Александр Кулешов - Как же быть?
— Погоди ты, — остановил его Главный, вставая, — ишь ты какой ершистый! Не хочешь — не отвечай. — Он подошёл к Лори, положил руку ему на плечо. — Вот что. Есть у нас место развозчика почты. Надо водить «пикап», загружать пакеты и письма, отвозить адресатам. Машина такая у нас всего одна, а почты бывает немало. Гарантировать тебе восьмичасовой рабочий день не могу. И зарплата у нас невысокая. Так что смотри. Решай сам.
— А мне решать нечего. — Лори снова пожал плечами, — Есть-то всё равно надо. Когда можно приступить к работе?
— Хоть завтра. — Главный быстро написал записочку начальнику отдела кадров и вручил её Лори.
Поблагодарив и взяв записку, Лори покинул кабинет.
Он был доволен собой. Джемс Бонд ловко проник в стан врага. Свою роль он сыграл мастерски. Господин Леви не дурак, он всё предусмотрел. Его хитрый план оказался безошибочным. Наверняка через какое-то время Лори начнут обрабатывать, чтоб он выдал «тайны» конкурсов. Но он-то, он-то! Каков молодец! Как заправский актёр держался. Не агентство сыскное ему открывать, а сниматься в кино надо.
И всё же что-то мешало Лори испытывать полную радость. В глубине души ему было как-то стыдно. И так у них тут дела неважнецкие, вон стены все обшарпанные, и получают ребята гроши, а когда их с его, Лори, помощью прикроют, так куда они все денутся? Хорошо ему — его ждёт тёпленькое местечко на «Западе-III», он и сейчас там будет дополнительно кормиться, а им каково?
Он испытывал чувство, словно, получив хлеб для раздачи товарищам, по дороге из пекарни отломил себе тайно ломоть, а при дележе благородно отказывается от большого куска, беря маленький.
И потом, этот господин Латерн, Главный, как его тут называли… Какой-то он… порядочный, что ли… Лори не мог определить, почему испытывает к этому человеку симпатию, но что-то отличало его от других, с кем он привык иметь дело в «Утренней почте» и на «Западе-III».
Он затруднялся сказать, что именно, но это чувство мешало ему безраздельно радоваться своему успеху.
Впрочем, когда он под предлогом расчёта побывал на телестудии и незаметно зашёл в кабинет к господину Леви, куда его сразу же провела секретарша, хорошее настроение вернулось к нему.
— Молодец, Рой! — Господин Леви впервые за все их встречи улыбнулся, обнажив ровный ряд золотых зубов. — Молодец! Если так пойдёт дальше, я в долгу не останусь. Только не перегибай палку. Пусть всё идёт постепенно, естественно. Пусть они над тобой попыхтят, сразу не сдавайся. Учти: там сидят люди умные и опытные. Чуть что не так, они сразу всё смекнут, Так что будь внимателен. А теперь иди, возьми жалованье за эту неделю у секретарши. В кассу не ходи. Получать будешь прямо у неё.
Лори поблагодарил, вышел из кабинета и подошёл к весёлой секретарше. Но на этот раз она даже не улыбнулась. Как-то странно посмотрев на Лори, она молча протянула ему запечатанный конверт и бланк расписки.
Лори спрятал приятно толстенький конверт в карман и расписался.
— Не забудьте поставить число.
Лори поставил число. Он подмигнул секретарше:
— Сейчас пойду куплю шоколадку. Я ведь должник…
— Благодарю, не надо, — сухо ответила девушка и застучала на машинке.
Лори пожал плечами и вышел.
Он зашёл в кафетерий. Кенни тоже неплохой предлог, чтобы ходить на телестудию. Скоро в «Правдивых вестях» узнают, что у него там работает подруга, он сам ненароком скажет об этом. Что ж особенного, если он иногда ходит навещать её?
Кенни сразу же подбежала к нему:
— Ну?
— Что «ну»? — небрежно ответил Лори. — Взяли. И, между прочим, на неплохую работу — шофёром-курьером, письма развозить. Уж не хуже, чем подсобник!
— А сколько будут платить? — озабоченно спросила Кенни.
— Сказали — тридцать пять монет. Не то, что здесь, но лучше, чем ничего.
— Слушай, Лори… — Кенни запнулась.
— Что?
Она молчала.
— Ну что ты хотела сказать?
— Слушай, Лори, — начала она снова, отводя глаза, — у тебя теперь меньше денег. Давай я буду платить за бензин… Да погоди, не кипятись! Ну погоди! Ведь ты только по воскресеньям свой роллер выводишь, верно? А в воскресенье мы всегда вдвоём ездим. Почему я не могу свою долю…
— Ты что? — Лори весь покраснел от возмущения. — Как тебе не стыдно! Я что, девчонка, что ли? Не волнуйся, денег хватит. Чего придумала — чтоб свои тратить!
— Да не кричи ты! Вон народ оборачивается. Я же просто так, как лучше. Когда ты опять будешь хорошо зарабатывать, то один будешь платить. Экая обида — уволили, как раз когда прибавку дали. — Кенни сокрушённо покачала головой. — Ну ладно, Лори, не ворчи, я ведь люблю тебя. — Бросив вокруг быстрый взгляд, она торопливо погладила его по щеке.
— Я тебя тоже, — смущённо сказал Лори.
Кенни позвали к другим столикам.
«Чёрт, вот её я бы ни за что не хотел обманывать, — думал Лори. — «Правдолюбцев», чёрт с ними. Ну, Арк — ладно, бог мне простит, а вот её — нет, её не могу». Но сказать ей ничего нельзя. Это исключено. Она просто бросит его. Ничего не поймёт. Она никогда не поймёт, что можно кого-то обманывать даже ради важных целей. Да и цели эти она не поймёт. Она уж не раз довольно сочувственно высказывалась в адрес «Правдивых вестей». Если она узнает, что он тайный агент (Лори не без удовольствия мысленно называл себя так), она его прогонит. Нет, её надо держать подальше от этих вещей. «Она такая чистая, такая честная. — Лори с нежностью подумал о своей подруге. — Она не должна знать суровых сторон жизни. Это мужское дело». Он будет нести на себе тяготы, которые налагает на него жизнь. Сражаться, преодолевать препятствия, отбиваться от врагов, пробиваться всё выше и выше, а для этого хитрить, обманывать, не брезговать никакими средствами — как Джемс Бонд — это его дело! Этим он сумеет отвоевать для себя и Кенни Удобную, радостную жизнь, добиться для неё всего, о чём она мечтает.
Глава седьмая
«ПРАВДОЛЮБЦЫ»
Радиостанция «Правдивые вести» не возникла, как и ничто на свете, на пустом месте.
Когда-то в городе жил чудаковатый миллионер, придерживавшийся не столько левых, сколько просто честных взглядов. Когда он убедился в том, что власть в Сто первом постепенно захватывает кучка, владельцев игорных домов, кабаре, отелей, директоров банков и т. д., что на службу себе они ставят городской муниципалитет, полицию, суд, газеты, он возмутился.
Сначала с ним пытались делить пирог, потом начали войну. Городские власти ставили ему палки в колёса, банки создавали финансовые затруднения, газеты восстанавливали против него общественное мнение.
Вот тогда-то он и создал радиостанцию для того, чтобы защищать свои взгляды, разоблачать врагов. Её историю Лори узнал из уст человека, казалось бы весьма далёкого от сложных финансовых и политических битв, развёртывавшихся в Сто нервом, — от парикмахера.
Парикмахер этот, благообразный и бородатый старец, державший свой захудалый салон как раз напротив здания радиостанции, был потомком первых переселенцев и чрезвычайно гордился этим.
— Видите ли, Рой (он был единственным, наверное, человеком в городе, обращавшимся к Лори на «вы»), не было здесь ещё не только домов, даже дорог, даже баров. Были только палатки. Золотоискатели шли прямо по просёлку и иногда кое-где оседали. Понимаете, как армия в наступлении оставляет тылы, чтоб двигаться дальше, так и они. Больные, уставшие, задерживались, строили домики… Потом появились склады, магазины. А там банки, тюрьма, бар, церковь — всё, на чём наше просвещённое общество держится; на чём и поныне государство наше стоит.
Ну, и парикмахерская. Мой прадед открыл парикмахерскую. Не очень-то она процветала вначале, бород тогда не стригли. А потом понаехали дамы. — Вы, конечно, меня понимаете, Рой, — дамы! И люди, я имею в виду мужчин, захотели быть красивыми. Да. И с тех пор мы стрижём и бреем. Мой прадед, дед, отец, я. И мой сын тоже будет брить, и сын моего сына…
Наша семья — это, знаете ли, Рой, история нашего города. Нас следовало бы выставить в музей. Наш род всё помнит. И как встали первые деревянные дома, и как выросли этажи, и как салуны превратились в бары и рестораны, а карточные столики в игорные клубы. И когда появились эти проклятые автоматы, что народ обирают, я тоже помню.
И газету вашу, Рой, помню, когда начали издавать. Я некоторое время в ней разносчиком прирабатывал, а вот теперь на её похоронах присутствовал.
И как радиостанцию эту, — он ткнул намыленным помазком в сторону окна, — строили, тоже помню. Упрямый был её хозяин (его так и звали в городе — Хозяин), как камень. Один со всеми готов был воевать. Уж как только его ни травили, а он ничего, что утёс в море. Знай себе гнёт свою линию, «Не будет в нашем городе воров и бандитов!» — говорит. Построил эту радиостанцию и знай передаёт. Вы же понимаете, Рой, радио тогда было делом новым, станций не так много имелось — раз-два и обчёлся. Весь город обзавёлся приёмниками и слушает. Знаете, одно время он даже сумел большинство набрать в муниципалитете, обеспечил избрание честных судей, закрыл какой-то подозрительный бар. Долго он воевал, но в конце концов стал уступать. Сто первый — это же игорный рай, тут все богачи только и живут человеческой слабостью да подлостью…
