Друзья из Сары-Тепе - Самуэлла Иосифовна Фингарет

— Как это нет? — возмутился Юз Ачилов, староста класса. — Что мы, металлолом или макулатуру не собираем?

— Понимаешь, макулатуру все собирают. Надо, чтобы было такое дело, такое, чтобы всех захватило. Например, отыскать участников Отечественной войны.

— Да их всех давно отыскали. Мы ещё и не учились тогда, и старшеклассники ещё не учились. Прежние ребята отыскали.

— Ну, тогда всех участников борьбы с басмачами.

— Их всего трое осталось, их все уже наизусть выучили.

Очевидно, Севка затронул больную струну, потому что со всех сторон понеслось:

— И первых комсомольцев все знают!

— И первых пионеров!

— И Героев Труда!

Вдруг Севку как осенит, он даже с места вскочил.

— Придумал! Давайте записывать рассказы! Вот как Тоня-Соня про глиняного человека. Иногда взрослые, даже не обязательно герои, рассказывают про очень интересное. Кто что услышит, пусть сразу же и записывает. Давайте?

— Давайте! Здорово! — закричал четвёртый «Б».

— А если будут рассказывать всему классу, что же, всем и записывать? — спросила Катька.

— Нет, зачем. Давайте выберем собственных корреспондентов.

— У кого пятёрки по русскому, — сказал староста Юз.

Выбрали Тоню-Соню, Катю, Хадию, Юза и ещё четырёх ребят.

— А я буду фотокорреспондентом, — сказал Саттар Алиев, хотя его никто и не выбирал.

— Когда Аллах возводил купол неба, ты подавал кирпичи, — сказал Анвар.

Действительно, Саттар всюду лез и, по словам Анвара, был заметен, как ишак с меткой на лбу. Вечно ему говорили «не возникай», а он вечно «возникал». Но сейчас никто возражать не стал, наоборот, все сказали:

— Хорошо, ты будешь фотокорреспондентом.

Так у четвёртого «Б» появилось своё самостоятельное дело.

Глава VII

Однажды утром кто-то принёс известие: Садыр Васильевич заболел — и математики не будет.

— Ура! — закричал Севка, но, встретив взгляд Хадии Фирузовой, кричать перестал. И хотя он радовался вовсе не тому, что математик заболел, а тому, что урока не будет, ему всё равно стало как-то неловко. Он тихо побрёл к своему столу. Как раз вовремя — в класс вошла Гульчехра Хасановна.

— Займёмся повторением пройденного по истории.

Ребята приуныли. Всех больше бы устроило, если б Гульчехра Хасановна поговорила с ними о жизни или почитала бы книжку. А тут «повторение пройденного». Выручил староста Юз.

— Гульчехра Хасановна, помните, когда мы проходили Тимура, вы сказали, что у него был такой замечательный внук, прямо учёный. А потом вам всё было некогда о нём рассказать.

— Расскажите! — закричал четвёртый «Б». (Молодец староста!)

— Ну что ж, слушайте. Надеюсь, вы помните, что полчища Золотой Орды были остановлены воинами Древней Руси и воинами Средней Азии. Во главе русских войск стоял?..

— Дмитрий Донской!

— Во главе среднеазиатских полков?..

— Тимур!

— Тимур хотел стать властелином мира. Он сказал: «Вся Вселенная не стоит того, чтобы иметь двух царей» — и послал свои войска завоёвывать Крым, Кавказ и Индию.

Пять лет длился поход Тимура в Индию. Большой обоз следовал за великим шахом. Верблюды везли ковры и вазы. В разукрашенных кибитках ехали жёны повелителя Вселенной, жёны его детей, жёны его внуков. Ехали маленькие дети. Во время недолгой стоянки в горах Султанин жена Шахрука, младшего сына Тимура, родила ребёнка.

«Собственные корреспонденты» вытащили «корреспондентские» блокноты и в отчаянии переглядывались друг с другом.

— Надо писать или не надо? — обернулась к Севке Катя.

— Писать или нет? — прошептала громко Хадия.

— Надо или не надо? — понеслось по рядам.

— Что происходит? Хадия Фирузова!

Хадия встала.

— Чем ты обеспокоена?

— Я не знаю, надо писать или не надо?

— Что писать?

— Кор-рес-пон-ден-цию.

— Ничего не понимаю. Староста, почему в классе шум?

Юз встал, но заговорили все разом. Каждый хотел объяснить, что они не просто шумели, а шумели по делу. Гульчехра Хасановна отошла к окну и принялась смотреть на двор. Пришлось замолчать. Тогда Гульчехра Хасановна вернулась на место и сказала как ни в чём не бывало:

— Староста, что происходит в четвёртом «Б» классе?

— Четвёртый «Б» придумал записывать интересные рассказы. Мы будем записывать всё, что услышим об интересных делах и поступках.

— И наш класс станет знаменитым, и все скажут: «Знаменитый четвёртый «Б», — вставил «возникало» Саттар.

Тут уж Севка не выдержал:

— Совсем не для того. Мы просто хотим, чтобы все узнали про то интересное, что случилось с другими людьми.

— Поняла, — сказала Гульчехра Хасановна. — По-моему, вы придумали хорошо. Осталось решить, что записывать, а что нет. Давайте сделаем так: записывать вы будете только те случаи или события, о которых вам будут рассказывать сами участники. А про то, что мы знаем из книг, записывать не надо, потому что про это уже написали до нас.

— Мы напишем про то, что никто не знает, и станем знаменитыми, — сказал Саттар.

— Оседлал шайтана и поехал по свету, — сказал Анварка.

Все засмеялись.

— Так как же, — спросила Гульчехра Хасановна, — надо или не надо записывать то, что я сейчас рассказываю?

— Не надо!

— А слушать?

— Надо!

— Тогда продолжаю. Итак, у Тимура родился ещё один внук. Ему дали имя Мухаммед Тарагай, но дед пожелал, чтобы его звали Улугбек — «великий правитель». Так его все и звали. Маленьким мальчиком ходил Улугбек с дедом в походы, а когда сам стал правителем, то воевать перестал.

Замолчали военные трубы, свернулись боевые знамёна, перестала литься кровь.

Улугбек получил во владение Самарканд и правил им ровно сорок лет, с тысяча четыреста девятого по тысяча четыреста сорок девятый год.

Правитель вёл обычную жизнь феодала — устраивал шумные пиры, пышные выезды, охоты. Но вместе с тем он любил науку и стремился к знаниям. При его дворе жили математики, астрономы, поэты, врачи. Они писали книги, вели занятия в медресе, то есть в школах. Просвещённый владыка был явлением очень редким, и потому один из придворных поэтов написал: «Небо должно ещё много раз совершить кругооборот, прежде чем оно создаст такого учёного правителя». Улугбек и сам писал стихи. Но особенно много времени он уделял занятиям арифметикой, геометрией и астрономией. По его приказу была построена обсерватория. Она считалась лучшей для своего времени. Развалины обсерватории до сих пор возвышаются на одном из самаркандских холмов, в четырёх километрах от города.

Что тебе, Клюев?

— Я хочу сказать: когда мы проходили Древнюю Русь, нам Вера Степановна тоже очень интересно рассказывала про Новгород, а потом мы взяли и поехали туда. И всё увидели своими глазами.

— В тебе есть задатки организатора, — усмехнувшись, сказала Гульчехра Хасановна.

— Ага, — согласился