Валерий Гусев - Мастер-класс по неприятностям
Митек вернулся, сел за стол, сделал глоток чая и поморщился.
– Что-то я перестарался, слишком сладко получилось.
– Сладко не горько, – рассудил Алешка. – Это ведь полезный мед, а не вредная соль. Вот если бы столько соли положил, то тогда было бы плохо, а так хорошо… И если бы…
– Хватит, хватит, – прервал его Митек. – До утра не остановишься. На рыбалку сходил бы, что ли. Рыбки хочется.
– Ни за что! – воскликнул Алешка. – Твою рыбу даже кошка не ест, боится.
– А кстати, где Ксюшка? Что-то я давно ее не видел.
– А я недавно видел, – небрежно отозвался Алешка. – Она на твоей кровати с мышкой играла.
Митек одним глотком, не поморщившись, допил чай и вскочил:
– Что?! Леха, ты мне друг?
– Когда как… – Алешка не спешил.
– Знаешь, Леш, – Митек заговорил льстивым голосом, – я здесь еще немного посижу, чайку еще выпью, а?
– На здоровье, – Алешка едва сдержал ехидную улыбку.
– Вот и хорошо. А раз ты мне друг, я тебя попрошу… Сходи, пожалуйста, наверх, отбери у Ксюшки мышь и выброси ее в окно.
– Ксюшку?
– Мышь! Я не очень люблю, когда по моей постели полудохлые мыши ползают.
– Да ну! Она уже, наверное, давно совсем дохлая.
– Тем более. Сделаешь для друга?
– Уж так и быть. А ты еще чаю выпей, с медом. Чтобы крепко спать.
И никому не мешать, хотел, наверное, Лешка добавить.
Он поднялся на второй этаж, побыл там немного и вернулся. Конечно, никаких кошек-мышек в комнате не было, хитрость была. Почти военная.
– Как там? – с тревогой в голосе спросил Митек.
– Порядок. Ксюшка спит на твоем столе.
– А мышка, мышка?
Алешка небрежно пожал плечами:
– Мышка тоже спит.
– Где? – Митек даже побледнел.
– У Ксюшки в брюхе.
…Глубокой ночью, когда Митек давным-давно крепко-крепко спал, Алешка вышел из дома и пошел в Пеньки…
Глава VIII
ШАХТЕР В ОТСТАВКЕ
Явот так все спокойно рассказываю, потому что все трудности и опасности уже позади. А тогда мне было не до спокойствия. Из-за Алешки в основном. Да и у нас на ферме обстановка трудовая постепенно становилась боевой. Наш неведомый враг и противник стал действовать не грубой силой, а подлой властью и хитростью.
Вдруг утром, мы еще не успели позавтракать, в контору примчался верхом наш фермер Атаков. Он бросил повод, соскочил с коня и торопливо застучал сапогами по ступеням. И тут же стало слышно в открытое окно, что он сердито звонит в какое-то «Облэнерго».
– Да! – громко кричал он в трубку. – Да! Ферма «Красные зори»! Обесточены все объекты. А у меня дойка, холодильники, кормозапарники! Это же беда! – Тут он как-то ошарашенно помолчал. – Что? Не авария? Отключение? На каком основании? За неуплату? Да вы в своем уме? У меня никаких задолженностей нет! Я всегда плачу вовремя! Распоряжение? Чье распоряжение? Администрации? Ничего не понимаю… – Мы услышали, как ударилась в аппарат брошенная трубка.
Прибежал взволнованный Бонифаций. Атаков вышел на крыльцо, сдвинул шляпу на нос. Оглядел нас невидящими глазами.
– Это война, – сказал он как бы для себя.
Мы молча смотрели на него. И все уже поняли. Ферме обрубили электричество. Якобы за неуплату. А это – катастрофа. Все хозяйство работает на электричестве, но самое главное – это вода. Здесь никакого водопровода нет. Воду на ферму качают из скважины, электронасосами. А без воды – сами понимаете – жизни нет. Ведь вода нужна не только для питья, стирки и готовки. Поить скотину, орошать посевы и огороды, да мало ли еще что?
– Вот что, – медленно сказал Атаков и сдвинул шляпу на затылок – принял, значит, решение. – Я сейчас поеду в центр, права качать. А вы потихоньку собирайтесь. Завтра я отвезу вас на вокзал.
Не дожидаясь ответа, он сбежал с крыльца, хлопнул дверцей «газельки» и уехал.
Бонифаций понуро оглядел нас, покачал головой.
– Я никуда не поеду, – сказал Мальков.
– И я, – сказал Матафон и стал с ним рядом. Толстый и тонкий.
– Вас еще никто не спрашивает, – сказал Никита и требовательно взглянул на Бонифация.
Как я сейчас понимаю, в этом взгляде был наш общий вопрос: «Вы все время учили быть нас честными и верными, не отступать перед злом и подлостью. Что-то вы сейчас скажете?»
И Бонифаций тоже понял этот взгляд. Он долго молчал. И сказал честно:
– Ребята, я не знаю, как поступить. Я отвечаю за вас перед вашими родителями, перед нашей школой. Но я боюсь не ответственности, я боюсь за вас. В этих обстоятельствах мы должны уехать. Обязаны уехать. – Он опять надолго замолчал и обвел нас всех грустными глазами. – Но… Нам еще долго жить вместе. И я думаю, какими глазами мы будем смотреть друг на друга, если уедем? И бросим хороших людей в беде.
– Становись! – вдруг голосом нашего Полковника заорал Никита. – Равняйсь! Смирно-вольно! Кто желает завтра уехать – два шага вперед!
Никто не шагнул. Я думаю, кто-то из наших ребят, конечно, хотел бы удрать, но никто из них не захотел бы показать себя перед всеми трусом и подлецом.
– Хорошо, – мягко сказал Бонифаций. – Но я ставлю три условия. Никакой самодеятельности без согласования со старшими – раз. Дисциплина – два. Бдительность – три.
– И работа – четыре! – подытожил Никита.
Но работа не шла. Мы с надеждой и волнением ждали возвращения Атакова. Надеялись, что отключение энергии – просто ошибка, чья-то небрежность.
Но надежды наши не сбылись, а опасения оправдались.
…Атаков резко затормозил, едва не загнав «газельку» на крыльцо. Ногой распахнул дверь, на какое-то короткое время исчез; какой-то послышался шум в комнате бухгалтера – и Атаков снова появился в дверях. Но не один. Он крепко держал за воротник своего «надежного» соратника Мая Мартовича. Бухгалтер таращил испуганные глаза и попискивал, как пойманный суслик. Атаков придержал его на верхней ступеньке, отпустил его ворот и дал Маю Марковичу оглушительного пинка пониже спины. Бухгалтер, распластав руки крыльями, миновал в полете все ступени и плюхнулся брюхом на землю. Встал на четвереньки, помотал головой и, вскочив, помчался вдаль. В начале аллеи он остановился, обернулся и погрозил кулачками:
– Ты дурак, Атаков! Солдафон! Ты не знаешь, против кого ты попер! Вспомни своего дружка Панасенко!
– Ах ты дрючок трухлявый! – взорвался Атаков. – Стой, я тебе добавлю!
– Нет я! – заорал Никита. Он как раз держал в руке здоровенное зеленое яблоко, крепкое и несъедобное, как булыжник.
Май Мартович резво пригнулся. Но он не знал, что Никита, помимо всяких единоборств, играл еще во всякие игры с мячом, в теннис там, в гольф, в регби. И сделал при броске упреждение. Яблоко с хрустом врезалось в загорелую лысину и разлетелось в мелкие дребезги. Бухгалтер так и сел, вернее, опять плюхнулся.
– Никитин! – у Бонифация, казалось, вот-вот выпрыгнут глаза, вытаращенные от возмущения. – Ты не в школе!
– Вот именно, – спокойно сказал Никита. – Разве я когда-нибудь швырял в вас яблоки на уроках?
Бухгалтер убежал, а мы узнали, что и пинок ногой, и щелбан яблоком он получил заслуженно. Оказалось, что ферму Атакова, как самого несговорчивого фермера, давно уже, образно говоря, окружали. И бухгалтер здесь играл очень важную и очень подлую роль. Это он предупреждал братков и перекупщиков о том, когда и с чем Атаков поедет на рынок. Это он искажал платежные документы так, что ферма оказалась в долгах.
– Так, – сказал Атаков, сдвигая шляпу на затылок, – переходим на аварийное электроснабжение.
На случай всяких непредвиденных обстоятельств ферма была оборудована несколькими дизелями, которые крутили генераторы и давали ток. Нужно было срочно их наладить и запустить. И в первую очередь накачать воду в аварийные цистерны.
Мы взялись за дело. А между делом я спросил Атакова про его дружка Панасенко.
– Тоже был здесь фермером. Тоже отказывался от услуг перекупщиков и не делился с братками…
– И что?
– Была гроза. Начался пожар. И ферма кончилась.
– Молния ударила? – спросил Мальков.
– Ага. – Атаков усмехнулся. – Только не одна. Штук пять разом. В офис, где сгорела вся документация и все наличные деньги. В скотный двор, в гараж, где была вся техника, в мастерскую…
– Вот гады!
После ужина мы собрались на своем сеновале, и пока Атаков совещался в конторе с Бонифацием, посовещались сами.
– Нужно организовать оборону! – брякнул Мальков. – И на ночь ставить часовых у всех объектов. И вооружиться.
– Чем? – усмехнулся Никита. – Рогатками?
– Я подумаю.
– Подумай. Ты у нас самый умный.
– Ты у нас самый сильный. А что сильнее силы, Никита?
– Две силы. Или три.
– Хитрость.
– Точно! Давайте выроем ров вокруг всех полей, садов и огородов и запустим туда наших ужей из оврага.
Мальков посмотрел на него, задумчиво так: сила есть ума не надо. И сказал:
– Димон, ты говорил, что в кладовке какой-то старый пулемет стоит.
Рассмеялись все, даже я. Мальков не улыбнулся.
