Акваланги на дне - Шерстобитов Евгений Фирсович
Боевые пловцы, бросившиеся к месту погружения лохматого, прошли как раз над его головой, стремительные, нацеленные на объект. Так он понял, что поступил правильно, и так дошло до сознания, что все пропало — он в ловушке!
Он вынырнул, напугав своим неожиданным появлением двух девчат, которые с визгом шарахнулись в разные стороны.
— Подумаешь, — крикнул он, отфыркиваясь, — пошутить нельзя!
И поплыл к берегу открыто, не таясь, только не к знакомым скалам, не к месту, где поджидали их «ковбои» и лежала одежда, а в сторону, чуть дальше, где больше всего было купающихся.
В это время к берегу подкатил глиссер, а с дороги прямо на песок пляжа съехали две машины: пограничный «газик» и медицинский «рафик». Из машин выскочили солдаты-пограничники, и торопливо прошел к берегу лейтенант Суходоля.
Лохматого ссадили с глиссера и осторожно под руки повели к медицинской машине. Солдаты уселись рядом. Суходоля захлопнул заднюю дверцу, торопливо прошел к водителю, уселся рядом, и «рафик», слегка буксуя, потянулся к дороге.
— Видал! — ахнул Лева и испуганно попятился назад.
— Нашего взяли, — обомлел мордастый.
— Топать надо, — растерянно заговорил Гоша, торопливо трясущимися руками собирая одежду, — а то и мы влипнем.
— Уже влипли, — сказал кто-то позади них.
Дружки обернулись.
Перед ними стояли Алексеев и трое его сотрудников.
— Собирайтесь, «газик» вас ждет…
— А в чем дело? — заикаясь, спросил Гоша, все еще пытаясь сохранить самообладание. — Какое имеете право?
— Я из госбезопасности, — насмешливо сказал Алексеев, — так что не заставляйте себя ждать.
— Я говорил… я говорил, — завопил Лева, — зачем впутались…
— Заткнись! — хмуро оборвал его мордастый.
Одежду незнакомца и лохматого забрали чекисты.
— Идите, — приказал «ковбоям» Алексеев, — прямо к машине.
Они пошли гуськом, смешно держа свои вещи, растерянные, ошеломленные, перепуганные. Лева вдруг остановился.
— А руки? — жалобно спросил он.
— Что руки? — не понял Алексеев.
— Ну, руки вверх?
Алексеев даже рассмеялся.
— Детский сад какой-то! — и прикрикнул грозно: — Идите, идите!
Все это видел незнакомец, болтаясь в волнах прибоя у самой кромки берега. Видел и думал о том, что все-таки интуиция не обманывала его. И тогда на дороге, когда проводили внимательными взглядами промчавшуюся киношную машину местные мальчишки. И в Москве, на стадионе, когда явно кто-то разглядывал его в упор, и, наконец, в аэропорту, когда столкнулись с ним те знакомые по пляжу мальчишки. Значит, кто-то настойчиво, детально занимался им. От такой мысли мурашки пробегали по спине и холодело в затылке.
И в который раз чувство реально возникшей опасности мобилизует волю и ум, отбрасывает сомнения и противоречивые решения, нацеливает на действия точные и решительные. Когда третьего не дано — ум работает с поразительной изобретательностью, а инстинкт самосохранения ведет на самую грань, но довериться ему можно и нужно.
Он потрогал плавки. Небольшой, со спичечную коробку, пакет в нейлоновой упаковке был на месте. Значит, еще не все потеряно. Он сам жив, на месте и почта. Еще есть за что бороться, ради чего выжить. У него есть и чем бороться — небольшой складной стилет в пластмассовых ножнах, тоже запрятанный в плавках. Еще он попытается остаться в живых.
Незнакомец выполз на берег и, раскинув руки, уткнувшись носом в песок, остался так лежать. Не станут же они в поисках исчезнувшего переворачивать всех пляжников. Главное, теперь отдохнуть, накопить силы, обдумать все и выбрать самый неожиданный, самый безопасный вариант действия.
— Не скажете, который час? — спросил у сидящих неподалеку девчат.
Одна из них порылась а сумочке, достала часы, сдунула песок и раздельно сказала:
— Час… пять минут второго…
Ничего, у него еще есть время. Там, в море, его будут ждать целые сутки.
В это самое время, в час, в пять минут второго, киношный автобус подкатил к Ромкиному дому. Навстречу от калитки уже спешили и Ромка и Оксана.
— Оксана, — предупредила девочку выскочившая из машины Людмила Васильевна, — Егор Андреевич сказал, что все равно ты только на берегу будешь… На катамаран тебя не пустят — подводные съемки не баловство.
— И пусть, — упрямо ответила девочка, — пусть только на берегу… Я его теперь одного никуда не отпущу… Он же опять что-нибудь натворит.
Ромка косится на девочку, но не сердито, не осуждающе, а тепло и радостно.
— Болтуша, — мягко говорит Людмила Васильевна и пропускает ребят в автобус. — Поехали, — махнув рукой, забирается в машину сама.
Автобус отходит.
Незнакомец уже час лежал на песке. Он не спешил, понимая, что теперь первая же ошибка будет последней.
Прямо перед ним лежали чьи-то темные очки. Вот бы ему сейчас такие… А взять нельзя — вдруг владелец где-то рядом, еще шум поднимет. Нет, рисковать нельзя, нельзя, чтобы на него обратили внимание.
Мимо проходили две девушки, одна из них еле тащила большой рюкзак.
— Разрешите помочь? — поднялся он.
— Валяйте, — сказала она, — а то наши ребята вон уже где вышагивают.
— Всегда так, — ворчала новая знакомая, — забудут, а потом тащи, догоняй.
Он нес рюкзак и очень радовался такому случаю.
Так прошли они, весело разговаривая, мимо того места, где час назад остановились они, откуда пошли в море и где только что были задержаны дружки-«ковбои».
— Пошли быстрее, — сказала высокая, — наши уже вон где, еще потеряемся.
— Ерунда, — ответил он, — со мной не потеряетесь.
Так он прибился к студентам, вместе с ними орал и пел в гроте и не отказался разделить с ними их «скромную трапезу». Подкрепившись, он предложил студентам продолжать путешествие по тропинке дальше и выйти к Голубой бухте.
Студенты посовещались, пошумели и решили возвращаться назад.
Это его совсем не устраивало, но идти дальше одному могло показаться подозрительным.
Студенты решили идти в обход пляжа, поэтому с тропинки не спустились, а прямо по ней пошли в сторону от моря, вверх по склону, и вскоре вышли на дорогу. Тут он вынужден был с ними распрощаться — они держали путь в Прибрежное и здесь же, на дороге, стали надевать майки и шаровары.
— Послушайте, — сказал он, прощаясь, знакомой девушке, — подарите мне что-нибудь!
— Вот еще, — удивилась она, — зачем?
— На память! Ну что вам стоит какой-нибудь пустяк, а мне будет очень приятно…
Она смущенно покосилась на подруг, улыбнулась.
— А что подарить? У меня же нечего…
— Ну хотя бы очки, — сказал он, — буду смотреть на мир вашими глазами.
Она вспыхнула, пожала плечами.
— Ну, если вам надо…
— Очень, — горячо сказал он, — вы не думайте, это не для шуток… Это очень, очень серьезно.
— Майка, — кричали ей ребята, — опять отстанешь!
— Держите, — она подала очки и поспешила вслед за спутниками, еле волоча свой тяжелый рюкзак. — До свидания!
Он помахал рукой и торопливо надел очки.
И тут повезло — притормозил рядом автобус с надписью над ветровыми стеклами «Экскурсионный». Из него высыпала толпа. Последней вышла элегантно одетая черноволосая девушка в очках — экскурсовод.
Она подвела группу к краю дороги и, повернувшись в сторону грота, которого, конечно, не видно было отсюда, стала рассказывать, когда, в каком году бывал здесь великий певец, кому пел и что говорил в эти исторические минуты.
Экскурсанты ахали, переспрашивали и, вытягивая шеи, пытались увидеть внизу хоть что-нибудь.
— Едемте дальше! — сурово сказала девушка, и экскурсанты торопливо полезли в автобус. Среди них оказался и незнакомец. Узнав, что автобус идет в Голубую бухту, он очень обрадовался. Там, он знал, стоит лагерь спортсменов-подводников, и он надеялся найти какого-нибудь растяпу, стянуть у которого акваланг не составит большого труда. Иного выхода все равно не было.
Экскурсионный автобус, крутясь по узкой горной дороге, неожиданно въехал на просторную площадку.
