Эдмунд Низюрский - Невероятные приключения Марека Пегуса

«Проснитесь, пожалуйста, проснитесь!»

Пан Фанфара выглянул из-под скамьи:

«Что случилось? Кто здесь?»

«Разве вы не видите, мы окружены!»

Пан Фанфара близоруко огляделся:

«Тебе показалось. Я никого не вижу».

«Да вы посмотрите!»

«Не мешай мне, — сказал пан Фанфара. — Я хочу играть».

Он снова лег и принялся водить большим смычком по струнам.

А люди со стеклами подходили все ближе.

Вдруг пан Фанфара вскочил на ноги и принялся в ужасе размахивать виолончелью, как огромной дубиной,

ЛОВИТЕ ИХ!

                   ВОРЫ! БАНДИТЫ!

НА ПОМОЩЬ!

                    СПАСИТЕ!

Марек сел.

Только теперь он понял, что это был сон, что он у себя в комнате и сидит на кровати. И, однако, не все было сном, потому что пан Фанфара, стоя посреди комнаты, и в самом деле кричал и размахивал саксофоном. Должно быть, он только что вернулся из ресторана, так как был в пальто и шляпе.

Алек тоже проснулся. Он сидел заспанный и, моргая глазами, смотрел на пана Фанфару.

— Что такое, пан Анатоль? Вы разбили стекло.

— Спасите, на помощь! Воры! — кричал пан Фанфара.

Алек испуганно вскочил и схватил копье. В это время в комнату вбежали отец, мать и обе сестры Марека.

— Что тут происходит? — закричал пан Пегус. — Алек, что ты вытворяешь?

Алек опомнился и пристыженно поставил копье к стене.

— Да нет, ничего. Просто пан Анатоль разбил окно и шумит.

— Пан Анатоль, как же так можно? — возмутилась пани Пегусова.

— Скорей! — кричал пан Фанфара. — Скорей звоните и милицию. В комнате были воры! Они влезли в окно!

— В комнате какой-то странный запах, — заметила пани Пегусова. — Но откуда вы взяли, что тут были воры? Может, вы выпили лишнюю рюмку?

— Честное слово, я видел воров, — пробормотал пан Фанфара. — Еще когда я был в прихожей, я услышал какие-то подозрительные шорохи и шарканье. Я быстро распахнул дверь в комнату и заметил у самой стены чью-то тень. «Стой!» — крикнул я, но тень нырнула в окно Я запустил в нее ботинком и поднял тревогу.

— О боже, мой ботинок, — простонал Алек. — Почему вы не выбросили свой?

— Как я мог свой ботинок выбросить, если он на ноге и зашнурован?

— Езус Мария, вы разбили стекло, — простонала пани Пегусова.

— Какое это имеет значение? — ответил пан Фанфара. — Я же говорю вам, что тут был взлом.

Пан Пегус смотрел на него с недоверием.

— А вы уверены, пан Анатоль, что не стали жертвой обмана зрения? Никаких следов взлома не заметно.

— Уверяю вас, я видел тень.

— Тетушка права, вы просто хватили лишнего, — сказал Алек.

— Что? Я решительно отметаю подобные инсинуации. Вы, молодой человек, отлично знаете, что я не пью. Я убежденный трезвенник и даже член общества борьбы с алкоголизмом.

— Тем хуже, — заметил Алек. — Тетушка и дядюшка, не следует верить пану Фанфаре — все это ему привиделось. Никого в комнате не было. Давайте лучше спать, и так вся ночь испорчена. Я перетренировался и с трудом засыпаю, а тут еще этот малец все время разговаривал во сне и вертелся, как вьюн. А когда в конце концов я заснул, поднял крик пан Фанфара. Вам надо пойти к доктору, пан Анатоль.

Пан Анатоль не удостоил Алека ответом.

— Конечно, был взлом, — сказал молчавший до сих пор Марек, — конечно, был взлом. Ведь я на ночь закрыл окно, а сейчас оно открыто.

Алек засмеялся:

— Окно открыл я.

— Ты?

— Мне было жарко и душно. Я перетренировался и не мог уснуть. И вообще, кто это спит в июне при закрытых окнах!

— Так или иначе, — сказал пан Фанфара, — я бы посоветовал хорошенько проверить, нет ли пропаж. Хотя я, кажется, и спугнул мерзавцев, все же они могли что-нибудь стянуть.

— Проверить не мешает, — согласилась пани Пегусова.

Все принялись осматривать вещи. Только Марек по-прежнему сидел в кровати. Какая-то еще неясная мысль не давала ему покоя. Внезапно он вздрогнул. Ранец. А что, если воры хотели украсть у него ранец? Ну что за глупости! Зачем кому-то красть ранец? Можно ведь было просто прийти и сказать, что ранцы перепутаны, он бы охотно поменялся. Марек взглянул на этажерку, где на третьей полке всегда лежал его ранец, и облегченно вздохнул. Ранец был на месте. Он открыл его и проверил, не исчезла ли какая-нибудь книжка или тетрадь. Нет, все было в полном порядке. Новые, нетронутые книжки, чистые тетради.

Марек положил все обратно и только тогда заметил беспокойные взгляды родителей.

— Зачем тебе вдруг понадобился ранец? — спросил отец.

— Просто так.

— Ты что-то от нас скрываешь, Марек!

Отец подошел к этажерке, с любопытством открыл ранец и заглянул в него. С минуту он перебирал книжки.

— Что это значит? Это ведь не твои учебники! Чистые тетради. Ничего не понимаю.

Марек больше не мог скрывать правды и сказал:

— Я вышел из школы, по дороге зашел в парк, ну и там мне подменили ранец.

— Подменили ранец?! — поднял брови отец.

Тогда Марек рассказал все по порядку. И о нервном мальчике, и, о стекольщиках, и о человеке с лошадиным лицом. Только о прогуле он умолчал.

— Какая-то очень странная история, Марек, — внимательно глядя на него, сказал отец. — И все это было на самом деле?

— Ну вот, я так и знал, что ты мне не поверишь.

Пан Пегус повернулся к жене.

— Опять какие-то дурацкие выдумки, — вздохнул он…

Глава III

Возвращаясь на следующий день из школы, Марек заметил возле ворот бедно одетого человека с маленьким птичьим лицом и впалыми щеками. Человек этот держал за руку мальчика с перевязанной головой. Мальчик показался Мареку знакомым.

Сердце его забилось чаще. Да ведь это тот самый парень из сквера Ворцелла! Должно быть, он порезал себе уши, налетев на стекло, — вот почему голова у него забинтована. С человеком, у которого так сильно оттопырены уши, всегда может случиться подобная неприятность. В руках он держал ранец Марека, должно быть, хотел его вернуть. Марек догадался, что человек с птичьим лицом — отец мальчика.

Марек остановился. Отец и сын подошли к нему.

— Здравствуй, мальчик! — Человек с птичьим лицом улыбнулся беззубым ртом. Голос у него был писклявый.

— Здравствуйте!

— Ты, наверное, раздумываешь, кто мы и зачем пришли. Мой сынок Вац хочет вернуть тебе твой ранец и извиниться за ошибку. Он вчера очень огорчился, когда заметил, что нечаянно перепутал ранцы. Они такие одинаковые, наверное, с одной фабрики. Ошибиться нетрудно. Ты не сердишься?

— Да нет, что вы… я понимаю, — пробормотал Марек, смущенный чрезмерной любезностью старика.

— Как видишь, — продолжал тот, — мы бедны, но честны и сразу же подумали, что у тебя могут быть неприятности из-за тетрадей. Вац, мой дорогой мальчик, не спал всю ночь и не ел целый день, просто тает на глазах. Он такой впечатлительный ребенок!

Отец погладил сына по голове.

«Впечатлительный ребенок» и в самом деле выглядел сегодня хуже, чем вчера. На ушах у него теперь белела повязка, а многочисленные синяки на физиономии придавали ему еще более жалкий вид. Но, как только отец отвел от него взгляд, он тут же скорчил рожу и показал Мареку язык.

— Ну, чего же ты ждешь, Вац? — наклонился к нему отец. — Отдай мальчику его ранец, а мальчик отдаст тебе твои. Правда, Марек?

— Да, конечно, — прошептал Марек, удивленный тем, что человек с птичьей физиономией знает его имя. Впрочем, он тут же сообразил, что все тетради в ранце были надписаны. Стало быть, и удивляться нечему.

Вац посмотрел на Марека исподлобья и сунул ему ранец так, точно собирался дагь хорошего тумака.

— Проверь, Марек, все ли на месте, — сказал человек.

Марек заглянул в ранец. Все было в порядке, даже самая большая ценность — марка нового негритянского государства Ганы — спокойно лежала на своем месте, в конверте.

— Спасибо, — улыбнулся Марек, — вы меня так выручили. Возьмите, пожалуйста, ранец вашего сына.

Старик взял ранец и, не заглядывая в него, пожал Мареку руку.

— Еще раз просим прощения: эти ранцы очень похожи…

— Да, они совершенно одинаковые. Наверное, с одной фабрики.

Марек был так обрадован, что улыбнулся даже этому отвратительному мальчишке, но у того по-прежнему была злая рожа.

Впрочем, это нисколько не испортило Мареку настроения, и он возвращался домой, весело размахивая ранцем. Кто бы мог подумать, что все кончится благополучно. Видно, пану Фанфаре этот взлом и в самом деле только померещился. Недаром же говорят, что у артистов богатое воображение. Никакого взлома не было. А если и был, он не имел никакого отношения к ранцу. С раннем все в порядке, и ничего не пропало. Приходят же иногда дурацкие мысли в голову! Это все из-за того, что у него совесть была нечиста. Но тут ему снова вспомнился перчила с лошадиной физиономией. Почему он гнался за ним? Почему установил слежку? А что, если это он забрался в комнату и пан Фанфара увидел, как он выпрыгнул в окно? Жаль, что Марек не рассказал об этом старику с птичьим лицом. Может, он что-нибудь объяснил бы? Может, он знаком с Очкариком? И про взлом нужно было рассказать. Интересно, как бы он отнесся ко всему этому?