Мёртвая свадьба - Елена Александровна Усачева

Елена Усачёва

Мёртвая свадьба

Иллюстрация на обложке Евгении Кобозевой

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© CGforStock, Vertyr, oksart1, bwx /Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

В коллаже на форзаце и нахзаце использована иллюстрация:

© Mia Stendal / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Усачёва Е., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Глава первая

Утро Толика

В каждой деревне есть традиции. Где-то по утрам у колодца ледяной водой обливаются. Где-то по ночам в бане страшные истории рассказывают.

Была своя традиция и в заонежском селе Великая Губа. Звали её Толик. Ещё только первые петухи отпели, ещё только солнце коснулось пыльного листа герани на подоконнике, а его лохматая голова уже мелькала в окнах домов местных жителей. А как мелькнула она, так и хозяин головы вместе с ней появлялся на пороге комнаты. Оглядывал деловым взглядом пространство, хитро прищуривался и начинал:

– А у Катьки уже завтракают.

– Иди отсюда, – бурчали из-под подушки. Или из-под одеяла. А иногда и из щели между кроватью и стеной. Всё зависело от того, куда обитатель комнаты успевал спрятаться. Но от Толика так просто не утечёшь.

– Прикинь, теть Валя сырников нажарила. Вкуснотища! – говорил Толик и хлопал себя по впалому животу. Много сырников туда явно не попало. Если вообще хоть один достался.

– Ну и что? – ещё сопротивлялся как будто бы спящий, но на самом деле проснувшийся Игорёк Григорьев, – а в это утро Толик забежал сначала именно к нему.

– Катька и так толстая, – протянул Толик и широко улыбнулся. – Куда ей?

Игорёк обречённо сел в кровати.

– Отвали, а?

– А ещё, – Толик облокотился о косяк двери, – корова у баб Ариши охромела.

– И чего? – зевал и чесался проснувшийся.

– Отстанет от стада. Искать её потом. А кого пошлют? – развёл руками Толик. – А кого надо, того и пошлют.

Игорёк покосился недовольно. У баб Ариши самое вкусное молоко, брали по очереди, и как раз сегодня его очередь подходила. Ещё нескладное со сна тело залезло под кровать в поисках шлёпанцев.

– А водички у тебя нету? – снова почесал свой тощий живот Толик. – Пить хочется, удержу нет.

– В чайнике, – отозвался из-под кровати Игорёк.

Было слышно, как булькнула вода, как звякнула кружка. А потом соломенная голова Толика мелькнула вдоль парадных окон дома и исчезла.

Через какое-то время – с часами никто не стоял и за Толиком преданно не бегал, но село Великая Губа большое, поэтому от одного нужного дома до другого за пять минут точно не дойдёшь, да и за десять можно не добраться, а если талант проявить, так и все полчаса станешь круги нарезать, – так вот через какое-то время Толик оказался около следующего дома. И всё по традиции: сначала голова в окне, потом персона на пороге.

– Вы ещё спите? – протянул он, и сквозь его лохматые волосы пробилось раннее солнце, заглянувшее в дверной проём поверх соломенной макушки. – А у Григорьевых уже встали. Мать бутерброды строгает.

– Зачем? – донёсся из-под одеяла вопрос.

– Так он идёт сегодня баб Аришину корову ловить.

– Зачем? – не утруждала себя разнообразием вопросов спящая, а на самом деле уже никакая не спящая Сонька.

– Так она охромела, может отстать.

– Было бы где отставать, – фыркнула Сонька и бодро перевернулась на другой бок, заставив пружины скрипеть, а тело подпрыгивать. – Коровы дальше берега не ходят.

– Ну, – поддакнул Толик и, сменив опорную ногу с левой на правую, привалился к косяку. – А новеньких видела?

– Кто там ещё? – зевнула Сонька, сквозь слипающиеся ресницы глядя на пыльное окно, в которое уже билась трудолюбивая муха.

– Так к бабе Свете приехали. Они вчера у магазина стояли.

– Парни?

– Кажись, сёстры. Одна высокая, другая младшая.

Сонька фыркнула и потянула одеяло на голову.

– Видела. Они уже два дня тут. С чего ты взял, что это сёстры?

– Так похожи.

– Что? – разлепила глаза Сонька. – Где ж похожи, если одна дылда, а другая коротышка. На одну без слёз не взглянешь, а вторая ничего.

Толик хмыкнул, подумал о чём-то своём и скользнул вон из избы.

– А зовут-то их как? – приподнялась в кровати Сонька.

– Ирка и Маринка, – крикнул Толик из сеней, а потом голова его традиционно мелькнула в окне: – Их бабка так кликала вчера вечером. А молока дашь?

– Да иди ты! – отмахнулась Сонька и полезла под кровать за шлёпками.

Толик шагал дальше, прикидывая маршрут. Можно было сразу домой, но тогда он успевал заглянуть только к Кольке. Если сделать крюк по Зелёной улице, то можно было заскочить к Ритке, а заодно глянуть на новеньких. Они ещё не очень обжились и дальше магазина не ходили. Городские – это всё, что о них знали. Ещё имена. Но это было не самое интересное.

Толик пробежал мимо своего поворота и рванул по улице прямо. Навстречу шла задумчивая корова. Остановилась, потёрлась боком о фонарный столб. Похожа на баб-Аришину, но не хромая.

Около забора бабы Светы стояла Ритка и чесала обожжённую крапивой голую ногу другой голой ногой. Эта другая нога была изрядно покусана, на икре звёздной россыпью красовались комариные отметины. Толик прокрался за спиной соседки и присел на корточки около забора, его глаза оказались как раз над нижней перекладиной.

– Что тут? – прошептал он.

Ритка взвизгнула, отпрыгнула от забора, чуть не отломав от него рыхлую штакетину.

– Вот, чёрт, напугал, – она бросила в него щепку и сменила ногу чесания. – Подкрался, как…

– Не боись, – ухмыльнулся Толик – он любил, когда кто-то чего-то от него не ожидал. – Пойдём сегодня на рыбалку?

– Делать мне больше нечего, – повела плечом Ритка, сбрасывая с этого плеча лохматую рыжую косу.

Отказ вызвал в Толике повышенную радость, он разулыбался от уха до уха.

– Говорят, ряпушка пошла, – доверительно сообщил он. – Или плотвы натаскаем.

– Да иди ты, – отвернулась Ритка. – Летняя ряпушка рыхлая, а у меня дела.

– Дела у неё, – беззлобно протянул Толик, – с сестрой в коляске ходить.

– Ах ты! – Небольшая крепкая ладонь впечаталась в тощее Толиково плечо. Толик покачнулся. Вместе с ним покачнулся забор. В деревянной конструкции что-то треснуло.

Толик отбежал в одну сторону. Ритка в другую. Угодила в крапиву, зашипела, заперебирала ногами, ища некусачее место.

– Кто там? – крикнули из дома.

На ступеньки вышла высокая худая девчонка. Она уцепилась за столбик крыльца, свесилась вперёд. Светлые волосы были собраны в хвост. Короткий сарафан не прикрывал острых коленей. Первый загар тронул её щёки, рассыпал веснушки по носу, делая лицо очень красивым.

– Корова, – протянула она, вглядываясь в густую зелень зазаборья. – Тут у них сплошные коровы. Впервые вижу, чтобы коровы ходили одни по улицам.

– Но они же вместе.

Из темноты сеней выглянула ещё одна девчонка, невысокая и бледная. Черты её лица казались как будто стёрты: светлые ресницы делали глаза невыразительными, тонкие губы были почти незаметны, а острый нос с глубокими складками рождал сходство с грустной совой. По виду нельзя было сказать, кто из них старше. Сонька была права: одна выше и ничего себе, другая ниже и полная