Дети страха и другие ужасные истории - Елена Александровна Усачева
– Можно и из окна, – подала голос Вера.
– Тебя тут только не хватает, – огрызнулся Петька, дергая дверь изо всех сил.
В комнату ворвался холодный ветер с дождем.
«Почему я должен это делать?» – подумал Петька, останавливаясь на пороге. – «Я не хочу!»
Но ноги сами несли его вперед. Мокрый линолеум, которым был выстлан пол балкона, оказался скользким. Петька на ногах проехался до перил, вцепился в них руками. Рядом возникла Вера.
– Ты мой герой! – торжественно произнесла она. – Мне все девчонки завидовать будут.
– У вас их много? – спросил Петька, лишь бы что-нибудь спросить.
– Сам увидишь.
Петька перегнулся через перила, а потом резко откинулся назад.
– Нет, не получится, – он пошел в комнату. – Мне говорили, что меня должен самосвал сбить. Надо идти на улицу.
– Обойдемся без самосвала, – потянула его назад Вера.
– Эй, отцепись от него! – тут же подлетела Голованова. – Он ради меня прыгает, а не ради тебя.
– Ты что, не слышала? – фыркнула вредная Вера. – Он передумал. Так что отдыхай, Леночка. Не будет он ради тебя подвиги совершать.
– Ты меня не любишь! – заломила руки Голованова.
– Слушай, а давай я ради тебя что-нибудь другое сделаю?
Петька попытался обойти Ленку стороной, но она преградила ему путь и состроила такую страдальческую гримасу, что он попятился. Рядом с Головановой выросла Вера. Девочки одновременно сделали шаг вперед. Петька на столько же отступил обратно к балкону.
– Хочешь, дерево посажу и назову в твою честь? – из последних сил сопротивлялся Ткаченко. – Собаку из воды вытащу? Или хочешь, ради тебя сто порций мороженого съем? Тоже, между прочим, опасная штука. Можно заболеть и умереть.
– Так, да? – Ленка приготовилась плакать. – И это после всех твоих обещаний?
Вера тоже шмыгала носом.
Больше аргументов у него не было.
Мысленно Петька взвыл и снова повернулся к балкону.
Он опять поскользнулся на мокром линолеуме.
В дверь позвонили.
– Не прыгай без меня, я сейчас!
Ленка побежала открывать. В этот раз она лихо справилась с замком. В прихожей раздались голоса.
Петька присел. Перед его глазами снова возникла Вера.
– Ну что ты, – ласково заговорила она. – Это же так просто. Секунда, и мы с тобой навсегда вместе. Представь – миллиарды лет, и только ты и я.
– Я от тебя за пять минут устал, – отмахнулся от нее Петька. – А ты говоришь, миллиарды лет… Я и часа не протяну!
– Бабушка говорила – стерпится, слюбится.
– Ткаченко, – сквозь Ленкин заслон в комнату рвался Полухин. – Держись, я уже рядом!
Гришке, наконец, удалось справиться с Головановой и пробиться в комнату.
– Не пущу! – визжала Ленка.
– Вы что здесь устроили? – бушевал Гришка, осматривая место сражения.
Петька на балконе сидел один. Вера снова маячила в комнате, взвешивая на руке тяжелую раритетную вазу, простоявшую у родителей, наверное, лет сто. Голованова тянула Гришку обратно к выходу.
– Не мешай ему, – цеплялась за одноклассника Ленка. – Он ради меня подвиг совершает. С балкона прыгает.
– Голованова, – повернулся к ней Гришка. – У тебя башка совсем не варит? Если он с пятого этажа прыгнет, то разобьется! Можешь на себе испытать.
– Я ради любви готова на все! – гордо вскинула подбородок Ленка.
– Вот и сигай сама, – огрызнулся Гришка, вытаскивая друга с улицы.
Ленка метнулась на балкон, схватилась за перила, подпрыгнула, пробуя перекинуть ногу.
У Петьки голова шла кругом. Как в тумане он видел притаившегося в углу старика. Тот сидел на корточках и что-то шептал в кулачок. Рядом стояла Вера с тяжелой вазой в руке. Была она сейчас похожа на воина, готового метнуть гранату во вражеский танк. Полухин бегал с балкона, где Голованова никак не могла закинуть ногу на перила, в комнату и обратно.
Все это Петьке представилось одним большим бредом.
– А ну, пошли все вон отсюда! – заорал он, и мгновенно наступила тишина.
– Ты меня больше не любишь? – всхлипнула Ленка, которую Гришка все-таки смог отцепить от перил.
– Никого я не люблю, – устало произнес Петька, опускаясь на пол.
Из Вериных рук упала ваза. Брызнули во все стороны крошечные осколки.
«Вот, теперь меня точно убьют, – подумал Петька и закрыл глаза. – Сбудется Веркина мечта…»
– Это все из-за тебя! Он меня любил, а теперь…
– Это ты во всем виновата!
От криков у Ткаченко заложило уши. Он только на секунду приоткрыл глаза, чтобы заметить, как Ленка с Верой прыгают по осколкам, готовые вцепиться друг другу в волосы. Старик в углу схватился за голову.
Петька закрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами он смог увидеть старика со свернутым листом бумаги.
– Распишись, – каркнул он.
– Чего еще? – Петька протер кулаком глаза. Старик на самом деле стоял перед ним.
– Читай!
Листок упал ему на колени.
«До чего же все они любят писать», – вздохнул Петька, пытаясь соединить прыгающие перед глазами буквы в слова.
«Обязательство. Я, Ткаченко Петр Николаевич, обязуюсь встретиться через двести лет с Верой Алексеевной Корниловой. В чем даю смертельную клятву и стопроцентную гарантию».
Петька сообразить ничего не успел, как над черточкой рядом со словом «подпись» появился отпечаток его пальца. Листок вспыхнул и растаял.
– Попробуйте найти меня через двести лет, – хмыкнул Петька.
Он вдруг заметил, что в комнате стало тихо, и испуганно оглянулся. Вера с Ленкой сидели в разных углах, утирая слезы.
– Это из-за тебя он меня разлюбил, – Вера вскинула свои пронзительные зеленые глаза на соперницу. – Тебя он тоже бросит.
– Да забирай ты его! – Ленка бросила в Веру горсть осколков. – Все равно он тебя больше меня любил. Ради меня он умирать не захотел. А из-за тебя…
Петька снова закрыл глаза. Этот разговор был еще надолго.
Эпилог
Самую тяжелую часть операции взял на себя верный Гришка. Ему досталось выпроваживать Ленку. Плачущую Веру увел старикашка. Петька же побежал к школе. Никогда он еще не спешил так, как сейчас.
Ему нужен был Димка.
На крыльце его встретила завуч. Людмила Алексеевна поднималась по ступенькам.
– Давно меня ждешь? – спросила она, открывая дверь.
Петька до того не ожидал увидеть завуча, что в первую секунду никак не мог сообразить, что ответить. От неожиданности он готов был ляпнуть, что совершенно ее не ждал. За последними событиями у него из головы просто выветрился приказ Людмилы Алексеевны приходить к кабинету завуча после каждого урока.
– А я… – Может, и правда, взять и все рассказать?
Но завуч неожиданно подошла к нему, положила руку на плечо и ласково улыбнулась.
– Извини, Ткаченко, – начала она. – Я совершенно забыла, что велела тебе приходить ко мне после каждого урока. Меня срочно по делу вызвали.
