Карлос Сафон - Трилогия тумана (сборник)
Лишь тогда вольфрамовая нить в лампочке загорелась вновь, и на сей раз теплый свет залил комнату. Неожиданно вспыхнувшее электричество исторгло у Дориана панический вопль, застрявший где-то в горле. Он обвел глазами углы комнаты, но не заметил никаких следов привидения, почудившегося ему секунду назад.
Дориан глубоко вздохнул и, шагнув к двери, до тронулся до круглой ручки. Металл был холодным как лед. Набравшись смелости, мальчик распахнул дверь и вгляделся в темень коридора. Ничего.
Мягко закрыв дверь комнаты, Дориан вернулся к окну. Внизу, на веранде, Лазарус прощался с его матерью. Перед уходом кукольник наклонился и поцеловал ее в щеку – очень быстро, едва коснувшись кожи. Дориан почувствовал, что желудок у него сжался до размеров горошины. Спустя мгновение мужчина, скрытый тенью, вскинул голову и улыбнулся. Дориан обомлел.
Кукольник неспешно шел к лесу в свете луны. Но как Дориан ни старался, он так и не сумел увидеть, куда падала тень Лазаруса. Вскоре его поглотила тьма.
Миновав длинный коридор, соединявший фабрику игрушек с особняком, Ирен с Исмаэлем вошли в Кравенмор. Под покровом ночи жилище Лазаруса казалось дворцом мрака. Его галереи, населенные сотнями механических созданий, простирались во всех направлениях, устремляясь в темноту. Из большого светового фонаря, венчавшего винтовую лестницу в центре дома, дождем сыпались пурпурные, золотистые и голубые блики, искрившиеся, словно стеклышки, выпавшие из калейдоскопа.
По мнению Ирен, силуэты погруженных в сон роботов и неодушевленные лица на стенах наводили странные чары. Они внушали мысль, будто в них были заключены души десятков прежних обитателей особняка. Исмаэль, человек более приземленный, видел в куклах лишь отражение изощренного и непостижимого ума мастера. И это ни в коей мере не служило утешением. Напротив, чем глубже ребята вторгались в частные владения Лазаруса Жана, тем сильнее ощущалось невидимое присутствие кукольника. В этом барочном сооружении любая, самая незначительная деталь несла на себе печать его личности: начиная с потолка, своды которого по замыслу создателя украшала панорама фресок с изображением сцен из знаменитых сказок, до пола, по которому они ступали. Пол представлял собой бесконечную шахматную доску, которая стелилась под ногами, создавая оптическую иллюзию неизмеримой глубины, и словно затягивала в свою гипнотическую сеть. Путешествие по Кравенмору было сродни погружению в глубокий сон, волшебный и одновременно пугающий.
Исмаэль остановился у подножия винтовой лестницы и внимательно оглядел пролет, терявшийся в вышине. Пока он изучал ступени, Ирен успела заметить, как на циферблате механических часов Лазаруса (всего лишь один экспонат из обширной коллекции), выполненном в виде солнца, открылись глаза и часы им улыбнулись. В тот момент, когда часовая стрелка приняла вертикальное положение, указывая на полночь, сфера повернулась вокруг своей оси, и солнце сменилось луной, испускавшей призрачное сияние. Темные блестящие глаза луны медленно за двигались из стороны в сторону.
– Идем наверх, – прошептал Исмаэль. – Комната Ханны находилась на третьем этаже.
– В доме десятки комнат, Исмаэль. Как мы узнаем, где жила Ханна?
– Ханна мне рассказывала, что ее комната находится в конце коридора и выходит окнами на лагуну.
Ирен не стала спорить, хотя объяснение ее совершенно не удовлетворило. Юноша был подавлен атмосферой дома не меньше, чем Ирен, но не признался бы в этом ни за что на свете. Оба в последний раз посмотрели на часы.
– Уже полночь. Лазарус скоро вернется, – сказала Ирен.
– Вперед.
Лестница возносилась тугой спиралью, как будто бросая вызов закону всемирного тяготения и закладывая все более крутые дуги, подобно мосткам для доступа к куполу большого собора. После головокружительного подъема ребята миновали площадку второго этажа. Исмаэль, крепко взяв за руку Ирен, продолжил восхождение. Изгиб стен становился все более крутым, смыкаясь в тесное кольцо, и вскоре лестничный пролет превратился в подобие узкой шахты, пробитой в камне.
– Еще чуть-чуть, – сказал юноша, правильно истолковав тревожное молчание Ирен.
Прошла целая вечность – на самом деле секунд тридцать, – и ребята наконец получили возможность покинуть колодец, вызывавший чувство клаустрофобии. Они очутились у двери, которая вела на третий этаж Кравенмора. Перед ними простирался главный коридор восточного крыла. Когорта окаменелых фигур подстерегала в темноте.
– Нам лучше было бы разделиться, – заметил Исмаэль.
– Так и знала, что ты это скажешь.
– Зато ты можешь выбрать, в какую сторону предпочитаешь пойти, – предложил Исмаэль, пытаясь шутить.
Ирен посмотрела направо и налево. В восточном конце виднелась живописная группа: три фигуры в капюшонах вокруг огромного котла – ведьмы. Девочка указала в противоположном направлении:
– Туда.
– Это только машины, Ирен, – сказал Исмаэль. – Они не живые. Перед тобой всего лишь куклы.
– Напомни мне об этом утром.
– Ладно, я осмотрю восточную часть. Встречаемся на этом же месте через пятнадцать минут. Если ничего не найдем, значит, не повезло. Мы смоемся, – уступил он. – Обещаю.
Ирен кивнула. Исмаэль протянул ей коробок спичек:
– На всякий случай.
Ирен опустила спички в карман кофты и бросила последний взгляд на Исмаэля. Юноша наклонился и легко поцеловал ее в губы.
– Удачи, – прошептал он.
Не дожидаясь ответа, он двинулся прочь, направляясь в конец коридора, погребенный во мраке. «Удачи», – подумала Ирен.
Эхо шагов друга затихло за спиной. Девочка тяжело вздохнула и зашагала в противоположную сторону по галерее, пересекавшей центральную ось дома. У главной лестницы коридор разветвлялся. Ирен осторожно заглянула в бездну глубиной в три этажа. Из латерны над куполом падал отвесно сноп рассеянного света, образуя радугу, теснившую сумрак.
Далее галерея расходилась двумя коридорами на юг и на запад. Окнами на лагуну было обращено только западное крыло. Ирен без колебаний ступила в длинный туннель, оставив позади умиротворяющий свет, лившийся из латерны. Вдруг девочка обратила внимание, что коридор перегораживает легкая занавеска из полупрозрачной кисеи. Пространство за ней разительно отличалось по виду от остальной части галереи. Нигде не маячили, притаившись в темноте, силуэты кукол. На венце, державшем занавесь, была вышита буква «А».
Ирен развела руками воздушную занавесь и пересекла условную границу, разделявшую на две части западное крыло. В лицо пахнуло холодом, и девочка только теперь заметила, что стены сплошь покрывал сложный орнамент рельефов, вырезанных на дубовых панелях. В той части коридора виднелись лишь три двери – две из них располагались по бокам, справа и слева, а третья, самая внушительная, находилась в торце, отмеченная тем же инициалом, что венец над занавесью.
Ирен медленно пошла к дальней двери. Рельефы на стенах представляли непонятные сцены с участием необыкновенных существ. Каждая из них тем не менее сопрягалась с остальными, вписываясь в иероглифическое полотно, смысл которого полностью ускользал от девочки. К тому моменту, когда Ирен приблизилась к двери в торце, она уже догадывалась, что Ханна вряд ли могла занимать комнату в западном крыле дома. Но чары этого заколдованного места заставляли забыть о страхе, который вселяла зловещая атмосфера тайного капища, витавшая вокруг. Воздух был пропитан незримым присутствием враждебной потусторонней силы. И это присутствие ощущалось почти осязаемо.
С неистово бьющимся сердцем Ирен коснулась дрожащими пальцами дверной ручки. Ее как будто что-то удерживало. Возможно, предчувствие. У девочки еще оставался шанс повернуть назад, встретиться вновь с Исмаэлем и улизнуть из дома прежде, чем Лазарус заметит незваных гостей. Круглая ручка медленно повернулась, выскальзывая из ладони. Ирен за жмурилась. Ей совершенно незачем было входить в комнату. Все, что от нее требовалось, – вернуться обратно. Ей не следовало поддаваться соблазну миража, волшебной грезы, шепотом убеждавшей, что нужно непременно отворить дверь и переступить порог. Девочка открыла глаза.
Коридор, тонувший в потемках, предлагал путь к отступлению. Ирен вздохнула и мгновение зачарованно наблюдала за игрой теней на кисейной занавеси. Именно тогда за пологом вдруг возник темный силуэт, который замер, не переступая заветной черты.
– Исмаэль? – робко позвала Ирен.
Темная фигура постояла на месте несколько секунд, а затем, не издав ни звука, вновь отступила в темноту.
– Исмаэль, это ты? – повторила Ирен.
Панический ужас жгучим ядом разлился по венам, заполонив каждую клеточку тела. Не сводя глаз с того места, где только что находилась темная фигура, Ирен толкнула дверь и, очутившись в комнате, закрыла ее за собой. На миг девочку ослепил сапфировый свет, струившийся сквозь большие высокие окна. Немного привыкнув к рассеянному свечению, наполнявшему чертог, Ирен догадалась зажечь дрожащими руками спичку из коробка, которым ее снабдил Исмаэль. Медный огонек пламени осветил роскошный дворцовый зал, поражавший пышной отделкой и богатым убранством, казалось, сошедший со страниц сказки.
