Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья

Поиски были безнадежны. Арам предложил пионерам вернуться в село, а колхозникам и охотникам сказал:

- Благодарю вас всех, мой дорогие, благодарю и тебя, дед Асатур. Вы сделали для нас все, что могли, и дальнейшие ваши мучения бесполезны. Возвращайтесь в свои дома. Я один останусь на ферме, буду подниматься с пастухами на горные пастбища. Может и откроется где-нибудь дверь, за которой скрывается мое счастье.

- Нет, нет. Что ты говоришь, Арам! Я не так понимаю дружбу, - взволновался старик охотник.

Ни под каким видом не соглашался он вернуться в свое село, и все же Арам уговорил его, тем более что необходимо было проводить домой Грикора.

Поцеловав своего младшего собрата, старик философски сказал:

- Человек в этом мире всегда живет надеждой, Арам. И ты ни на минуту не теряй ее. Белый свет свидетель: дети живы.

- Да возблагодарит тебя небо за сердце твое, дядя Асатур! Доброго. тебе пути.

Он проводил деда и его юных спутников до самой Агриджа-горы, затерянной высоко среди облаков, и вернулся на ферму.

Арам, оставшийся у пастухов, не знал ни сна, ни покоя. Он, пожалуй, до весны не вернулся бы в село, если бы не неожиданный случай, положивший конец его метаниям.

Та часть Араратской долины, которая простирается напротив Барсова ущелья, как уже говорилось, была пустынной. Лишь вдоль левого берега Аракса тянулась узкая полоса кустарников и камышей. Да и этой зелени тут, пожалуй, не было бы, если бы каждой весной Аракс не затоплял прибрежные пески. Но эта пока еще безжизненная земля - всего лишь малый участок той былой большой пустыни, которая в последние годы покрылась виноградниками и плантациями хлопка.

С двух сторон культурные земли обрамляют этот кусок пустыни, с нетерпением ожидающий жизни, но еще бесплодный. В летнюю жару на нем встретишь лишь верблюжью колючку да полынь с ее серебристыми волосками и опьяняющим ароматом.

Пышная растительность встречается здесь только вдоль русла загадочного потока. Начиная от нижнего края скал, окружающих ущелье, до кустарников на берегу Аракса тянутся три узкие полосы. Средняя, каменистая, серая, - это путь потока, а по его берегам - полосы пыльной желтой травы. Стебли ее, теперь сухие, жалобно посвистывают на холодном декабрьском ветру.

Едва только сходит снег, как к этим желтым полосам устремляются все копытные, а раньше всех - муфлоны.

Пастух Авдал разделил выпасы колхозной фермы на отдельные участки и, соблюдая очередность, перегонял скотину с одного на другой, пока не дошел до целины. Здесь он остановился.

Охотясь с Арамом за козами, Авдал набрел на обильные травы, выросшие на берегах потока, и решил привести колхозные стада сюда.

Овцы паслись, утопая в море рыжей травы, а Авдал сидел в стороне на камне, и свирель его в такт думам мягко звучала в чистом зимнем воздухе.

У курдов есть обычай водить за стадом одного-двух ослов. Ослики возят на себе немудреное походное имущество пастуха и хурджины с едой. А когда где-нибудь на лугах ягнятся овцы, новорожденных кладут в хурджины, и спокойное животное, мягко покачивая ягнят на своей спине, осторожно приносит их на ферму. Иногда осла нагружают собранным в лесу хворостом - незачем животному, привыкшему носить на себе грузы, возвращаться домой пустым.

В один из дней, перед заходом солнца, Авдал попросил своих товарищей, молодых пастухов, набрать в каменистом русле потока сушнику.

Когда пастухи набрали хворосту и начали грузить его на ослов, откуда-то снизу прибежала одна из собак. В зубах у нее было старенькое курдское аба. Собака принесла его прямо Авдалу. Умные глаза ее, казалось, говорили: “Погляди-ка, не нашего ли Асо это аба?”

Сердце пастуха затрепетало. Он вертел в руках грязную, затвердевшую одежду сына, и ему было так больно, что хотелось кричать, всему миру рассказать о своей потере.

- Где нашел ты ее, Чало-джан, где? - глотая слезы, спрашивал он собаку.

Авдала окружили товарищи. Осмотрев аба, они похолодели: да, это одежда Асо.

- Пойдем, - сказали они собаке. - Пойдем, Чало-джан, покажи, где ты это нашел.

Собака поняла и повела их. Они прошли по следам пронесшегося потока, пересекли дорогу, ведшую из Айгедзора в Ереван, и остановились у изломанного водой куста. Чало глазами показал на него - здесь он нашел куртку.

- А это что такое?

Один из пастухов наклонился и извлек из ила какую-то книжку. Потом нашли и размокшую тетрадку, одним концом торчавшую из грязи.

- Эй, вах, эй, вах, унес ребят поток! - покачал головой потрясенный находками отец.

И, опустившись на край русла, закрыл лицо руками.

После долгих скитаний вернулся в село охотник Арам - вернулся с почерневшим от горя лицом, с болью в сердце. Предчувствуя неладное, он вошел в дом и, увидев исхудавшее, позеленевшее лицо жены, ее побелевшие от горя волосы и запавшие глаза, тяжело опустился на стул.

- Нет нашего Ашота, - с рыданием вымолвила жена.

Глаза ее были сухи - выплакала все слезы. Только худые плечи вздрагивали.

- Скажи так, чтобы я понял, - пробормотал Арам.

- Поток унес… унес ребят…

- Какой поток?

- Адом посланный.

И женщина рассказала о вещах, найденных пастухами.

- Вот все, что осталось от нашего Ашота. - И она протянула грязную тетрадь сына.

С трудом сдерживая себя, Арам, поднялся, пошел на колхозную конюшню и, оседлав двух лошадей, отправился к Аршаку.

- Сядь, едем, - сказал он.

Аршак вышел ему навстречу с красными, опухшими глазами.

- Куда? - с трудом шевеля губами, спросил он.

За какой-нибудь час этот крупный, сильный человек словно стал меньше, мощные плечи его обвисли.

- Поедем туда. Там посмотрим. - Аршак безропотно сел на лошадь, и они направились в те дурной славы места, с которыми до сих пор у айгедзорцев не было связано ничего, кроме страха и несчастья.

Солнце уже заходило, когда они приехали на место. Привязав лошадей к одному из кустов, Арам и Аршак пошли по руслу вниз. На каждом шагу они останавливались, наклонялись. Вот из-под одного камня выглянул угол книжки. Учебник. Но чей? Как узнать, если книжка была вся в грязи, текст почти неразборчив. Они перелистали ее, нашли несколько уцелевших чистых листов. Книжка была русской. Попался отрывок из какого-то стихотворения Джамбула:

Пой от скорби и горя, Джамбул,Пой печальней осенних рек…

- Что за книжка, Аршак?

- Постой-ка, Помню, это наш Гагик наизусть заучивал. Книжка для восьмого класса, русская книга. Ай, Гагик-джан, где же ты остался? - запричитал несчастный отец.

Так живо вспомнилось ему всегда веселое лицо сына, полные смеха черные глаза, шутки…

- Идем дальше, Аршак, посмотрим. Может быть, еще что-нибудь найдем.

Вслед за родителями своих товарищей примчались сюда сельские пионеры, колхозники, соседи Арама и Аршака. Они тоже прошли до самой реки Аракс и тоже нашли несколько книг и тетрадей. Потом все собрались, сели и пришли к заключению, что ребята, проходя по дороге, внезапно попали в несшийся поток и он увлек их и реку.

- Но куда же они шли этим путем? - недоуменно спросил Аршак. - Ведь они писали нам другое. Какой же тут Дальний Восток?

Правда, невдалеке была железнодорожная станция. Может быть, вместо того чтобы сесть на полустанке, поблизости от фермы, дети решили пройти на эту станцию и на пути туда были унесены потоком.

Непонятным было только одно: почему они не убежали от него? Ведь вода всегда несется с гулом, с грохотом. Не могли же они не слышать этого!

Позднее всех явился сюда заведующий складом Паруйр и, как всегда, ни с кем не поздоровавшись, заговорил. Градом посыпались слова.

Удивительный человек этот Паруйр! Совсем не такой тяжеловесный и ленивый, как сын его Саркис. Говорит быстро, размахивая руками, быстро ходит, глаза бегают. И сосредоточиться ни на чем не может ни мыслью, ни взглядом. Разговаривая с кем-нибудь, постоянно подмигивает, словно в тайном сговоре каком-то с собеседником. “Не человек, а ветер”, - сказал о нем как-то охотник Арам.

Вот и сейчас, горячась и все время моргая, он говорил:

- Кто знает, может, они устали и сели на траву отдохнуть. Поели, а потом прилегли, уснули. Что сонный, что мертвый - одно и то же. Ну, и говорить больше не о чем. Что есть, то есть.

Хотя Паруйр был явно под хмельком, высказанная им мысль многим показалась правдоподобной. Одно только все еще оставалось неразгаданным, странным: как попала на рога козлу шапка Ашота?

Печаль охватила все село в эти дни. Были отложены все празднества, свадьбы. В погребах стояли полные вином карасы, но ни у кого не было охоты до пирушек.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда ветхая дверь рухнула и в пещеру ворвался пьяный медведь, страшная паника овладела ребятами. Саркис дико вскрикнул и кинулся в дальний угол. Шушик ахнула.

- Огонь! Огонь! - закричал Ашот.