Акваланги на дне - Шерстобитов Евгений Фирсович
— У вас в городе, — сдержанно попытался выяснить Степа, — все такие справедливые?
— Не то, что у вас в деревне, — был ответ.
На это мальчишки обиделись.
— У нас не деревня, — отчетливо произнес Ромка, — у нас морской поселок.
— Рыбацкий поселок, — добавил Бараболя.
И мальчишки даже подтянулись, расправили плечи, чтобы увидала она, эта городская девчонка, их просоленные тельняшки, чтобы поняла, наконец, какой крепкий, мужественный народ здесь живет.
— У нас даже кино здесь снимать будут, — не мог не похвалиться Захар.
— Ну?! — сказала девочка. — Не может быть! Что же здесь снимать?
Это было уж слишком! Это вывело из себя даже Пичужкина.
— Не может, да? Не может? — разгорячился Сенька. — Да у нас море какое? Да у нас скалы…
Девочка засмеялась.
— Особенные?
— Да что с ней говорить, — заторопился вдруг Ромка, — пошли, ребята, время…
— Так где же у вас почта? — снова спросила девочка, словно ничего не произошло. — Неужели вам трудно сказать?
— Почта? — задумался Пичужкин.
— Почта? — попытался вспомнить Бараболя.
— Почта? — переспросил Захар.
— Почта? У нас? — развел руками Тимка.
Туг обиделась девочка, поджала презрительно губы и гневно сверкнула глазами. Она хотела сказать что-то обидное, ядовитое, но не успела, послышался шум подъезжающей машины и короткие требовательные сигналы уйти с дороги.
Мальчишки отскочили в одну сторону, девочка в другую.
На том месте, где они стояли, резко качнувшись на тормозах, остановилась голубая «Волга» все с тем же знакомым и таинственным словом «Киносъемочная».
— Оксана! — высунулся из окна шофер. — Ты куда?
Девочка обрадованно кинулась к машине.
— Почту я ищу, дядя Володя, — сказала жалобно, — письма надо отправить…
Шофер показал на сиденье рядом.
— Садись, подброшу.
Девочке перебежала перед радиатором машины, потянула на себя ручку, но дверца не открылась.
— Каши мало с утра ела, — засмеялся шофер, — сильней, сильней давай.
Оксана сердито дернула еще и еще рез, однако дверца не поддавалась.
Мальчишки откровенно рассмеялись. Оксана как-то беспомощно, как-то жалобно оглянулась на них.
Ромка решительно шагнул к машине, схватился за ручку и с силой рванул на себя. Дверца, как будто ждала именно такого обращения, покорно распахнулась.
— Спасибо, — весело сказала девочка, проворно и привычно забираясь не сиденье.
Хлопнула дверце, машина заурчала и мягко покатилась вниз.
— Спасибо, мальчишки! — донеслось издалека.
Друзья молчали, с интересом ожидая, как будет оправдываться командир.
— А она крашеная, — вдруг сказал Ромка и засмеялся.
— Кто? — не понял Степа.
— Ну, Оксане, — рассердился от такой непонятливости Ромка. — Я думаю, почему у нее волосы какие-то странные, ну, не натуральные, слишком уж белые… А они же просто покрашены…
— Так она, наверное, снимается? — ахнул Захар. — Артистка!
— И как давно это произошло? — первое, что спросил Никифоров, когда Ромка рассказал все, что случилось на пляже.
— Минут сорок назад, — тихо ответил Ромка, прекрасно понимая, что скажет начальник заставы дальше.
— Ты столько добирался с пляжа?
Ромка покраснел и виновато опустил голову.
— Были всякие препятствия…
В дежурной комнате заставы Ромку слушали трое пограничников: начальник заставы капитан Никифоров, младший лейтенант Суходоля и старшина Тарас Порфирьевич Лощук.
— Были всякие препятствия, — повторил Ромка.
— Эх, Ромка, Ромка, — Никифоров встал и прошелся по кабинету, — да за это время он, знаешь, как далеко уйти может…
— Тревога, товарищ капитан? — отошел к двери Суходоля. — В ружье?
— Тревога! Оповестить соседей, сообщить в отряд. Перекрыть дороги на Веселое, Степное и Лучистое, приметы запомнили?
— Так точно, — отозвался лейтенант, — разрешите выполнять?
— Действуйте, — разрешил капитан.
Лейтенант вышел, и сейчас же за дверями гулко прокатилась боевая команда:
— Тревога! Застава! В ружье! Тревога!
А капитан уже давал распоряжения старшине.
— Наряды на автостанцию, на перекресток, на причал! Сообщите солдатам приметы.
— Слушаюсь, — старшина торопливо пошел к двери.
— Тарас Порфирьевич, — вскочил Ромка, — Алексей Дмитриевич, — повернулся он к капитану, — там, на автостанции, ребята наши есть, из отряда… Степа Бараболя и Сенька Пичужкин… я послал…
— Вы поняли, Тарас Порфирьевич? — снова обратился начальник заставы к старшине. — Чтобы наряд обязательно связался там с ребятами.
— Понятно, — отозвался Лощук и от двери спросил у Ромки: — А на перекресток догадался послать, командир?
— Ага, — покорно кивнул головой Ромка, — там Захар Лукашкин и Тимка Коробко, вы их знаете, Тарас Порфирьевич.
— А на причал? — спросил уже капитан.
— Нет, — вздохнул Ромка, — на причал не догадался…
— Действуйте, Тарас Порфирьевич, — приказал Никифоров старшине, — проинструктируйте наряды, и обязательно — связь с ребятами. Идите.
Старшина вышел, а в комнату торопливо вернулся лейтенант Суходоля и остановился у дверей.
— Все в порядке, Валентин, — сказал капитан, — первое серьезное испытание твои хлопцы выдержали, я бы сказал, на «отлично»…
Лейтенант удивленно повернулся к нему.
— А что ты думаешь? Я серьезно… — продолжал капитан, подходя к столу и снимая трубку телефонного аппарата. — Как полагаешь, собака что-нибудь сможет там сделать?
— В такой обстановке, — помедлил Суходоля, — только панику на пляже.
— Да, панику нам устраивать нет никакого смысла, — думая о чем-то своем, говорил капитан, — верно Роман?
— Переодевайтесь, младший лейтенант, форма одежды пляжная, возьмете с собой Романа и обследуйте там все на месте… Поняли? Немедленно!
— Слушаюсь! — Суходоля торопливо направился к двери.
— Эх, Роман, Роман, — вздохнул Никифоров. — В одном ты, брат, ошибся, в главном. Понимаешь? — Он притянул мальчика к себе. — Ведь как мы вас учим: ваше дело — заметил, запомнил, если возможно, понаблюдал, вовремя сообщил — и все. А ты?…
— Что же надо было делать? — Ромка даже обиделся. — Человек чужое надевает…
— Это, конечно, — капитан был расстроен, — конечно, если чужое, а ты молчи… Ты наблюдай. Пограничник, брат, должен иметь терпение.
— Но я же еще не пограничник, — растерялся мальчик.
— Конечно, ты должен был сказать… возмутиться… — И совсем другим тоном: — Теперь он, сукин сын, знаешь, как насаливает пятки отсюда? Ты думаешь, он не испугался того, что произошло? Думаешь, не сделал для себя выводы?
Действительно, из того, что случилось на пляже, неизвестный сделал вывод: случайно это получилось или подстроено, но одеться и уйти с пляжа незаметно ему не удалось. Значит, надо торопиться, надо сейчас же уходить из поселка в областной город, там больше народу, там легче сбить след, затеряться, стать незаметным, слиться с толпой.
Конечно, если бы все шло так, как было задумано и подготовлено, то он имел бы хоть небольшую передышку, необходимую ему после трехчасовой прогулки под водой. Его ждали в одном из домов на Проточной улице, там была смена одежды, там можно было перекусить, отдохнуть.
А сейчас, после этой нелепой истории с мальчишками, когда он оказался на виду почти у всего пляжа, сейчас он не имел права тянуть за собой след на Проточную… Не имел права даже думать об отдыхе и еде… Сейчас надо было уходить.
Неизвестный уверенно вышел к центральной площади поселка. Остановился перед огромным стеклом витрины раймага и незаметно стал рассматривать улицу.
Нет, кажется, за ним не следили. Во всяком случае, ни одной подозрительной фигуры; народу на улице и площади было совсем мало. Да и кто будет околачиваться в такую жару на улице, когда рядом море, пляж. Солнце стояло в зените, на небе ни облачка.
