Лола и единственная свидетельница - Изабель Абеди
Это здорово, что Жюли все так замечательно понимает, у меня так не выходит, и хорошо, что она не супергероиня, а иногда даже трусит и ведет себя по-дурацки. Это придает ей особое обаяние, и мне кажется, поэтому она больше похожа на настоящую девочку.
А теперь хочу спросить: как Вы это делаете? Вот Вы написали книгу, но написали ее не как взрослая, а как двенадцатилетняя девчонка. Мне самой уже почти двенадцать, так что можете мне поверить!!!
Может, Вы тайком читаете дневники своих дочерей? На суперобложке написано, что у Вас две дочери. А может, Вы очень рано захотели стать писательницей? Я тоже хочу, совсем как Жюли!
Вот почему у меня к Вам еще несколько вопросов.
Есть ли у Вас муза? Вы когда-нибудь болели? Считаете ли Вы, что лучшие писатели — это те, кто много страдает? Как Вы превращаете свои замыслы в истории? У меня, например, в голове все складывается очень легко, но когда я переношу это на бумагу — все заканчивается мусорной корзиной. Не дадите ли Вы мне несколько советов по поводу сочинения на лето? Наш преподаватель говорит, что мы должны писать о том, что сами пережили, но в инвалидной коляске, к сожалению, много не переживешь. А недавно я познакомилась с нашим соседом. Он истребляет крыс в канализации, у него странный взгляд, будто он все время чего-то ждет, и в моем сне он отравил бабочку. И еще я заметила у него на столе газету со статьей о наркотиках. Дело в том, что из своего окна я могу заглянуть в окна его квартиры. Как Вы думаете, стоит о нем написать в моем сочинении?
Наверно, мне пора остановиться, иначе я начну действовать Вам на нервы. Вы не должны отвечать на все мои вопросы!!! Но если у Вас найдется немного времени, напишите мне, хотя бы совсем коротко, я буду очень-очень рада! Мне хватит даже нескольких строчек. А может, еще и автограф???!!!
С глубоким уважением,
Ваша поклонница Лола Фелозо.
P. S. Я одолжила Вашу книгу в бабушкином магазине! Не хотите ли Вы там выступить? Я бы с удовольствием пришла на встречу с Вами!»
Когда я закончила, на часах было два сорок девять. Круто! Никогда бы не подумала, что могу писать так быстро, но слова так и сыпались из меня. Я подумала, не переписать ли все поаккуратнее, не слишком ли длинное письмо и не слишком ли часто я использую слово «может», но потом решила оставить все как есть. Я сложила листок, сунула в конверт и надписала адрес отправителя. Не хватало только адреса получателя. Наверное, с этим мне сможет помочь бабушка.
Чтение и письмо пошли мне на пользу, и я ни капельки не устала. Я открыла шторы и выглянула за окно. В небе сияла полная луна. На подоконник вспрыгнула Белоснежка. Когда в кустах в саду завозилась какая-то птица, моя кошка тихонько мяукнула. Если не считать этого звука, было совершенно тихо. Все окна были темными. Только у Крысолова все еще горел свет.
Он сидел за столом. На нем были мятая футболка и семейные трусы, а в руке он держал… Минуточку!.. Я схватила бинокль, настроила резкость и увидела то, что было у него в руке. Нож! Но то, что он делал с ним, было совсем не похоже на то, как некоторые люди намазывают кусок хлеба маслом, проголодавшись среди ночи. Папай, например, может за ночь опустошить полхолодильника, а на следующий день мама ворчит, потому что в кухне полный разгром.
Но Крысолов не опустошал холодильник, и в руке у него был не простой столовый или хлебный нож. Это был охотничий нож, — длинный и острый. Только непонятно, зачем он ему понадобился. Мужчина провел ногтем по лезвию, высоко вскинул нож и резко опустил, словно пытался проткнуть воздух. Вжик!
С вами бывало, чтобы сердце колотилось прямо в ушах? Грохочет, даже в затылок отдает, и одновременно по спине ползет холод… Я вся дрожала, вспоминая сон, который приснился мне на прошлой неделе. Про мертвую руку в унитазе и Крысолова-убийцу.
А теперь еще и это!
Когда я разбудила папая, выглядел он ужасно, потому что в последнее время работал по ночам и постоянно не высыпался. И все-таки он встал и поплелся за мной. Когда мы подошли к окну, у Крысолова уже было темно. Тогда я рассказала папаю о том, что видела, но он только зевнул.
— Кокада, этот человек — Крысолов, а никакой не убийца.
— Тогда почему он среди ночи размахивает ножом? — пискнула я.
— Наверно, захотел проверить, хорошо ли сбалансировано лезвие, — пожал плечами папай.
— А зачем Крысолову охотничий нож с хорошо сбалансированным лезвием?
Папай застонал.
— На это может быть тысяча причин! В качестве рабочего инструмента. Или у него есть лицензия, и он охотится на кроликов. Твой дедушка тоже любил рыбалку и охоту. У него было минимум пять таких ножей, и что он ими резал, я тебе даже рассказывать не стану.
Папай почесал заросший щетиной подбородок. Под глазами у него лежали глубокие тени. Выглядел он совсем неважно.
— Хочешь к нам в кровать? — предложил он.
— Там уже лежит Леандро, — возразила я. — Ты уверен, что этот человек не опасен?
— На все сто, — подтвердил папай. — Я пару раз встречал его в булочной. Он всегда любезно здоровается, и его точно не стоит бояться.
Я немного успокоилась: все-таки папай неплохо разбирается в людях. Хотя, что можно узнать о человеке в булочной? Разве только то, какие булочки он любит — с кунжутом или с маком.
Уже лежа в кровати, я подумала: а не вытащить ли мне письмо из конверта, и не спросить ли у Франки Дюваль, что она думает про эту историю с охотничьим ножом.
Но это уж чересчур. Лучше завтра посоветоваться с друзьями. С этим намерением я, наконец, заснула. На этот раз мне ничего не приснилось. К счастью.
8. Мертвая монахиня, гороховый наследник и подозрительный запах
— Может, Крысолов упражняется в метании ножей? — предположил Алекс, когда в четверг после обеда мы вместе с Фло и Солом растянулись на траве под «словарным деревом».
Энцо сидел в гостиной за ноутбуком Пенелопы. Через стекло я видела его темные волосы, которые он всегда укладывал с помощью геля так, чтобы они торчали, словно колючки у ежа. Окно Крысолова было приоткрыто. Но там мы разглядели только чахлый цветок в горшке и угол шкафа. Расстояние было порядочное, но
