Роберт Стайн - Я живу в твоем подвале!
Обычно мама не дает нам смотреть фильмы днем. Говорит, это портит зрение.
Но сегодня был особый день.
Домашняя пицца и кино про Индиану Джонса. Что может быть лучше?
Мы сидели втроем в гостиной, смотрели кино и ели пиццу — кусок за куском. Мама поминутно справлялась о моем самочувствии. И каждый раз я отвечал «Прекрасно».
Но к концу фильма у меня разболелась голова. Я почувствовал вялость.
Я решил, что лучше мне немножко вздремнуть. Я попрощался с Джереми, попросил его позвонить мне позже насчет домашки, после чего поднялся к себе.
С усталым вздохом уселся я на кровать и стянул кроссовки. Сдернул одеяло.
Я уже залезал в постель, как вдруг возникло странное чувство — будто за мной наблюдают.
Я повернулся — и увидел в дверном проеме склонившуюся фигуру мальчика.
— Джереми? — крикнул я.
Нет. Когда он вошел в комнату, я его узнал.
Кейт.
25
Я моргнул. Раз. Другой.
Пытаясь заставить его исчезнуть.
Но он уверенно, медленно пересек комнату, не сводя с меня темных глаз.
— Нетушки! — вскричал я, вскакивая на ноги. — Тебя здесь быть не может! Ты мне приснился!
— Знаю, — спокойно ответил он.
— Ты мне приснился! — крикнул я. — А сейчас я проснулся. Я знаю, я проснулся!
Я ущипнул себя за руку. Царапнул щеку.
— Ой! — было больно.
Я проснулся. Окончательно и безоговорочно. Сна не было ни в одном глазу.
— Тебя тут не может быть! — повторил я. Колени дрожали. Меня всего трясло. — Никак не может быть! Я проснулся. А тебя нет!
Кейт остановился в нескольких шагах от меня.
— Разумеется, я существую, — ответил он. На его серьезном лице появилась улыбка. Темные глаза сверкнули. — Я живу в твоем подвале, Марко. Ты в курсе. Я уже говорил тебе.
— Но… но… — запнулся я. — Ты же не настоящий! Ты был только в моих снах!
Все еще улыбаясь, Кейт покачал головой.
— Я реален. Коснись меня, — и он протянул мне руку.
Я колебался. Потом медленно… медленно… потянулся к нему и стиснул его руку.
— Эй! — я так и отпрянул. Он был реален!
Он рассмеялся:
— А я что говорил!
— Но в моих снах… — начал я.
— Я использовал твои сны, — пояснил Кейт. — Я вступил с тобой в контакт и появлялся в твоих сновидениях.
— З — зачем? — спросил я.
Его улыбка увяла.
— Хотел, чтобы ты знал: я здесь. Жду тебя.
Мне очень не понравилось жестокое выражение его лица. Не понравился и тон, с каким он это сказал.
Он меня пугал.
А этого он и добивается, дошло вдруг до меня. Сердце заколотилось. Висок запульсировал болью.
Я шагнул назад. Ноги ударились о край матраса. И я рухнул спиной на постель.
Кейт тут же оказался передо мной, не позволяя подняться на ноги.
— Я ждал тебя, Марко, — повторил он; взгляд его был суров и холоден. — Потому что ты будешь обо мне заботиться. До конца дней твоих.
— Нет! — крикнул я. Повернулся на бок и попытался вскочить.
Но он оказался проворнее меня, и быстрым движением помешал мне это сделать.
Я в ужасе смотрел на него снизу вверх.
— Нет, ни за что! — повторил я визгливо.
— Ты должен делать все, что я скажу, — твердо произнес Кейт и угрожающе склонился надо мной.
— Пошел вон! Тебе здесь не место! Ты меня пугаешь! — выпалил я.
— Привыкай! — прошипел он и склонился так низко, что его лицо едва не касалось моего.
— Смирись, Марко, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Выбора у тебя нет. Я здесь. Я настоящий. Я живу в твоем подвале. Теперь ты должен обо мне заботиться. Удовлетворять все мои потребности.
— Не — е-е — е-ет!!! — взвыл я.
И вывернулся из — под него.
Я свалился на пол, приземлившись на колени и, увернувшись от него, вскочил на ноги.
Он круто развернулся, и я увидел в его темных глазах неподдельную ярость. Он злобно зарычал.
— Куда навострился?! — спросил он.
Ответить он мне не дал. Он набросился на меня, как дикий зверь.
Я увернулся и отскочил к столу. Если б только добраться до двери… Но он выскочил на середину комнаты, дыша, как бешеное животное; его глаза сверкали.
Он преградил мне путь.
Я оглядел комнату, выискивая хоть какой — нибудь путь к спасению. Какое — нибудь оружие, чтобы не подпустить его ко мне.
— Тебе не сбежать, Марко! — крикнул он. — Будешь заботиться обо мне — вечно!
Он вновь налетел на меня. Я откинулся спиной на письменный стол. Мои пальцы сжали пресс — папье. Здоровенную, увесистую каменную сову, что на прошлый день рождения подарила мне Гвинни.
Когда Кейт прыгнул, я размахнулся и обрушил ее на голову Кейта.
Его темные глаза выпучились от шока. Рот распахнулся, но оттуда не вылетело ни звука.
Он свалился на пол. Рухнул, как мешок. И не шевелился.
— Кейт? — окликнул я тонким, дрожащим голосом. — Кейт?
Он не шевелился. Лишь смотрел в потолок невидящими глазами.
— Кейт?!
Я выпустил из рук тяжелую сову. И склонился над неподвижным телом.
— Кейт? Кейт?!
— О, не — е-е — ет, — простонал я. — Что ж я наделал?!
26
— Кейт?
Я потряс его за плечи. Его голова ударилась о ковер. Остекленевшие глаза смотрели на меня не моргая.
— Не — е-е — ет! — с ужасным стоном я вскочил на ноги.
Казалось, комната вращается. Пол качался под ногами. Голова пульсировала болью.
Шатаясь, я направился к двери. Я собирался позвать на помощь маму.
Но, не дойдя до двери, не выдержал и обернулся.
И увидел, что Кейт начал меняться.
— А? — выдохнул я. И в шоке уставился на него.
Черты его лица — глаза, нос, рот — все таяло, вплавляясь в плоть на лице. Потом голова скользнула внутрь шеи.
Подобно голове черепахи, втягивающейся в панцирь, голова Кейта исчезла между плеч. Руки и ноги также втягивались в туловище.
Он выскользнул из одежды.
Кожа на его теле слабо мерцала, становясь молочно — белой, точно кожа улитки или слизня.
И, пока я в шоке таращился на него, тело начало извиваться на ковре. И, тяжело хлюпая, зашлепало ко мне.
Я аж задохнулся, увидев дорожку желтой слизи, которую существо оставляло позади себя.
А потом, прежде чем я заставил свои дрожащие ноги повиноваться, пористая влажная тварь поднялась… вытянулась…
И обвила мою талию.
— У — у-у — унххх! — застонал я от омерзения. Кислый, удушающий аромат ударил в нос. Липкая, влажная плоть стискивала меня.
Я открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но оно перекрыло мне кислород.
И запах — отвратительный, тяжелый запах! Он окутывал меня волна за волной, словно какой — то удушающий газ.
Я попытался сбросить тварь пинком, но кроссовки тут же увязли в мягкой, гнусной слизи. Тогда я ударил чудовище обоими кулаками и попробовал бодаться.
От ударов мои руки с влажным чмоканьем исчезли в его пористом теле. Это было все равно как ударить липкую, покрытую слизью губку.
Я боролся. Снова и снова пытался оттащить это от себя. Но зловонная погань растягивалась.
Натягивалась на меня. На мое лицо.
Теплая и липкая. Пульсирующая.
Она обернула мою голову.
Покрыла мое лицо. Покрыла мой нос.
Теплая, клейкая слизь проникла в мои ноздри.
Я не могу дышать! — понял я.
Я сейчас задохнусь внутри этой твари!
27
Я знал, что времени у меня мало. Собрав все силы, я запрокинул голову назад.
Но теплая масса тянулась за мной. Еще туже сдавливала лицо. Я чувствовал, как липкая слизь проникает в нос, в рот…
Мне нужна помощь. Только как ее получить?
Спотыкаясь, я подался вперед. Смогу ли я ходить? Смогу ли сбросить с себя колышущуюся губчатую мразь?
Если бы только спуститься по лестнице…
С колотящимся сердцем я двинулся вперед. Бодая тяжелый ком, толкая его, погружая колени в его плоть, я с огромным трудом заставлял себя двигаться.
Да! Я смог сделать шаг. Затем другой.
Вышел ли я в коридор?
Я смотрел через чудовищную молочную плоть. Прямо сквозь липкую тушу. Отсюда все казалось неразличимой теневой дымкой.
Я не мог дышать. Грудь начала гореть. Я не мог больше задерживать дыхание.
Но я должен продолжать идти!
Толкаясь, бодаясь, заставляя ноги делать шаг за шагом… шаг за шагом… я продвигался по коридору, окутанный мерзкой тварью.
Да. Да. Каждый шаг приближает меня к спасенью.
Да…
Внезапно ноги оторвались от пола, и я полетел головой вперед.
Падаю! Падаю с лестницы!
Липкая тварь подскакивала подо мною, точно подушка из вспененной резины.
Вниз… Весь путь к подножию лестницы.
Мы с силой отскочили от пола.
Моя голова дернулась — и вырвалась на свободу из липкой массы.
Я с шумом втянул в себя воздух. Какой же он прохладный и сладкий! Казалось, легкие сейчас взорвутся.
