении сорок минут — успеет!

— Мама, меня вызывают в милицию. Наверное, по заявлению.

— Андрюша, может быть, пойти с тобой? Или папу с работы вызвать? — Татьяна Ивановна неизвестно отчего разволновалась.

— Да что ты, мама!..

Всю дорогу до Терема Андрей почти бежал, а в мозгу стучали молоточки: увидеть… увидеть… увидеть…

Фигурно обитая дверь плавно, без скрипа отворилась.

— Вам кого? — на пороге стоял круглоголовый, с редким светлым пушком за ушами, толстощекий и улыбчивый мужчина. Он чем-то напоминал Марину. Но странно: те же выпуклые голубые глаза в темных пушистых ресницах, курносый нос и пухлые губы на его лице выглядели неуместно и даже карикатурно.

— Доброе утро, — Андрей снял шапку.

— Здравствуйте, — Баркин слегка склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.

— Марина дома?

— Ира!.. Ирина Петровна! — куда-то назад прокричал он. — Где Маришка?

— А кто спрашивает? — за спиной Баркина выросла фигура женщины в темно-вишневом халате. Черный газовый шарф был искусно уложен в высокую шапочку-тюрбан.

«Красивая», — подумал Андрей.

— Кто вы, молодой человек? — Баркин посторонился, давая место супруге.

— Лаптев. Андрей.

— А, это тот мальчик, — вспомнила Ирина Петровна, — о котором Марина вчера рассказывала. Помнишь, Валя?

Они обменялись мимолетным взглядом, значения которого Андрей не понял.

— Поговори с ним, — нараспев произнесла Ирина Петровна. — Марина скоро вернется, — прибавила она и скрылась за плотной портьерой гостиной.

— Пригласить вас в комнату невозможно: Ирина Петровна собирается на работу, — как бы извиняясь, сказал Баркин.

Андрей кивнул и принялся за уши кроликовой шапки: в подобных затруднительных положениях они были незаменимы.