Чудовище из озера - Анастасия Вячеславовна Дробина
* * *
В первые выходные учебного года компания Полундры в полном составе выгрузилась из электрички на станции Островицы. Сентябрь был тёплый, сухой и ясный. Берёзы возле перрона стояли в золоте, горели тёмным багрянцем рябины. «Связной» дуб в поле сиял бронзовой листвой.
– Теперь и лазить на него не надо, – вздохнул Атаманов. – Таранов бабке Интернет провёл и «тарелку» повесил. Любой сериал смотреть можно! Хоть из Лос-Анджелеса! И звонить кому угодно! Вот бабка и звонит теперь по сорок раз на дню! Всю родню замучила! И мне сегодня уже позвонила, чтобы я Натэлку не забыл привезти! Натэлка, слышь? Щас бабка тебя будет полдня благодарить за варенье, за огурцы солёные, за аджику, за редиску, за корову…
– Милку доил Андрей! – испуганно напомнила Натэла. Батон изменился в лице и с тоской посмотрел на опустевший перрон.
– Поздняк тикать! – ехидно сказала Полундра. Но, взглянув на кислую физиономию друга, сжалилась: – А давайте сначала пойдём на церковь взглянем! Сол Борисыч говорил, что там уже работы идут!
Около старой церкви действительно кипела бурная деятельность. Входные двери были сняты, и у разбитых ступеней стояли три самосвала с битым кирпичом и щебёнкой. С шофёрами энергично ругалось запылённое до самых глаз существо в тельняшке и драных джинсах. Полундра заливисто свистнула, чумазое создание обернулось и оказалось Стасом.
– Привет! – Он пошёл им навстречу. – Вот молодцы, что приехали!
– А чего это ты здесь рулишь? – спросил Атаманов. – Где хозяин?
– Таранов с сыном в Карелию на рыбалку улетели. Вдвоём.
– Вдвоём?! – испугалась Белка. – Так Ибрагимов уволился всё-таки?
– Щас! Он здесь, в Свинищах. Наташе поросятник к зиме перекрывает! Скоро ведь заморозки пойдут…
– Поросятник – это хорошо, – успокоилась Белка. – А Аслан разве умеет?..
– По-моему, он всё умеет, – заверил Стас. – А мы вот тут подвал решили засыпать совсем! Ничего интересного там всё равно уже нет! А эти наводнения в конце концов церковь подмоют! Кстати, в августе после дождей полберега обвалилось, и речной ход тоже напрочь засыпало! Так что трёх самосвалов камня за глаза хватит… Егорыч, Егорыч, ты там покурить не пристраивайся! Подгоняй, говорю, к самому входу, «язык» протянем – и разгрузим прямо в подвал! Мне время терять некогда, здесь уже бригада работает!
Внутри церкви были установлены леса, на которых с увлечением копошилось человек шесть в перемазанных красками спецовках.
– Это из Смоленского художественного училища! – с гордостью сказал Стас. – Реставраторы! Сол Борисыч сам приезжал собеседование проводить! Столько народу рвалось! Работа интересная и заработок хороший…
– Таранов платит?
– Конечно. Здорово получается, правда? Церковь как новая стала! До холодов точно закончат!
Старая церковь действительно принарядилась и помолодела: кирпичная кладка больше не выглядывала из-под штукатурки, выщербленные плиты пола были тщательно выметены. Три центральных портрета уже были отреставрированы, и на вошедших в упор, хмуро и гордо смотрела цыганка Сима в красной косынке на растрёпанных чёрных волосах. К ней прижимался взъерошенный черноглазый малыш. Слева от цыганки стоял, опустив вилы, молодой Фёдор Островицын – худой скуластый подросток с соломенными волосами и упрямой складкой между бровей. А справа отступал назад, с угрозой поднимая немецкий «шмайссер», разведчик Матвей Сватеев в красной, порванной на плече рубахе. На его лице, перерезанном шрамом, смешивались горечь и ненависть. У ног Сватеева яростно оскалился лев.
– Этот портрет Сол Борисыч сам реставрировал, – тихо сказал стоящий за спиной Юльки Стас. – Никого больше не подпустил. Здорово получилось, правда? Жаль, дед не дожил. Ему бы понравилось.
– Офигеть как круто! – согласилась Юлька. – А я в Интернете твою страницу нашла! Ты там записи своего деда теперь выкладываешь?
– Я даже не думал, что такой интерес к этому окажется, – слегка смущённо отозвался Стас. – Думал – так… наши ребята почитают, на форуме специалистам интересно будет… А сразу столько народу набежало! У меня теперь подписчиков – пол-Смоленска! И каждый день дискуссии! И твой дед вовсю участвует!
– Да знаю! До утра в Сети сидит, а потом, не выспавшись, на лекции едет. Ты чего в гости не приезжаешь? Дед тебя сколько раз приглашал, а ты…
– Я же в Суворовском! У нас так просто не вырвешься. Игорь Петрович знает. Вот на каникулах зимой постараюсь собраться. Сходим с тобой куда-нибудь?
– Да ради бога! – обрадовалась Полундра. – Соберёмся со всеми нашими, по музеям тебя протаскаем…
– Я вообще-то тебя одну пригласить хотел.
– Зачем?! – поразилась Юлька. Стас смотрел на неё в упор серыми глазами, улыбался. За его спиной Белка с Натэлой делали Юльке какие-то отчаянные знаки. Атаманов беззвучно ржал. Батон тоже булькал от смеха, отвернувшись к стене. И тут наконец Полундра всё поняла. И, сощурившись, сложила на груди руки. И угрожающе предупредила:
– И думать забудь! Я не по этой части, понял? Я, может, будущим летом тоже в Суворовское пойду!
– Девочек туда не берут.
– Ничего, найду такое, чтобы взяли! – Стас улыбнулся ещё шире, и Юлька окончательно рассвирепела. – А будешь ржать – дам в глаз! Чихать мне на твой коричневый пояс! Я тебя в прошлый раз размазала – и сейчас не сильно вспотею!
– Да ну? Тогда пошли на двор! – предложил Стас.
– Пошли! – приняла вызов Полундра. – Щас ты у меня на купол без крыльев взлетишь!
– А если не взлечу – будешь со мной встречаться?
– Взлети-ишь! – хищно заверила Юлька. – Как фауст-патрон! Зуб даю! Что встал – пошли! Пацаны, за мной: свидетелями будете!
– Нэнормальная… – донёсся до Полундры чуть слышный стон Натэлы. Но Юлька не обратила на подругу никакого внимания. Охваченная жаром предстоящего сражения, она на всех парусах неслась к выходу из церкви. Стас шёл следом, старался не отставать.
– Всё, хана тебе, чувак, – сочувственно заметил ему в спину Атаманов. – Полундра конкретно озверела! Здесь подъёмный кран хоть имеется – тебя с купола снимать?
– Там внутренняя лестница, я сам спущусь. – успокоил его Стас. Улыбнулся и вышел на солнечный свет следом за рыжей сердитой девчонкой.
Примечания
1
Отрывок из песни В. С. Высоцкого «Утренняя гимнастика». – Прим. ред.
2
Также отрывок из песни В. С. Высоцкого «Серенада Соловья-разбойника». – Прим. ред.
3
Корин Павел Дмитриевич – русский и советский живописец, портретист, реставратор, ученик Нестерова. Ему принадлежат фрески Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке в Москве.
