Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков
– Паганель! Я полагаюсь на вашу проницательность. Не ошибочно ли наше толкование этого документа? Логичны ли дополненные нами слова?
Паганель ничего не ответил – он размышлял.
– Быть может, неверны наши предположения относительно места катастрофы? – продолжал Гленарван. – Разве слово «Патагония» не бросается в глаза даже самому непроницательному человеку?
Паганель продолжал молчать.
– Наконец, слово «индеец» не говорит ли за то, что мы правы? – прибавил Гленарван.
– Несомненно, – отозвался Мак-Наббс.
– А тогда разве не очевидно, что потерпевшим крушение в ту минуту, когда они писали эти строки, грозила опасность попасть в плен к индейцам?
– Тут я остановлю вас, дорогой Гленарван, – заговорил наконец Паганель. – Если ваши первые выводы и верны, то последний, во всяком случае, мне не кажется правильным.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Элен. Глаза всех присутствующих устремились на географа.
– Я хочу сказать, что капитан Грант в настоящее время в плену у индейцев, – ответил Паганель, делая ударение на конце фразы, – и добавлю, что документ не оставляет никаких сомнений на этот счет.
– Пожалуйста, разъясните это, господин Паганель, – попросила мисс Грант.
– Нет ничего легче, дорогая Мэри: вместо того чтобы читать «станут пленниками», нужно читать «стали пленниками», и тогда все становится ясно.
– Но это невозможно! – воскликнул Гленарван.
– Невозможно? А почему, мой уважаемый друг? – спросил, улыбаясь, Паганель.
– Да потому, что бутылка могла быть брошена только в тот момент, когда судно разбивалось о скалы. Отсюда и вывод, что градусы широты и долготы, означенные в документе, указывают на место крушения.
– Ничто этого не доказывает, – с живостью возразил Паганель. – Если допустим, что индейцы увели потерпевших крушение в глубь материка, я не вижу, почему эти несчастные не могли бы с помощью той же бутылки дать знать, где именно находятся они в плену.
– По одной простой причине, дорогой Паганель: для того чтобы бросить в море бутылку, надо, во всяком случае, быть у моря.
– Да, но за отсутствием моря можно быть и у рек, впадающих в это море.
Удивленное молчание встретило этот ответ – неожиданный, но не заключавший в себе ничего невероятного. По заблестевшим глазам своих слушателей Паганель мог понять, что в сердце каждого из них снова затеплилась надежда.
Первой прервала молчание Элен.
– Какая мысль! – воскликнула она.
– И какая хорошая мысль! – наивно добавил географ.
– Что же, по вашему мнению, надо предпринять? – спросил Гленарван.
– Я считаю, что надо найти то место на Американском материке, где проходит тридцать седьмая параллель, и затем следовать вдоль нее, не уклоняясь даже на полградуса, до того пункта, где эта параллель уходит в Атлантический океан. Двигаясь по этому маршруту, нам, быть может, и удастся найти потерпевших крушение на «Британии».
– Мало шансов, – заметил майор.
– Как ни мало шансов, нам все же нельзя не считаться с ними, – возразил Паганель. – Если предположение мое верно и бутылка была действительно принесена в океан водами одной из рек этого материка, мы не можем не напасть на следы пленников. Смотрите, друзья мои, смотрите на карту этой страны: я докажу вам с полной очевидностью правильность моего утверждения.
Говоря это, Паганель разложил на столе карту Чили и аргентинских провинций.
– Смотрите же, – повторил он, – следуйте за мной в этой прогулке по Американскому материку. Переберемся через узкую полосу Чили. Перевалим через Кордильеры. Спустимся к пампасам. Разве в этой местности мало рек, речек, горных потоков? Нет. Вот Рио-Негро, вот Колорадо, вот их притоки; все они пересечены тридцать седьмой параллелью, и все они свободно могли унести в море бутылку с документом. Быть может, там, среди какого-нибудь оседлого племени индейцев, на берегу одной из этих малоизвестных рек, в каком-нибудь ущелье сьерра,[28] те, кого мы имеем право назвать нашими друзьями, ждут, томясь в плену, чудесного избавления. Можем ли мы обмануть их надежды? Разве не все вы согласны, что нам надо неуклонно придерживаться вот этой линии, которую сейчас проводит по карте мой палец? А если, вопреки моим предположениям, я и на этот раз ошибаюсь, разве не наш долг двигаться дальше по тридцать седьмой параллели, и если это понадобится для разыскания потерпевших крушение, то и совершить по этой параллели кругосветное путешествие?
Эти великодушные слова, произнесенные Паганелем с таким воодушевлением, произвели глубокое впечатление на слушателей. Все встали и начали пожимать ему руку.
– Да, отец мой там! – крикнул Роберт, пожирая глазами карту.
– И мы найдем его там, мой мальчик, – заявил Гленарван. – Действительно, ничего не может быть логичнее толкования документа, сделанного нашим другом Паганелем, и надо без всяких колебаний идти по указанному им пути. Или капитан Грант попал в плен к многочисленному племени, или к племени малочисленному, слабому. В последнем случае мы сами его освободим. В первом же случае, разузнав о положении капитана, мы возвращаемся на восточное побережье, садимся на «Дункан» и достигаем Буэнос-Айреса. Здесь майор Мак-Наббс организует такой отряд, который справится со всеми индейцами аргентинских провинций.
– Правильно, правильно, сэр! – воскликнул Джон Манглс. – А я еще добавлю, что этот переход через материк безопасен.
– Безопасен и неутомителен, – подтвердил Паганель. – Сколько людей совершили этот переход, не располагая нашими возможностями и не имея перед собой, как мы, великой цели, их воодушевляющей! Разве некий Базилио Вилармо не прошел в 1782 году от Кармена до Кордильер? А чилиец, судья из провинции Консепсион, дон Луиз де ла Круц, выйдя в 1806 году из Антуко и перевалив через Кордильеры, не добрался ли после сорока дней до Буэнос-Айреса, следуя по тридцать седьмой параллели? Наконец, полковник Гарсиа, Алсид д'Орбиньи и мой почтенный коллега доктор Мартин де Мусси – разве они не изъездили этот край во всех направлениях, совершив во имя науки то, что мы собираемся совершить во имя человеколюбия!
– Господин Паганель! Господин Паганель! – воскликнула Мэри Грант дрожащим от волнения голосом. – Как отблагодарить вас за самоотверженность, которая подвергнет вас стольким опасностям!
– Опасностям? – воскликнул Паганель. – Кто произнес здесь слово «опасность»?
– Не я! – отозвался Роберт.
Глаза мальчугана сверкали, и взгляд их был полон решимости.
– Опасности! – продолжал Паганель. – Существуют ли вообще опасности? К тому же, о чем тут идет речь? О путешествии всего в каких-нибудь тысячу четыреста километров – ведь мы будем двигаться по прямой линии; о путешествии, которое будет совершаться под широтами, соответствующими широтам Испании, Сицилии, Греции в Северном полушарии, следовательно приблизительно в тех же самых климатических условиях; о путешествии наконец, которое продлится максимум месяц. Да это прогулка!
– Господин Паганель, – обратилась к нему Элен, – значит, вы думаете, что если потерпевшие крушение попали в руки индейцев, то те пощадили их жизнь?
– Конечно, я это думаю, сударыня. Ведь эти индейцы вовсе не людоеды. Один мой соотечественник, знакомый мне по Географическому обществу, Гинар, провел три года в пампасах в плену у индейцев. Правда, он перенес там немало страданий, с ним очень плохо обращались, но в конце концов он вышел победителем из этого испытания. В этих краях европейца считают полезным. Индейцы знают ему цену и заботятся о нем, как о самом ценном животном.
– В таком случае, не может быть колебаний, – заявил Гленарван. – Нужно отправляться в путь, и отправляться без промедлений. По какой дороге нам следует направиться?
– По дороге нетрудной и приятной, – ответил Паганель. – Вначале, но недолго, она идет по горам, потом по отлогому восточному склону Кордильер, а дальше – гладкая равнина с газоном и песочком: настоящий сад.
– Посмотрим по карте, – предложил майор.
– Вот она, дорогой Мак-Наббс. Отыщем на Чилийском побережье, между мысом Румена и бухтой Карнейро, тот пункт, где тридцать седьмая параллель вступает на Американский материк, и отсюда двинемся в путь. Миновав столицу Араукании, мы горным проходом Антуко перевалим через Кордильеры, причем вулкан останется в стороне, на юге. Затем мы начнем спускаться по пологим склонам гор, переберемся через Колорадо и двинемся через пампасы к озеру Салинас, к реке Гуамини, к Сьерра-Тапальквем. В этом месте проходит граница провинции Буэнос-Айрес. Перейдя ее, мы поднимемся на Сьерра-Тан-диль и продолжим наши поиски до мыса Медано на побережье Атлантического океана.
Набрасывая маршрут предстоящей экспедиции, Паганель даже не потрудился взглянуть на лежавшую перед его глазами карту: он не нуждался в ней. Его богатейшая память, опиравшаяся на труды Фрезье, Молина, Гумбольдта, Мьера, д'Орбиньи, не могла ни обмануться, ни быть поставленной в тупик. Покончив с этой географической номенклатурой, Паганель прибавил:
