Константин Сергиенко - Белый рондель
Мы тронулись. Повязка неплотно прилегала к лицу, я видел малую часть дороги, а потому успевал заметить каждый камешек и каждую выбоину. От постоянного бега земли перед глазами кружило голову, и время от времени я закрывал веки, слушая скрип ванкера, посвист птиц и вдыхая густой лесной воздух. Иногда я просил остановиться и разминал ноги. Так прошло больше часа. Но вот с меня сняли повязку, теперь я мог смотреть по сторонам, но, по правде сказать, здесь трудно было что-нибудь высмотреть, кругом плотной стеной стоял лес, да и сама дорога исчезла из-под колёс, мы ехали узкой тропой.
Новая остановка, и новые люди появились из-за стволов. Они вели лошадей. Я взгромоздился на деревянное седло, довольно неудобное, и продолжал путь верхом в сопровождении небольшой группы всадников. Все они были вооружены и одеты по-городскому, кто в кафтан, кто в епанчу, а кто в колет с чужого плеча.
Они ехали молча, а я не пытался вступать в разговоры, местной речью я владел не слишком хорошо. Так двигались ещё два часа и заехали в совсем уж глухие места. Деревья здесь обросли лишайником, лес казался сказочным и непроходимым, но всадники ловко находили лазейки, должно быть, дорога была им хорошо известна.
Но вот я услышал человеческие голоса и почувствовал дым костров. Лошади круто взяли вверх, мне пришлось припасть к гриве, чтобы не свалиться, а потом мы и вовсе спешились.
Наконец открылось ровное место, нечто вроде террасы перед новым подъёмом холма, и я увидел разбросанные там и сям строения, снующих людей, костры, поваленные деревья.
Свежие срубы желтели среди листвы, всё это вместе превышало размеры фольварка или мызы и продолжало расстраиваться. В центре поляны красовалась большая рига, а на порог её вышел Март Медведь. Он был одет в синий кафтан с серебряными пряжками, за поясом торчал огромный рейтарский пистолет.
— Приветствую тебя, брат, — сказал Март.
— Иэтки лейвале, — сказал я не слишком впопад, но это было единственное известное мне приветствие эстов.
Март Медведь улыбнулся.
— Ты, видно, проголодался с дороги, отведай же нашей пищи.
Я вошёл в просторную ригу и сел за огромный стол, стоящий против окна. На очаге перед печью-каменкой дымилось что-то мясное, на столе лежали ржаные лепёшки, яйца, а большой жбан доверху был наполнен можжевеловым квасом.
— Принесите мёду, — сказал Март.
Я знал этот хмельной напиток простолюдинов, он слишком ударял в голову, и я предпочёл бы пиво, но отказываться от угощения было не в моих правилах.
Подали суп из крапивы, творожный сыр, и скромное пиршество началось.
— Мои люди не умрут с голоду, — с заметной гордостью сказал Март Медведь, и гордость его была мне понятна, добыть пищу в наши времена нелегко.
Главным угощением стола оказалась телятина, по лицам сидящих я понял, что видят они её не часто, но никто не набросился на мясо, все продолжали с достоинством потягивать квасок и перекидываться короткими фразами.
Наконец мы вышли из риги.
— Здесь мы хотим построить линнус, — сказал Март.
— Много ли тут людей?
— Не одна сотня.
— Вот как? — Я поразился. — Где же они скрываются? С виду не насчитать и десятка.
И Март показал мне целый лагерь беглых крестьян, погорельцев, увечных и сирых, измученных войнами людей. Он прятался буквально под землёй, этот лагерь. Огромный холм был изрыт землянками и ходами, причём, не отбросив листвы, нельзя было обнаружить пещеры.
— Мы прячемся под землёй, как черви, — сказал Март, — но мы хотим жить на земле и потому выстроим линнус.
— Для этого нужен камень и глина, — возразил я.
Март свёл меня к реке и показал срезы песчаника и прекрасной глины для самого крепкого кирпича. Я продолжал сомневаться:
— Найдутся ли мастера?
Март показал мне свои огромные красные руки и не сказал ни слова. В сущности он был прав, если взяться с умом за дело, отыскать хотя бы двух-трёх учёных людей, можно сделать немало.
Я долго обследовал заросший сосною холм и пришёл к выводу, что место весьма удачно. Подошву холма подковой брала река, довольно глубокая и быстрая, а с другой стороны подступали непроходимые болота. Холм поднимался вверх уступами, на них можно было раскинуть строения линнуса. С верхней точки открывался вид на необозримые леса. Оставалось только решить, каким образом подвозить в такую глушь необходимые материалы, например железо.
— Поставим на реке мельницу, — сказал Март.
Я сразу заметил, что ещё лучше возвести на одной из террас голландский ветряк, ибо место с западной стороны очень ветреное.
— Можно и то и другое, — согласился Март.
Всё это начало меня увлекать.
— Здесь не нужен шильдмауэр[7] и не нужен цвингер[8],— сказал я, — всё заменяют деревья и поляны.
— Мы дадим тебе золото, а ты построишь нам крепость, — сказал Март и жестом пригласил меня следовать за ним.
Корни большой сосны висели над обрывом, и здесь на песке играл мальчик лет пяти. На нем было что-то вроде холщовой рубашонки, а длинные волосы обхватывал медный обруч. Мальчик строил из песка домик.
— Здравствуй, Лембит, — с неожиданным почтением произнёс Март.
Мальчик улыбнулся и продолжал возиться в песке.
— Это Лембит, — сказал Март.
Мальчик посмотрел на меня, и я увидел, что лицо его было очень серьёзно. Он глядел на меня долго большими голубыми глазами, а потом улыбнулся снова.
— Лембит тебя признаёт, — сказал Март с облегчением.
— Здравствуй, малыш, — сказал я, подозревая, что Лембит занимает особое место среди здешних детей.
— Покажи нам золото, Лембит, — попросил Март.
Малыш залез под корни сосны и извлёк оттуда груду камешков. Март поднял самый увесистый и подкинул его на руке.
— Много золота, — сказал Март и показал глазами, что пора уходить.
Когда мы отошли, Март сказал:
— Эти камни собрал Лембит. Когда он родился, приходил Уку и сказал: «Все камни, которые соберёт Лембит, станут золотом, если попросят эсты». Лембит собрал много камней, мы не заставляли его собирать. Едва Лембит научился ползать, он нашёл первый камень.
— Так это и есть ваше золото? — спросил я.
— Да, — ответил Март, не обращая внимания на сомнение в моём голосе. — Мы заплатим тебе сполна. Пробьёт час, и эсты попросят Уку, чтобы он сделал из камней золото.
А ещё я видел здесь свадьбу. Невеста была одета в полосатую юбку и блузу с широкими рукавами, голова повязана красной лентой, на шее янтарные бусы. Жених тоже принарядился, залихватски торчало из шляпы перо.
Они были молоды, но уже увечны. Щека невесты обожжена пожаром, а жениху не хватало ступни, он опирался на палку. На поляну высыпало население лагеря. Тут-то я увидел, что людей действительно много. Все были кое-как одеты, дети бегали почти голышом, и только некоторые пришли в кафтанах с оружием за поясом.
— Братья! — сказал Март. — Это первая свадьба. Эстонец соединится с эстонкой. И здесь мы построим город, здесь мы начнём жить и сюда никого не пустим. Отсюда начнётся наша земля, братья!
Люди одобрительно загудели, а кто-то заплакал.
— Не плачь, Айне! — сказал Март. — Их уже не вернёшь. Ты тоже выйдешь замуж, у тебя появятся дети. Пожелаем этого Элине и Матсу, наденьте на неё чепец!
Девушке развязали красную ленту и надели расшитый чепец, отныне она считалась замужней.
— Они увечны, — сказал мне Март, — и все мы увечны. Так пусть соединятся увечные, чтобы дать нам здоровое тело.
Я смотрел на Элину и Матса. Они были некрасивы, щека невесты обезображена, а жених неловко орудовал палкой и однажды чуть не упал. Но я видел, что они любят друг друга. Гонимые из своей страны, искалеченные, они всё же были счастливы, и это читалось отчётливо в их радостных взорах.
Потом пили крепкое тёмное пиво, плясали и пели песни.
— Что ты ответишь нам, брат? — спросил Март Медведь.
— Мне нужно подумать, — сказал я, хотя в голове уже теснились разные планы постройки крепости.
— Мне хочется, чтобы один дом был с мантельскурстенисом, такой каменной кухней, — с наивным выражением лица сказал Март.
Я расхохотался.
— Почему ты смеёшься? — спросил он обиженно.
— Если мы построим настоящий линнус, то зачем тебе мантельскурстенис? — спросил я. — В замке будет много каменных комнат.
— Ты думаешь? — спросил он настороженно.
В это мгновение огромный Март Медведь, гроза дерптских ландскнехтов, казался мне настоящим ребёнком.
В город я возвращался с Кривым Антсом. Пока мне не завязали глаза, и попытался начать разговор.
— Ты доверяешь хозяину?
Антс покосился на меня и ничего не ответил.
— Видно, доверяешь, иначе как бы ты отдал ему дочь на попечение.
