Владимир Аверин - Тетрадь опасных советов
А шнурки тебе не погладить? — рассердился Вадик. — Нашел мальчика на побегушках. Хлеба ему купи, диск ему купи. Совсем оборзел.
Я не оборзел, — возразил Пузырь. — Я, между прочим, собираюсь найти информацию о твоей мутной подруге, поэтому на другие дела у меня времени не хватает. Ну, что? Купишь или мне все бросать и самому идти за диском и хлебом?
Ладно, — вынужденно согласился Вадик. — Как называется диск и где находится киоск?
Пузырь объяснил. Взяв деньги, Вадик проводил своего соседа, принял душ, надел свежую рубашку, брюки, легкие ботинки и сразу почувствовал себя не в своей тарелке, так как привык к майке, джинсам и кроссовкам. Потом он скрепя сердце сбрызнул шею папиной туалетной водой и с кислым лицом вышел на улицу, спотыкаясь на ровном месте в непривычной остроносой обуви.
ГЛАВА II
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГРАНАТЫ
В отделении милиции стены были выкрашены масляной краской отвратительного желто—коричневого цвета. Вдоль коридора стояли старые деревянные кресла с откидными сиденьями, как в провинциальных кинотеатрах или домах культуры. Вадик шел по этому нагоняющему тоску коридору, стреляя глазами в разные стороны, в поисках кабинета с номером 14.
Инспекция по делам несовершеннолетних находилась на первом этаже между отделом кадров и бухгалтерией. В креслах возле дверей сидели двое мужчин и щуплый подросток в очках, который, опустив голову, читал какой—то журнал.
Тут что, очередь? — спросил Вадик. — Кто последний в четырнадцатый кабинет?
Один из мужчин отрицательно помотал головой, мол, не знает, другой сказал:
Мы в отдел кадров.
А ты в четырнадцатый? — спросил Вадик у подростка.
Нет, — не поднимая глаз, произнес очкарик. — В четырнадцатый никого нет, можешь заходить.
«Ну и ну, — подумал Ситников, глядя на очкарика. — Неужели этот слепошарый коротышка пришел в отдел кадров устраиваться на работу в милицию? Наверное, дела у ментов хуже некуда, раз они берут на службу таких обрубков. Впрочем, этот четырехглазый вполне может работать курьером».
Вадик постучал, открыл дверь четырнадцатого кабинета и вошел в небольшое тесное помещение.
Можно? Вы меня вызывали. Я — Вадик Ситников.
В кабинетике стояли два казенных стола, сейф и шкаф. Рядом с одним столом пристроился на стуле мужчина' с блеклым невыразительным лицом, одетый в неброские брюки и рубашку. За другим столом девушка в серой милицейской форме делала какие—то пометки в бумагах.
Здравствуй, Вадим, — сказала она, взглянув на Ситникова. — Я инспектор по делам несовершеннолетних Альбина Георгиевна Ремизова.
Здрасте... Зачем вызывали? В чем дело—то? — спросил Вадик и подумат, что Ремизова похожа на молодую практикантку, учительницу младших классов, которая решила примерить милицейский китель.
Садись, Вадим, — кивнула Альбина Георгиевна на стул перед своим столом.
Ага, спасибо. — Вадик нахально повернул стул боком, чтобы можно было вытянуть ноги, затем сел, поставил локоть на столешницу, развязно закинул ногу на ногу и, оглядев кабинет, кивнул на часы, висевшие на стене. — Вы обещали, что разговор на десять минут. Время пошло.
Курить, надеюсь, не попросишь? — красиво приподняв бровь, спросила Альбина Георгиевна.
—Не—а, я не курю. Это вредно. Попить бы. Инспектор Ремизова и мужчина переглянулись.
Девушка покачала головой с таким видом, будто хотела сказать: «Вы только посмотрите, какой нахал. Тяжелый случай». Она положила авторучку, которую вертела в правой руке, на стол, встала, взяла с подоконника электрочайник и стакан, налила воды и передала Вадику. Ситников залпом опорожнил стакан, недовольно скривил лицо, сказал:
Теплая.
Ну что, тебе легче? На вопросы отвечать сможешь? Если ты в состоянии, то начнем. — Альбина Георгиевна положила перед собой какой—то бланк, наклонила к столу голову с аккуратно собранными на затылке в узел золотистыми волосами, кашлянула и, строго, исподлобья взглянув на Вадика, сказала: — Сообщи дату и место своего рождения, адрес, телефон, а также номер своей школы и класс.
Ремизова быстро записала ответы Вадика. Покончив с этой процедурой, она подвинула бланк к Ситни—кову:
Вот здесь распишись, пожалуйста.
А это еще зачем? — удивился Вадик.
Не обращай внимания, это всего лишь формальность. Я должна отчитаться перед своим начальством о том, что провела с тобой беседу.
Вадик взял ручку и поставил автограф.
Теперь я свободен? — спросил он, вставая, чтобы уйти.
Сядь, Ситников! — прикрикнула Ремизова, легонько шлепнув ладонью по столу. Она сердито сверкнула глазами, а возле ее губ обозначились едва заметные морщинки. — Будь любезен, веди себя прилично!
А что я такого неприличного сделал?
Прекрати дурачиться!
Вадик вернулся на свое место. Он абсолютно не понимал, из—за чего его сюда вызвали, поэтому на всякий случай прикидывался простачком, этаким футбольным фанатом с тремя извилинами, который не умеет себя вести, любит побузить, но на серьезное преступление никогда не осмелится.
Итак, Вадим, давай поговорим, — сказала Ремизова и задала новый вопрос спокойным голосом: — Расскажи мне, как проводишь каникулы? Чем занимаешься в свободное время?
—Я? —Ты.
Ничего особенного. Спорт, природа, книги, компьютер, ящик... в смысле телевизор.
А чем ты сегодня занимался?
Сегодня?
Да. Как ты провел сегодняшний день? Расскажи подробно и по порядку, с самого утра.
Сегодня с самого утра я читал книжку.
Какую именно?
«Войну и мир», — не моргнув, соврал Ситников.
Не может быть, — откровенно удивилась Альбина Георгиевна.
Чтоб я сдох! — поклялся Вадик.
И кто же из персонажей тебе особенно понравился?
Наташа Ростова.
Поразительно, — негромко произнесла Ремизова и посмотрела на Вадика как на неизвестное науке существо, диковинный музейный экспонат. — Мне всегда казалось, что такие, как ты, редко берут в руки книгу Итак, утром ты читал «Войну и мир», а что ты делал потом?
—Я?
— Ты.
— Когда?
После чтения книги.
Какой книги? Ах, этой... Ел котлеты.
Вадик намеренно прикидывался тупарем, переспрашивал, чтобы обдумать ответ и не попасть впросак. Он по фильмам знал, что следователи и дознаватели во время беседы задают много нелепых, вроде бы безобидных вопросов, чтобы сбить с толку собеседника. Человек расслабляется, теряет бдительность, начинает откровенничать и, сам того не замечая, выбалтывает все свои секреты.
Я уточню вопрос. Что ты делал сегодня с одиннадцати до двенадцати? — снова спросила Ремизова.
—Я? —Ты.
С одиннадцати до двенадцати?
Хватит валять дурака, Ситников! — Альбина Георгиевна снова чуть пристукнула ладошкой по столу. На ее щеках проступили два заметных розовых пятна. — В этом кабинете вопросы задаю я! Любые вопросы, которые считаю нужным задать. Перестань переспрашивать, ты все прекрасно слышишь и понимаешь. — Ремизова поправила тугой узел волос на затылке и устало вздохнула. — Итак? Будешь отвечать? Повторяю вопрос: что ты делал сегодня с одиннадцати До двенадцати?
—На конкретный вопрос отвечаю чисто конкретно: сегодня с одиннадцати до двенадцати я лежал на диване, жевал жвачку, ковырял в носу и читал книгу.
—А я располагаю другими сведениями. Мне известно, что с одиннадцати до двенадцати ты ехал по шоссе в сторону центра и недалеко от светофора чуть не сбил пешехода.
—Чушь. Бред какой—то, — сказал Вадик. Он попытался усмехнуться, а сам в это время подумал, что Ремизова все—таки застала его врасплох своим вопросом. «Откуда?.. Как она об этом узнала?.. Неужели Майя на меня настучала?.. Нет, этого не может быть... Если не Майя, то как они на меня вышли, да еще так быстро?.. Может, кто—то из прохожих видел, как я чуть не сбил Майю, и сообщил об этом в милицию? Запомнил номер моего мопеда и сообщил. По номеру они меня и вычислили. — Вадик лихорадочно пытался собраться и просчитать ситуацию, но получалось это у него плохо, так как он не знал, в чем его подозревает Ремизова. — Но я ведь не сбил Майю... Наоборот, я ее спас от преследователя... Ой, блин! А вдруг Пузырь прав и Майя действительно воровка? Что, если она стырила из того серебристого «Форда» барсетку или кошелек? Водитель «Форда» погнался за ней на машине, чтобы вернуть украденное, а я помог ей уйти от погони... Что же это получается?.. Выходит, я стал соучастником преступления?.. Нуидела—а... Ох, какой же я лох... Что теперь будет? Что будет? — Все эти мысли вихрем пронеслись в его мозгу, а Ремизова и молчавший все это время мужчина продолжали смотреть ему в лицо. Внезапно Вадика осенило: — Стоп! Я был в шлеме с чуть приоткрытым забралом, значит, моего лица никто не
видел, значит, опознать меня не смогут. Единственная улика против меня — мой мопед».
