Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова
– Не знаю, правда, что будет дальше, – сказала Тося.
И даже Тюха догадалась, что «дальше» у них появится младенец.
В комнатах дяди-Лёшиной квартиры было по-прежнему уютно и светло. И даже обои на стенах не успели потускнеть или запачкаться. На них так же висели яркие рисунки, а на тахте, среди подушек, прятал свою добрую улыбку старик Хоттабыч в лиловых шёлковых одеждах. Здесь можно было чувствовать себя на целых два года моложе и во сто крат счастливей.
После обстоятельного обеда Тюху, как в старые добрые времена, отправили гулять во двор. Она вышла под сень высоких тополей и вдруг увидела на лавке возле песочницы девочку с книжкой. «Валя», – без звука, для себя сказала Тюха. Про Валю она редко вспоминала и, кажется, нисколько о ней не скучала. Но теперь почему-то даже сердце замерло при виде Валиного серьёзного лица и замечательной косы, спускавшейся через плечо.
– Валя, – сказала Тюха чуть погромче.
Девочка подняла голову от книги и так же тихо выдохнула:
– Настя…
А потом рассудительно, своим обычным тоном добавила:
– Я так скучала по тебе.
Тюха подошла ближе и присела на край песочницы – совсем как в стародавние времена. Книжка, которую Валя закрыла, оказалась сказками Киплинга. «Just so stories», – прочитала Тюха на обложке с изображением удава. Так себе сказочки… сказочки между прочим… такие вот истории… Да, нелегко Арише. Попробуй-ка, переведи.
– Ну, расскажи, как ты живёшь, – сказала Валя.
Тюха покачала головой:
– Да в общем-то никак. Ничего интересного. У меня теперь братик есть… Лучше ты расскажи. Про всех. И про себя. Ты ещё занимаешься хореографией?
– Нет уже, – сообщила Валя спокойно и без сожаления в голосе. – Там в старших группах остаются только те, кто будет танцевать потом уже всерьёз, профессионально. Мы обсудили это дома и решили, что я лучше стану больше заниматься английским. Папа сказал, что я правильно поступила в нашу школу. Лучше быть переводчиком, чем танцевать.
Тюха кивнула: в этом она была с Валиным папой согласна, хотя переводить тоже непросто.
– Мы с мамой часто вас вспоминали, – продолжала Валя. – Я объяснила, почему нужно много читать, и папа… он теперь не против книг.
Тюха чуть было не сказала: «А как же машина?» – но вовремя удержалась и спросила про другое:
– А вы с ребятами потом ещё играли? С «садовыми» и «уличными»?
Валя задумалась.
– Так, как тогда, уже не получалось. Тут ведь всё ломали… Но мы с ними видимся и дружим. Вот я больше дружу с Антоном, Кита – с Лёшей. А Мишка всё время спрашивает про тебя.
– Жалко, – сказала Тюха. – Жалко, что мне нельзя одной к вам приезжать хотя бы иногда. А у мамы с папой времени нет. Ты передай ребятам, что я всех помню.
– Передам, – кивнула Валя.
Она ещё много рассказывала про всё подряд. Даже про то, как учится Петюня. Оказалось, что он решил – вслед за тёти-Катиным Вовкой – поступить в автомеханический техникум, чтобы потом чинить «машинки». Поэтому Петюня перестал быть «двоечником». А когда он чего-нибудь не понимает, ему помогает Нинка, потому что Вовка теперь живёт довольно далеко.
– Но всё же не так далеко, как ты, – закончила доклад Валя.
Они немного молча посидели под тополями. Тюха понимала, что теперь не сможет подняться к голубятне. Валя пойдёт за ней, и в Касилию уже не шагнёшь. А главное, Тюха подозревала, что не рискнула бы попробовать, даже если бы Валя ей не встретилась. Слишком страшно сделать шаг в другой мир и упереться носом в кирпичную стену.
Тюха вновь задала Вале вопрос, но уже о другом:
– Скажи, а когда вы сюда переехали, ты очень тосковала по своему старому дому?
– Совсем не тосковала, – сказала Валя. – Я была очень рада, когда мы оттуда уехали.
– Ну да, это же было общежитие, – вспомнила Тюха.
– Нет, в общежитии как раз жилось не так уж плохо. – Валя вдруг зябко повела плечами. – Там рядом было очень страшное место. Наш дом стоял возле старых путей, совсем уже забытых. А по другую сторону от них было заброшенное депо. Такой длинный сарай, большой, как дом, и в него уходили рельсы. Ворота в том депо стояли нараспашку, все окна с лампочками давно перебили, а провода сдали в металлолом. Нам запрещали туда ходить. Но мы с ребятами однажды видели, как в темноте там горел яркий свет.
– Без проводов и лампочек? – спросила Тюха.
– В том-то и дело. Нам все потом сказали: этого не может быть. Но свет горел. И там собралось много людей. Они ходили и смеялись, от них были длинные странные тени – не такие, как обычно… И они вроде бы танцевали и чокались бокалами с вином. Как будто ничего особенного. Но почему-то было очень страшно. Когда нам не поверили, мальчишки решили днём посмотреть, что там, в этом депо. Я с ними не пошла.
Тюха кивнула. Разве Валя могла пойти туда, куда ходить не велено? Да Тюха и сама, наверно, не пошла бы в заброшенное место.
– Ну вот, – сказала Валя, вновь поёжившись. – Мальчишки говорили, что там правда нет ни ламп, ни проводов. Вообще ничего нет, только какой-то мусор, а в нём шныряют крысы. Я потом боялась даже смотреть в ту сторону. Вдруг опять будет свет и… что-то непонятное? А здесь очень хороший двор. Спокойный и нестрашный.
– Да, – согласилась Тюха. – Двор очень хороший. А где находится то общежитие? И то депо?
Валя задумалась, нахмурилась и вдруг сказала с удивлением:
– Оказывается, у того места не было адреса. Ведь не могла же я его забыть! Вроде бы это место считали территорией Павелецкой железной дороги. А помнишь, ты однажды рассказала мне сказку? – спросила вдруг Валя. – Мы с тобой сидели под фикусом, а на улице была метель.
– Помню, – кивнула Тюха.
– Знаешь, я до сих пор думаю, что это была не сказка, – проговорила Валя очень серьёзным тоном. – Ты можешь мне сейчас – вот только честно – ответить: это в самом деле было – то, про что ты рассказала?
Тюха взглянула в Валины честные глаза и вдруг сказала, словно рассердившись на себя:
– Да. Было. Это правда.
– Я так и думала! – обрадовалась Валя. – И книжки тоже пишут не просто так!
На это Тюха ответить уже не успела. Её позвали пить чай – и прощаться. Она сказала лишь одно:
– Я ещё обязательно сюда приеду.
В комнате уже зажгли яркий свет. На столе появились тонкие розовые
