Елена Усачева - Концерт для черного колдуна
Валерке повезло, Скрипка выбрала именно его. Наташка еще удивилась, что это за чудак раскладывает свои инструменты на лавочках? Еще больше она удивилась, когда тихий Гребешков схватил скрипку и побежал вон из сквера. А после того как он перестал посещать занятия и стало известно, что он не выходит из квартиры и часами, без перерыва, играет… К тому же она услышала, как он играет… Вот тут-то все стало ясно!
Теперь у Гребня впереди великое будущее, а она упустила такой шанс!
Неужели история, которая до этого момента была не больше чем сказкой, могла оказаться правдой?
Цветочница вновь посмотрела на шестой этаж. Если она будет целый день сидеть с задранной головой, шея у нее станет изогнутой, как у лебедя.
Ладно, остается надеяться на этого недотепу Гогу. Он настолько в нее влюблен, что сделает все, что она ни попросит.
В том, что в нее нельзя не влюбиться, Наташка не сомневалась.
Она встала с лавочки как раз в тот момент, когда Гошка спрятался за банками на Гребневском балконе. Цветочница не видела погони и не догадывалась, что «недотепа» Снежкин про нее забыл. И если и продолжает охотиться за Скрипкой, то явно не по ее просьбе.
Решив, что на сегодня она достаточно поработала, поэтому может не идти ни в школу, ни в музыкалку, Наташка отправилась домой.
Концерт через неделю. Со Скрипкой или без нее, но Цветочница выступит на «отлично». Иначе она и не могла. Во-первых, у нее действительно есть талант. А во-вторых, она была потомственной скрипачкой, так что музыка сидела у нее в крови.
По крайней мере, так утверждал ее папа.
Но позаниматься Цветочнице не дали. Сначала мама все-таки отправила ее в школу, а вечером неожиданно пришел дядя Витя.
«Как кстати!» — обрадовалась Наташка, собираясь как следует расспросить папиного знакомого.
Как в их семье появился Виктор Львович, Цветочница не знала. Ей казалось, что он был всегда. Вроде бы когда-то он учился музыке. Но ни за одним из инструментов Наташка его не видела. Сейчас он работал в Центральной юношеской библиотеке в музыкальном отделе, где выдавал ноты и пластинки. Дядя Витя был высок, худ, носил небольшую черную бородку клинышком. Темные волосы были всегда разделены безукоризненно ровным пробором. И вообще он был какой-то чересчур элегантный — стильный пиджак, модные ботинки. На обыкновенного библиотекаря не похож.
Сейчас он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и крутил длинными тонкими пальцами два деревянных шарика — он обычно всегда что-нибудь вертел в руках, была у него такая привычка.
— О! Дитя мое! — привычно воскликнул дядя Витя, увидев в дверях хмурую Наташку — последние майские дни в школе ей давались тяжело. И кто только придумал учиться, когда на дворе уже лето, а тебе всего тринадцать! — Как музыкальные успехи? — ласково проворковал он.
Рядом с Виктором Львовичем Наташка тут же растаяла. Он был само обаяние, и грустить рядом с ним было просто невозможно. К тому же это старомодное обращение Цветочнице очень нравилось.
— Она у меня молодец, молодец! — В комнате появился папа. — Скоро концерт, приходи ее послушать.
— И не надоело мучить ребенка? — скривился дядя Витя, перекидывая шарики из одной руки в другую.
— Почему мучить? — вскинулся папа, любящий поспорить. — Она моя дочь! А значит, такой же музыкант, как и я! Это, мой дорогой, называется семейное дело.
— Семейное дело — это когда отец валенки шьет, а потом и сын. Музыка к этому не имеет никакого отношения.
— А как же Моцарт? — в папиных глазах светился азарт заядлого спорщика. — Его отец тоже был музыкантом!
— Да брось ты! — отмахнулся дядя Витя. — Музыкальный талант редко передается по наследству. Это судьба!
— Это не судьба, а везение — заметили, услышали, помогли, — чуть не кричал папа. — Удача, в конце концов.
Наташка терпеливо сидела в углу. Споры между папой и дядей Витей шли постоянно. Главное было дождаться окончания и спросить то, что было интересно ей.
— Для удачи нужно хотя бы немного таланта! — весело улыбался дядя Витя. — Даже с хорошим инструментом без таланта ты ничего не сделаешь!
— Да, но инструмент это уже удача! — не сдавался папа. — К тому же сейчас хороших инструментов мало.
— Причем здесь инструмент, если ты путаешь пальцы и не знаешь, с какого конца за смычок берутся? — пожал плечами дядя Витя.
Сейчас было самое время ввернуть свой вопрос.
— А как же Скрипка, Приносящая Удачу? — спросила Наташка и вдруг почувствовала, как ее щеки стремительно наливаются румянцем. «Чего это я разволновалась»? — сама себя спросила Цветкова, пытаясь глубже дышать.
В комнате повисла пауза, было слышно только, как стучат друг о друга деревянные шарики в быстрых руках Виктора Львовича.
— Доченька, — широко улыбнулся папа. — Что за фантазии? Какая скрипка?
— Вильгельм Гауф очень любил страшные сказки. — Замершие было шарики в руке дяди Вити вновь побежали между пальцами.
— При чем здесь Гауф? — надула губки Наташка. Она терпеть не могла, когда ее все еще считали маленькой. Сказки в ее возрасте никто не читает!
— Бедный угольщик Петер Мунк получил от злого волшебника Михеля дар выигрывать в любом деле, — начал медленно рассказывать дядя Витя. — В обмен на мешок золотых гульденов Петер отдал свое сердце. У Мунка стало много денег, он был выбран почетным жителем города. Но бывший угольщик остался без сердца и потому потерял любовь девушки, его мать умерла от горя. Когда Петер понял, что за богатство заплатил слишком большую цену, то кинулся обратно к волшебнику, чтобы тот вернул ему сердце. Но Михель отказался выполнять его просьбу. С тех пор несчастный угольщик бродит по миру и ищет свое потерянное сердце.
— Я не про сердце спрашиваю! — еще больше возмутилась Наташка. — Помните, вы как-то рассказывали про скрипку. Если на ней играть, то любой станет талантливым музыкантом.
— А я говорю о том, что за любой дар нужно платить. Не всегда сердцем, конечно, но цена за подобные подарки обычно бывает высокой. Так что лучше всего добиваться самому. Чтобы потом не жалеть.
— А скрипка?
— Что скрипка? — загадочно улыбнулся Виктор Львович. — За любой подарок судьбы нужно платить. Например, раньше считали, что за талант дьявол забирает у людей душу. Поэтому любой одаренный человек предавался анафеме.
— Чему? — прыснула Цветочница.
— Проклятию, — усмехнулся дядя Витя.
— Да какое проклятие! — Наташка начала терять терпение. — Вы про скрипку расскажите!
Несколько мгновений Виктор Львович смотрел в пол. На лице промелькнуло выражение недовольства.
— Про какую? — сухо спросил он.
— Как про какую? — вскочила Наташка. — Вы сами рассказывали, что есть такая скрипка, кто на ней ни играет, у всякого гениально выходит. Помните?
— Не помню, — покачал головой дядя Витя. Такого Наташка не ожидала. Она рассчитывала хоть что-нибудь узнать!
— Дочка, что за фантазии? — пробормотал папа, выходя из комнаты, и, как бы извиняясь, сказал, на секунду поворачиваясь к приятелю: — К концу года они все становятся немного не в себе.
Наташка с дядей Витей остались одни.
— Как же вы можете не помнить? — чуть не плача, в который раз спрашивала она. — Вы сами про нее рассказывали!
— С чего ты вдруг про нее заговорила? — к Виктору Львовичу вернулась его невозмутимость. — Заваливаешь экзамены в музыкальной школе?
— Нет! — В Наташкиных глазах мелькнула надежда — вдруг дядя Витя что-нибудь вспомнит. — Только вы никому не скажете? — спохватилась она.
— Никому, — искренне заверил ее Виктор Львович, подсаживаясь ближе и пряча шарики в карман.
— Я видела эту скрипку!
Лицо дяди Вити вытянулось, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел.
— Правда! — заторопилась Цветочница, боясь, что ей не поверят. — Видела! На скамейке она стояла. Ее Гребешков схватил и домой убежал. А потом он, знаете, как стал играть! Вообще с ней не расстается. И играет с утра до вечера без остановки. Если Валерка с ней на концерт придет — все, он будет первым!
— Гребешков вместе с тобой учится? — с сочувствием спросил дядя Витя.
— Ну да, — опять смутилась Наташка. Ей все казалось, что ее не о том спрашивают. — Я специально к нему ходила и видела эту скрипку. Скрипка как скрипка… Ничего в ней особенного нет. Я даже подумала, что ошиблась. Но когда услышала, как он играет… Честно! Его отчислять собирались, он смычком по струнам промазывал! А теперь даже лучше меня играть стал!
— Что ты говоришь… — покачал головой дядя Витя. — И где живет этот вундеркинд?
— Недалеко от школы, в белой башне.
Виктор Львович откинулся в кресле, в задумчивости переплел перед своим лицом пальцы.
— Я, кажется, припоминаю… — он растягивал слова, и Наташке казалось, что он нарочно тянет время. — Что-то такое я читал. Точно! — радостно всплеснул он руками. — Это был какой-то древний том века восемнадцатого. — Неожиданно выражение его лица стало растерянным. — Но там было сказано, что эту скрипку уничтожили.
