Елена Нестерина - Большая книга детективных приключений (сборник)
Её голос подействовал на галдящую толпу. Все пришли в себя и остановились. Мамед Батыров опустил баян, который он уже занёс над головой своего дружка, Накокова прижала к себе кружевные панталоны, которыми только что нещадно мутузила Дашу Спиридонову.
А Витя Рындин успел поймать сильного, но лёгкого Антошу Мыльченко, которого кто-то швырнул прямо ему в объятия.
– Тихонечко, тихонечко, сейчас мы нормально приготовимся. И пойдём выступать, – говорила Арина, глядя на своих одноклассников. – И выступим очень круто. И никто не ошибётся. И всё будет хорошо…
Девчонка-старшеклассница, метнув ключ от кабинета Арине, спешно умчалась, пробормотав, что таких диких она ещё не видела.
А восьмой «В» пришёл в себя. Кто-то достал бутылку минеральной воды, кто-то пузырёк таблеток валерианки, самые нервные заглотили по паре штучек. Девочки спокойно переоделись в свои великолепные костюмы, когда мальчики отвернулись. А затем принялись снаряжать для выступления Антошу Мыльченко – под его коричневую курточку, сшитую из чьего-то старого драпового пальто, набили огромное количество поролона и ваты. Так что скоро тощий Антоша стал шарообразным. Только тонкие ножки, обтянутые коричневыми девчачьими колготками, забавно семенили под этим шариком, да на шапочке, завязанной под подбородком, покачивались коротенькие антеннки-усики.
– Хорош, не то слово, как хорош! – прокомментировала Арина, радостно оглядывая костюм Антоши, сшитый руками Зои Редькиной и двух её помощниц.
Антоша, которого принялись фотографировать те, кто захватил с собой телефон, зарделся и сел на стул в уголок. Он должен быть собран и подтянут, ведь его роль – главная. Антоша про себя повторял свои слова и мычал, напевая мотив песенки.
Зоя Редькина крутилась возле ансамбля подпевал, напоминая им что-то. А остальные братья по мафии несли непрерывный дозор. Потому что какие-то тени вновь мелькнули возле кабинета музыки…И вот стихли звуки фортепиано, которое для выступления девятого «А» закатили на сцену. Балет закончился. Артисты оперетты замерли и переглянулись.
– Скорее, восьмой «В»! – В кабинет влетела старшеклассница-дежурная. – Идите быстро вешайте свою декорацию! Не задерживайте, в темпе, в темпе! Ишь, сумасшедшие – перед самым выступлением передрались…
Арина была начеку.
– Костик, не подведи! – шепнула она Косте Шибаю, который отвечал за техническую поддержку их проекта. – Ну, а мы погнали на сцену!
Мальчишки подхватили бумажную дверь и поволокли её.
И притихший от волнения восьмой «В», который ещё никогда ничего, кроме «Весёлых стартов», не выигрывал, строго и сдержанно отправился на сцену.
Первым за кулисами оказался Витя Рындин, который тщательно проверил безопасность – заглянул за все шторки, обшарил каждый уголок, подёргал занавес. Когда артисты заняли свои исходные позиции, он подошёл к Арине, стоящей у самого края сцены. Её спокойный твёрдый взгляд порадовал Витю.
– Всё нормально, – шепнул он. – Я здесь, Федя Горобец в зале.
– Пусть с нами будет удача, – сказала Арина и улыбнулась ему.
Редькина высунулась из-за декорации. Арина и Витя подмигнули маленькой труженице.
И когда уже, казалось, всё было готово к началу, на сцену вдруг выскочили два парня-одиннадцатиклассника, которые тоже дежурили на конкурсе, и принялись что-то высматривать под потолком, щёлкать выключателями на панели.
– Что случилось? – бросились к ним Арина и Витя.
– Возможность теракта?
Артисты оперетты заволновались.
– Нам вредят?
– Что нам подстроили? – наперебой галдели они.
Но взрослые ребята продолжали щёлкать выключателями – мигали осветительные приборы, колыхались кулисы.
– Да всё нормально – свет проверяем, – сказали они Арине, которая принялась их тормошить.
– Ничего страшного! – тут же понеслась сообщать Арина своим. – Плановая проверка аппаратуры! Не волнуйтесь!
Витя в это время следил за тем, чтобы больше никто посторонний на сцену не вошёл.
– Хорошо, всё хорошо! – повторял он, уговаривая перепуганных артистов вновь встать по местам.
Затем одиннадцатиклассники закатили фортепиано как можно дальше, к стене, – чтобы оно выступавшим не мешало, заглянули на рабочее место Костика Шибая – к ручке механизма, который управлял движением занавеса. Восьмой «В» пристально следил за действиями ответственных дежурных, преследуя их буквально по пятам.
И в этой толчее и сумятице никто не обращал внимания на то, что Антон Мыльченко ползал у входа на сцену, путался у всех под ногами, бормоча что-то себе под нос.
«Я тоже не лыком шит! – бубнил Антоша, суетливо шмыгая то тут, то там. – Я тоже кое-какие приёмчики знаю… Знайте, враги, Антона Мыльченко! Меня за фунт изюма не возьмёшь! Знай наших, знай мафию…»
Он долго ползал по полу, собирая костюмом грязь и пыль, пока Арина и Зоя Редькина не схватили его, поставили на ноги, отряхнули и отправили на исходную позицию.
Заняли свои места и остальные артисты. Одиннадцатиклассники, скомандовав: «Нормально, можно!», юркнули за занавес и исчезли в зрительном зале.
– Ну, начинаем. Помните, с нами удача! – бодро проговорила Арина, помахав свёрнутым в трубочку текстом пьесы и обращаясь ко всем своим артистам-одноклассникам…Глава XIV Оперетта под руководствоммафии, или Впервые на арене
Где-то там, на авансцене, завуч Валентина Петровна, которую артисты не видели из-за закрытого занавеса, гулко произнесла:
– А сейчас вы увидите оперетту под названием «Страдания от страшной любви» в исполнении восьмого класса «В»!
Нельзя было понять, громкие или тихие раздались аплодисменты, долго ли они продолжались. Но вот всё стихло. И занавес, ручку которого крутил за кулисами Костик Шибай, медленно и со скрипом начал разъезжаться в разные стороны…
На сцене застыли, разбившись на несколько групп, участники хора, оркестра и ансамбля подпевал, состав которого был окончательно сформирован только сегодня ночью. Посередине находилась огромная, слегка помятая и покореженная дверь, в её тени прятался оркестр. Он молчал. Молчал и хор, который выстроился справа. А слева, распределившись на пары, стоял ансамбль подпевал, который в полной тишине медленно начал интермедию.
«Пу-говка, пу-говка, пу-говка, пу-говка…» – утробными голосами начала первая пара, из которой один человек пел «пу», а другой «-говка». Она продолжала своё странное пение, и скоро к ней присоединились ещё двое подпевал:
«Бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь…» – пели эти двое ещё более низкими голосами.
Остальные подпевалы пока молчали. Но и этого было достаточно слегка опешившим зрителям.
Тревожные звуки мотались по кругу, «пу-говка, пу-говка» переплеталась с «бум-пыщь-пыщь, бум-пыщь-пыщь», создавая странную ритмичную музыку, – казалось, что кто-то и правда играет на не ведомых никому музыкальных инструментах.
Через пару минут вступил хор. Тоже негромко, тревожно и таинственно, он начал свою партию:
По стенке бегает микроб,
За ним гоняется циклоп:
«Поймаю – съем!
Поймаю – съем!»
Так пел хор. Голоса ансамбля подпевал не перекрывали его, а вторили, создавая фон. И дальше, чтобы ввести зрителей в мир клопов, хор слаженно, таинственно, но по-прежнему без музыки взвыл:
По стенкам бегают клопы,
По стенкам бегают клопы —
Туды-сюды!
Туды-сюды!
И тотчас из-за противоположных кулис навстречу друг другу, словно маленькие лебеди, выскочили, взявшись за руки, по три девочки. Их яркие наряды были удивительно пышными, но особенно были хороши ядрёно-розовые панталоны, обильно расшитые кружевами.
Танцовщицы мельтешили, вихрем проносясь от одной кулисы к другой. Мелькали кружева, качались раскрашенные перья и усики на шапочках, в свете прожекторов мерцали, пуская в зрительный зал искры, разноцветные блёстки, которых не пожалели артистки, расшивая свои костюмы.
А хор с подпевалами продолжал повторять одно и то же, загадочное:
По стенкам бегают клопы,
По стенкам бегают клопы —
Туды-сюды!
Туды-сюды!
Артистки кордебалета старались вовсю – под эти слова они сновали по сцене так, что казалось, будто они и правда носятся по стенам и даже по потолку.
И тут, неожиданно для зрителей, раздались лихие звуки баяна. Баян играл быстрый вальс. Барабан забил ритм. Остро и тоненько задинькал металлический треугольничек. Это оркестр, спрятанный за картонной дверью, начал своё выступление. Враз умолкли подпевалы, утих хор. Шесть танцовщиц кордебалета выстроились в линию и перешли на канкан. Шустро, развевая кружева панталон, они взмахивали ногами, стучали каблучками по полу и взвизгивали. Вот так, визжа и подпрыгивая, группа кордебалета и умчалась за кулисы. Публика проводила их самыми настоящими театральными аплодисментами, кто-то из зала даже крикнул «Браво!».
Из своего убежища Арина Балованцева резко махнула скрученным в трубочку текстом. Тот, для кого сигнал предназначался, понял её.
