Дом напротив - Алекс Хариди
Джоэль достал чёрный мешок для мусора и сложил всё в него. Снял с себя одежду Джонатана и убрал её вместе с обломками жёлтого плеера. Следом полетели рисунки, вырезка из газеты с некрологом и магнитофонная кассета.
Одежда, в которой он был, когда пошёл в школу сегодня утром, осталась лежать в ванной Заброшенного Дома вместе с рюкзаком, иначе бы он выкинул даже их.
Последнее, что он сделал, – стёр с компьютера сочинение и отправил его единственную бумажную копию в компанию к остальным вещам, которые были ему больше не нужны. Смешно: всего несколько часов назад всё это приводило его в восторг, а теперь он стремился как можно скорее от этого избавиться.
Сразу после того как Ева сообщила, что он не выиграл конкурс, в голове Джоэля забрезжила одна мысль. Он подумал, что её семья, возможно, тоже пострадала, когда консервный завод закрылся. Так что она вполне может быть одной из тех, кто винит во всём семью Андерссонов и Линде, и поэтому ей не понравилось его сочинение.
Но теперь Джоэль думал, что Мария действительно написала хорошее сочинение и по праву выиграла конкурс. Новое объяснение с каждой минутой нравилось ему всё больше.
Он отнёс мешок с вещами в гараж и, когда закрывал туда дверь, бросил взгляд на Заброшенный Дом. Снаружи нельзя было догадаться, что внутри кто-то есть, и тем не менее Элизабет продолжала там оставаться. Совсем как тогда, когда он перебрался обратно через пустые картонки у подножия чердачной лестницы и открыл дверь в коридор.
Она ждала его и тут же обняла, притянув к себе.
– Ты вернулся, – шептала она ему на ухо. А потом качала его, как ребёнка, плакала и называла Джонатаном. И Джоэль позволял ей всё.
Ему хотелось, чтобы его мама вела себя с ним так же. Нет, он не хотел, чтобы она тоже называла его Джонатаном – боже упаси снова это услышать, – лишь бы она не избегала его, запираясь у себя в спальне. Разве что после нервных часовых разговоров по работе, когда в её комнате на некоторое время воцарялась тишина.
Джоэль перевёл взгляд с Заброшенного Дома на свой собственный и нашёл окна маминой спальни. Мама была там, у окна. Он смотрел на маму, а мама смотрела на него. Потом она отошла в глубь комнаты.
* * *Когда Джоэль отправился в ванную, София уже была там и чистила зубы. Он встал у двери и напряжённо ждал, какая последует реакция. Она взглянула на его отражение в зеркале. И затем молча посторонилась, давая ему место у раковины. Джоэль с выжидающим видом взял свою зубную щётку.
– Ты так ничего и не сказала, – заметил он.
София наклонилась над раковиной и сплюнула зубную пасту.
– О чём?
– О краске для волос.
Она сунула щётку обратно в рот и продолжила чистить зубы. Потом щётка замерла, но она не торопилась её вынимать.
– Выглядит как полное дерьмо. В следующий раз, надеюсь, у тебя хватит ума стащить что-нибудь более стоящее.
Джоэль улыбнулся.
– Я не это имел в виду.
Он ждал от Софии ответ, почему она не рассказала всё маме.
София пожала плечами и опять сплюнула.
– Наверное, сберегу для другого раза.
Она отхлебнула воды и начала полоскать рот.
Что ж, теперь Джоэль сто раз подумает, прежде чем её провоцировать, если не хочет, чтобы всплыла история с кражей. Вот только жалко, что он так радуется. Кажется, между ними всё снова стало как обычно.
Джоэль посмотрел на себя в зеркало и дёрнул за чёлку.
– Думаю, в следующий раз перекрашусь в чёрный.
София выплюнула воду и взглянула на него.
– Чёрный тебе пойдёт.
Она убрала щётку обратно в стакан на раковине и двинулась к двери.
– Спокойной ночи, – бросила она безразличным тоном.
Джоэль внезапно почувствовал, что должен поблагодарить её за то, что она была такой… Вот только он не знал, как ей это сказать.
Вместо этого он произнёс:
– Знаешь, ты вовсе не толстая.
София замерла. Её взгляд остановился на его лице, ища скрытый подтекст и ничего не находя.
– Ты правда не такая, – уверенно произнёс Джоэль.
И она поняла: то, что он говорит, – правда.
– Спокойной ночи, – сказала София. На этот раз совершенно искренне.
* * *Было три часа ночи. Джоэль не спал. Он лежал в постели с открытыми глазами, когда вдруг тени на потолке комнаты внезапно поменяли свои очертания. Кто-то зажёг фонарь на крыльце его дома. Этого хватило, чтобы сон слетел с него окончательно.
