Лола – любящее сердце - Изабель Абеди
Я смотрела прямо в объектив и с каждым щелчком камеры улыбалась все шире и шире.
— Отлично, — сказала Гарсиэлла, когда моя правая рука уже совсем онемела. — Хватит. Мне пора бежать. Но вечером я сброшу все фотографии в компьютер, а завтра принесу распечатки в школу.
— Сколько я тебе должна? — спросила я.
— Да уж ладно, — отмахнулась Гарсиэлла. — Если какой-нибудь кадр подойдет для моего портфолио, уже будет неплохо. И еще я делаю это для своего младшего брата, — подмигнула она. — Он же в тебя влюблен, знаешь?
Я вздохнула.
Лучше бы она оставила при себе последние слова.
11. Никакого страха
На следующий день у меня в сумке лежала лучшая в мире фотография Суперняни, а мы с Алексом направлялись к собору. Правда, в животе у меня было как-то неуютно, поэтому от сахарной ваты я отказалась. Алекс рассказывал, как они с Паскалем сходили в ресторан. Его младший брат не бросался виноградом, зато официант споткнулся об его самокат и уронил поднос с гамбургерами и картошкой.
— Правда, тогда официант был еще довольно спокойным, — сказал Алекс. — Но когда Паскаль вернул колу в седьмой раз, потому что она была не той температуры, какая требуется, он вышел-таки из себя. Он обозвал моего брата сопляком и добавил, что сразу видно, в кого он такой удался. — Алекс улыбнулся: — Кажется, этот ресторан попадет в рубрику «Провалы сезона в Гамбурге». А как твои дела?
— Очень хорошо, — пробормотала я, не отрывая взгляда от тротуара, усыпанного попкорном и обрывками упаковки.
Мы покатались на «колесе обозрения» и «американских горках», но в «комнате ужасов» я все-таки не выдержала.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — тихо сказала я, когда нас поглотила огромная зубастая пасть чудовища, и наша тележка покатила в опасную темноту.
— Что именно? — Алекс обнял меня за плечи.
Я прижалась к нему и вдохнула запах яблочного шампуня. Когда вокруг стало совсем темно, я сказала:
— Все дело в Гарсиэлле. В девушке, которая меня фотографировала. Это сестра Фабио, а не Глории. Я хотела тебе сразу сказать, но побоялась, что ты будешь ревновать. Поэтому говорю только теперь. Мы с Фабио после школы пошли к ним, чтобы она меня сняла в своей студии. Вот. А больше ничего и не было. Теперь ты все знаешь.
Я затаила дыхание. Вокруг нас раздавались визг и крик. Ведьмы и призраки выскакивали из темных углов, обезглавленные трупы и восьмиглавые монстры протягивали к нам когтистые лапы. Я вцепилась в руку Алекса. Больше всего меня пугало то, что он сейчас скажет.
Алекс молчал.
Когда спустя целую вечность мы возвратились на свет божий, Алекс повернулся ко мне. Его зеленовато-карие глаза блестели.
— В общем, не вижу никаких причин, — сказал он.
— Каких еще причин? — озадаченно спросила я.
— Причин для ревности, — Алекс откашлялся. Потом, в свою очередь, посмотрел мне в глаза так, словно хотел заглянуть в самую душу. — Ты любишь Фабио как друга. Но не так, как меня. Верно?
— Верно, — ответила я, еще не веря собственным ушам. — Абсолютно и совершенно верно.
— Тогда все ясно, — сказал Алекс. Улыбнулся и прижал меня к себе. Я слышала, как рядом с моим сердцем бьется его сердце, и зажеванная пленка в кассете моей совести наконец-то расправилась.
Не смейтесь — я много всякого пережила на своем веку. Но ничего не может сравниться с тем, что ты чувствуешь, когда говоришь чистую правду.
12. Объявления, имена и «о’ревуар»
Вечером я поняла, что какую-то часть правды лучше все-таки приберечь для себя. Когда я поделилась с мамой и папаем планами по поводу работы няней, их реакция была очень резкой.
— Об этом не может быть и речи, Лола, — заявила мама. Она лежала на диване и поглаживала животик. Папай массировал ей ноги. — Ты еще слишком мала для такой работы.
— Как это «слишком»? — возмутилась я. — Я тысячу раз присматривала за тетей Лизбет!
— Это совсем другое, — продолжала мама. — Во-первых, тетя Лизбет уже не младенец, а во-вторых, она ребенок из нашей семьи. Уход за чужими детьми требует огромной ответственности. Не беда: скоро ты сможешь потренироваться на своем маленьком брате. Тогда и обсудим этот вопрос.
Взрослые ничего не понимают! Я стала втолковывать маме, что хотела бы потренироваться не на маленьком братике, а ради него, но она твердо стояла на своем.
— Может, кому-нибудь из наших знакомых нужна няня? — сказал папай и пощекотал маме пятку, и она захихикала.
— Это еще куда ни шло, — согласилась она. — Но в чужой дом ты не пойдешь. Это понятно, Лола?
— Да, — ответила я, радуясь в душе, что не показала родителям свои объявления.
Что-то я не припомню среди наших знакомых ни одного, у кого были бы новорожденные дети. Малыши в детском саду тети Лизбет уже постарше, а среди их родителей есть одна беременная мама. Моя любимая учительница, фрау Вигельманн, прислала на каникулах фото своих новорожденных двойняшек. Они очень славные, но, к сожалению, обе девочки. Ждать, пока мы познакомимся с родителями новорожденного мальчугана, мне никак не хотелось.
— Поэтому я все-таки расклею объявления, — сказала я на следующий день Алексу. — Проверю, найдутся ли родители, которые готовы мне довериться. Если они решат, что я достаточно взрослая для такой работы, я сумею убедить маму.
— Вряд ли, — усомнился Алекс.
— Я тоже не очень в это верю, — ответила я. — Но если не попробуешь, то ничего и не выяснишь. Поможешь мне?
Алекс улыбнулся.
— Конечно, помогу, Лола-львица!
Все складывалось лучше некуда: Джефф с Паскалем играли в футбол, поэтому компьютер был полностью в нашем распоряжении. Алекс запросто отсканировал мои фотографии, хотя мой текст объявления ему не понравился. Он сказал, что оно звучит слишком уж преувеличенно, особенно вот это словечко — «суперняня». А мне-то казалось, что именно оно и должно сразу привлечь к себе внимание. Когда все было готово, Алекс распечатал двадцать экземпляров. На первое время хватит.
«Опытная суперняня присмотрит за вашим маленьким мальчиком», — было написано рядом с моим портретом, а ниже указан телефон и время для звонков: с понедельника по четверг с 15:00 до 18:00. В это время мама обычно дежурит в больнице. Папай не представляет угрозы, потому что на любой телефонный звонок я всегда успеваю первой.
Осталось только развесить объявления в тех местах, где ни мама, ни папай, ни отец Алекса не могли бы их увидеть. Одно
