Эдуард Гранстрем - Елена-Робинзон. Приключения девочки на необитаемом острове
Долго любовалась Елена этой волшебной картиной лунной тропической ночи, пока наконец сон не сомкнул её усталых глаз.
Глава XIV
Отец Елены ещё спал, когда она тихо вышла из пещеры с топором и куском материи. Утро было тихое и ясное. Спустившись к берегу, она увидела за выступом большого камня двух небольших черепах, мирно спавших на отмели, едва покрытой водой. Елена осторожно подошла к ближайшей из них и только что намеревалась перевернуть её, чтобы овладеть ей, как та быстро юркнула в воду. Другая черепаха ещё раньше успела скрыться под водою.
Елена подосадовала на свою оплошность и пошла отыскивать жердь для флага. Вдали, у берега, рос непроницаемый лес каких-то чрезвычайно тонких, стройных деревьев, из которых некоторые достигали пятидесяти футов вышины.
Подойдя к этому лесу, Елена, к удивлению своему, увидела, что эти деревья точь-в-точь похожи на бамбуковую палку отца, которую она видела дома. Она никак не воображала, чтобы тростник мог достигать такой необычайной высоты.
Теперь только ей стала понятна прочитанная недавно интересная книга о путешествии по Китаю. В ней говорилось о страшных непроходимых бамбуковых лесах, в которых дикие звери подстерегают свою добычу. Китайцы с замечательным искусством делают из бамбука не только бумагу, мебель и всевозможные другие предметы, но даже строят дома, мосты, корабли.
Тут же, около бамбука, росло другое низкое растение с длинными узкими листьями, в котором Елена узнала сахарный тростник.
Вырубив несколько жердей, она очистила их от сучьев и понесла на гору, с которой открывался широкий вид на море.
Когда она поднялась наверх, в груди её шевельнулась тайная надежда увидеть в океане белеющий парус.
Но напрасно наводила она подзорную трубу по всем направлениям, напрасно зорко всматривалась в далёкий горизонт — насколько хватало глаз, на необозримом поле вод не видно было ни малейшего пятнышка. Перед ней расстилалось одно синевато-зелёное море, сливавшееся вдали с голубым сводом неба.
С глубоким вздохом развернула она кусок голубой материи и привязала его к тонкому концу самой высокой жерди, рассчитывая употребить другие в виде подпорок.
Но сколько она ни искала, нигде не могла заметить на горе ни расселины, ни другого подходящего места, где можно было бы прочно укрепить флаг.
Разбросанные на горе камни и обломки скал навели её на мысль собрать их для этой цели в груду. Не прошло и часа, как длинная жердь с высоко развевающимся большим флагом была со всех сторон обложена грудой камней.
Не без волнения смотрела Елена в продолжение нескольких минут на этот движущийся, словно живой, кусок материи, а затем, окинув ещё раз глазами далёкий горизонт, разочарованная, спустилась к отмели.
Набрав десятка два устриц, она отправилась к пещере и ещё издали заметила, что отец стоит у входа и, по-видимому, с тревогой поджидает её.
Успокоив его, Елена решила тотчас же начать переносить вещи с морского берега, опасаясь новой бури.
Эта работа заняла у неё весь день.
В особенности тяжёлым оказался пропитанный водой тюк материи. С большим трудом перекатывала она его по берегу. Вкатить же его на гору нечего было и думать. После недолгого раздумья она развернула его, разрезала на большие куски и таким образом перенесла их в пещеру.
Только теперь вспомнила Елена о своих пернатых питомцах, весь день остававшихся без пищи и, вероятно, умиравших с голоду. Горько упрекала она себя за свою рассеянность. Несмотря на поздний час, она нарвала горсть спелых ягод и побежала к отдалённой беседке. Но каково было её удивление и горе, когда она нашла гнездо пустым. Вероятно, голод заставил бедных птенцов покинуть его.
На следующее утро Елена спустилась к озеру за водой. Среди каких-то белых водяных растений она, к радости своей, увидела двух едва оперившихся лебедей, в которых тотчас признала своих питомцев. Она стала бросать им ягоды, но лебеди не подплывали близко, а держались в отдалении.
Елена очень пожалела, что упустила случай приручить этих интересных птиц, но поправить дело было уже поздно.
Только теперь она обратила внимание на прекрасное водяное растение, около которого плавали лебеди. Роскошные белые цветы с розоватым оттенком красовались среди больших щитообразных листьев стального цвета, большая часть которых покоилась на воде и сверкала подобно серебру.
Вырвав один цветок с корнем, Елена зачерпнула в чашу воды и, вернувшись к отцу, описала ему этот замечательный цветок.
— Это лотос! — сказал старый моряк, ощупывая длинный стебель вместе с корнем. — Я видел этот цветок в Китае, где корнями этого замечательного растения, содержащими в себе очень много муки, кормятся сотни тысяч людей. Кроме того, надо сказать тебе, друг мой, что это растение имеет также и культурно-историческое значение. В древние века его воспевали не только поэты. Художники изображали его на памятниках как символ плодородия. В Египте, на колоннах развалин Карнака, и теперь ещё можно встретить изображение этого цветка. Помнишь, Елена, ты мне дома читала Гомера?
Я теперь вспомнил то место, где он говорил о лотосе как кормильце народа: «Кто только отведывал растение лотос»… Цветок этот известен с незапамятных времён не только в Египте, Индии и Китае; от цветёт во всём своём великолепии даже и в устье Волги. Однако нигде его не чтут так высоко, как в Китае и Индии. Там он пользуется не только любовью народа, но считается любимцем бога Будды, храмы которого всегда украшаются этими цветами, символизирующими собою всё прекрасное и непорочное. Народ верит, что души усопших собираются в известный день среди лотосов, и готовит им торжественную встречу: к стеблям и листьям этого растения прикрепляют множество маленьких свечей и расставляют вокруг него пищу и питьё. Поздно ночью бог Будда является туда, садится на лотосовых лист и начинает судить усопшие души, награждая или наказывая их по заслуге.
С любопытством выслушав интересный рассказ отца, в нескольких словах обрисовавшего верование целого народа, Елена отправилась набрать для завтрака плодов и устриц.
На берегу она невольно остановилась перед несколькими роскошными пальмами, широкая листва которых парила в недосягаемой вышине, пропуская через себя только отдельные лучи знойного солнца. Среди тёмной зелени их красовались спелые заманчивые плоды.
Елена задумалась. Добраться до вершины высоких пальм без лестницы было невозможно. После недолгого раздумья она побежала к бамбуковому лесу и хотела было вырвать несколько жердей, но бамбук не ломался, а только гнулся. Она сходила в беседку за топором и с его помощью вырубила две блинные жерди. Срубив с них ветви, она вырубила ещё несколько тонких жердей, наколола из них около тридцати перекладин и затем крепко перевязала их тонкими лианами, вполне заменившими ей верёвки.
Она так усердно занялась своей лестницей, что не заметила, как наступил полдень. Пот градом катился с её загорелого лица. После нескольких тщетных попыток ей удалось наконец крепко связать перекладины — и лестница была готова. Оставалось только приставить её к пальме и достать плоды. Но после многих напрасных усилий Елена должна была отказаться от этой мысли. Несмотря на то, что лестница была сравнительно не тяжела, она никак не могла приподнять её и приставить к дереву.
Разочарованная, отправилась она к отмели, нашла несколько устриц и вернулась к отцу, которого уже начало тревожить долгое отсутствие дочери.
— Не печалься, друг мой, — утешал он Елену, выслушав рассказ о неудачной попытке добраться до кокосовых орехов, — я помогу тебе приставить лестницу. Напрасно ты понадеялась на свои силы. Пойдём туда вместе.
Глава XV
Когда они часа три спустя подошли к тому месту, где Елена оставила лестницу, старый моряк сначала убедился, крепко ли перевязаны перекладины, а затем стал помогать дочери подставить лестницу к пальме. Только теперь она поняла, что напрасно пыталась одна справиться с этой длинной лестницей, так как даже им вдвоём только с большим трудом удалось приставить её к дереву.
Елена взяла топор и стала осторожно подниматься. Лестница гнулась и сильно качалась под ней. Но вот она, наконец, добралась до верхушки, с торжеством обхватила её и оглянулась кругом.
Под ней, как на ладони, сверкало маленькое озеро, виднелась знакомая роща с пещерами и беседками, а в отдалении раскинулся непроходимый девственный лес с тёмной густой листвой.
С правой стороны вся пальмовая роща мерно волновалась, подобно морю. В особенности прекрасен был вид одиноких пальм, высившихся на крутых скалах.
С моря прохладный ветерок, и, как бы перешёптываясь между собой, тихо кивали вершины могучих, стройных пальм, спокойно созерцавших с недосягаемой вышины необозримые воды океана.
