Энцо Руссо - Следствие ведет Россана
«Маньони», — прочитала Россана на картонной табличке, прикрепленной канцелярскими кнопками к двери. На втором этаже было открыто высокое узкое окно, но никого не было видно. Третий был весь забит досками — неизвестно когда: несколько дней или несколько лет назад?
— Ну, что будем делать?
— Наверно, надо постучать, — ответила Россана и легонько ударила костяшками пальцев в зеленую дверь.
Кошка навострила уши, выгнула спину, не отрывая глаз от двери. Она непрерывно расхаживала взад-вперед по ступеньке, в тщетной надежде, что дверь распахнется, хотя уже ясно было, что никто не откроет.
— Тогда попробуем здесь, — предложила Россана, подходя к сводчатому подъезду, дверь которого была лишь неплотно прикрыта. Может, Маньони это и есть дядюшка Пьеро? Хотя фамилия и не казалась сицилианской, но спросить все же стоило.
Наверх вела узкая, грязная лестница. Все было покрыто густым слоем пыли — она тут, видно, наслаивалась годами. В уголке валялся дохлый тараканчик, тоже запыленный, отдавший богу душу, наверно, уже несколько месяцев назад. Воздух был пропитан въевшейся в стены многолетней вонью, которую не смог бы уничтожить никакой ремонт. Трое друзей на цыпочках начали подниматься по лестнице, стараясь не касаться железных заржавленных перил. На площадке второго этажа сквозь щель приотворенной двери виднелась крошечная уборная размером метр на два. Только пожелтевший унитаз да маленькая раковина, из которой вода падала прямо в широкую дыру в кирпичном полу. Ничего больше, кроме вони.
Первой подняла голову Россана. При виде уставившихся на нее маленьких злых глазок она не смогла удержать испуганного возгласа, заставившего вздрогнуть двух других «сыщиков».
— Что вам здесь надо? — спросила их маленькая старушонка. Она была вылитая ведьма из сказки, одна из тех, что при помощи шоколадок заманивают к себе детей, а потом спокойно ими лакомятся.
— Тут живет старик Пьеро, тот, который продает бутерброды?
— Нет, его квартира рядом, где зеленая дверь. А зачем он вам?
Теперь оставалось выяснить: не знает ли старуха, что ее соседа похитили? Первой из всех троих верный ответ пришел в голову Россане.
— Мы пришли отдать ему деньги; мы из той школы, возле которой он стоит со своей тележкой.
— Сколько же вы ему должны? — прозвучал странный вопрос, и в ожидании ответа старуха в подобии улыбки оголила десны. Зуба у нее не было ни одного: заманивала она шоколадками детей или нет, было неизвестно, но обглодать косточки заблудившегося в лесу ребенка ей вряд ли бы удалось.
— Две тысячи лир, — сказала наугад Россана, надеясь, что назвала не слишком маленькую цифру. Но рисковать было нельзя: с собой у нее была только тысяча, и хорошо, если мальчики наскребут еще тысячу. — Можно их оставить вам?
— Может, не стоит, — пробормотал себе под нос Фабрицио, но старушонка уже загорелась желанием прикарманить денежки.
— Поднимайтесь, поднимайтесь.
Они прошли еще один лестничный марш.
— Заходите, заходите.
Они вошли, и представшее взгляду их не удивило. Неподвижно застывший огромный черный кот, не сводящий с них внимательного взгляда. Закопченный котелок, в котором могли бы вариться волшебные дьявольские зелья, источавший, однако, лишь запах прогорклой капусты. На столе, рядом с котом, большой гребень с седыми волосами, застрявшими между его зубьев. У единственного в комнате окна виднелась и метла, старая добрая метла с гибкими прутьями, — она стояла наготове, чтобы ведьма могла оседлать ее в темную безлунную ночь. Старуха пыталась казаться любезной в предвкушении неожиданно свалившихся на нее тысчонок, и Россана решила этим воспользоваться. Указав на окно с высоким подоконником, она спросила:
— И часто вы выглядываете в окошко?
— Никогда, доченька, никогда. Я же вот какая низенькая. Разве ты не видишь, какая я маленькая?
В самом деле, даже прикинув на глаз, было ясно, что старуха могла бы выглянуть во двор, лишь встав на скамеечку, а никакой скамеечки вокруг не было видно. Не говоря уже о том, что подобные акробатические упражнения были бы опасны в ее возрасте.
— А вы не знаете, когда возвратится сегодня Пьеро?
— Откуда мне знать? Однако ему пора бы уже быть дома. Он всегда возвращается в это время.
— Нет, его еще нет, мы к нему стучались.
— Слыхала, слыхала, что ты стучалась.
— Он живет один?
— Один? Нет, моя красавица. Он живет вместе с той кощенкой, что ты видала у него под дверью.
Россана подмигнула мальчикам, потом улыбнулась старухе.
— Как же это вы увидели, что у него под дверью сидит кошка? И откуда вы знаете, что в дверь к Пьеро стучала я? Вы же сказали, что не можете высунуться в окно?
— Что?
— Разве вы не сказали…
— Нет, нет, не могу, вот поглядите сами.
И старуха показала им свои ноги с ужасными, распухшими, посиневшими икрами — оттого-то у нее и была такая шатающаяся, неверная походка. Неизвестно, что это была за болезнь, но тут, несомненно, дело обошлось без обмана. И все-таки обман был, и его разгадал Руджеро: подозревая в словах старухи какую-то уловку, он решил незаметно выглянуть в окно.
— Эй, поглядите-ка туда, напротив.
— Что? — воскликнули в один голос Россана и Фабрицио, подбегая к нему.
Руджеро указал на крытый застекленный балкон напротив. Хотя он и обвалился наполовину, но стекла в нем чудом уцелели, и в них, несмотря на грязь, достаточно отчетливо отражались оба подъезда, а также довольно явственно можно было различить и кошку, продолжавшую, подняв хвост, прогуливаться перед запертой зеленой дверью. Старая Маньони как ни в чем не бывало, не обращая больше на них внимания, пошла помешать капусту в котелке — капуста в знак протеста против такого беспокойства завоняла еще сильнее. Старуха хотела было погладить черного кота, но не дотянулась — он сидел на столе слишком далеко и ограничился лишь тем, что глухо мяукнул, не приближаясь, однако, к ее протянутой руке.
— Ну, что будем делать дальше? — спросил Руджеро шепотом.
Фабрицио пожал плечами. Россана в нерешительности кусала губы. Эта старушонка оказалась крепким орешком и если и разрешила им задавать вопросы, то только потому, что еще надеялась заполучить две тысячи лир.
— Живее выкладывайте денежки. У меня есть тысяча.
Фабрицио вытащил из кармана еще тысячу, и старая ведьма сразу же стала любезнее. Она оставила свою капусту и кота и снова подошла к ним, не отрывая глаз от денег.
— Вы ничего не заметили странного сегодня утром, синьора?
— Что?
— Вы ничего не заметили…
— Нет, нет, ничего. Что я могла заметить? Видишь, какая я старая.
Россане, так же как и ее друзьям, все это уже порядком надоело, ее подташнивало от запаха капусты, и она, решив, что пора закругляться, протянула старухе деньги. Однако сомнение, охватившее ее с той минуты, когда отец объяснил, что за сигареты были найдены на лотке у старика Пьеро, не оставляло ее. Сомнение, которым она не поделилась даже с Руджеро и Фабрицио. Стиснув зубы, она направилась к двери, пробормотав что-то вроде «до свидания» в ответ на несшиеся вслед заверения старухи: она, мол, обязательно передаст, как только его увидит, деньги бродячему торговцу, на нее вполне можно положиться.
— Да, кстати, а вы хотя бы знаете, как фамилия дядюшки Пьеро? — спросил напоследок Фабрицио уже с порога.
Но это утро было, наверно, не из удачных: женщина покачала головой, вновь показав свои покрасневшие десны. Как его фамилия? Кто знает… Просто Пьеро, безо всякой фамилии…
— До свидания, и приятного аппетита, — пожелал старухе взбешенный Фабрицио, но Россана знаком велела мальчикам подождать.
У Руджеро, который уже вышел на площадку и не в силах был больше сдерживать нетерпение, невольно вырвалось:
— Ну что там еще?
— Последняя просьба, синьора.
— А?
— Синьора, пожалуйста, не говорите моему отцу, что мы сюда приходили и разговаривали с вами. Он не любит, когда я вмешиваюсь в его дела.
— А кто у тебя отец?
— Комиссар полиции Да Валле.
В комнате наступила тишина, и кот наконец соблаговолил сдвинуться с места. Он соскочил на пол, проскользнул в распахнутую дверь и исчез, ни с кем не попрощавшись. Старуха поглядела ему вслед, потом посмотрела на Россану и на мальчиков, в изумлении уставившихся на свою подругу. Старуха казалась испуганной.
— А какое отношение я имею к полиции, при чем тут я? Я уже давно завязала, я слишком стара, чтобы воровать. Вы же видели, я еле ноги передвигаю.
Она снова подняла подол и показала свои икры. Фабрицио с брезгливым видом отвернулся.
— Опустите занавес, — умоляющим тоном сказал Руджеро, и Россана не смогла не рассмеяться.
— Синьора, папа наверняка придет допросить вас, чтобы узнать, не заметили ли вы в течение сегодняшнего дня чего-нибудь необычного. Я прошу вас только: не говорите ему, что мы с вами виделись.
