Артем Кораблев - Очень темное дело
Когда они были у самого конца ответвления, там, где начинался широкий коридор, Федя на доли секунды задумался, в какую сторону им следует повернуть, чтобы спрятаться, но дверь начала открываться, потоком хлынул свет, разрезав спасительную тьму, и опять по интуиции Федя потащил Петьку направо. Отскочив еще на пару шагов, они бросились на пол и затаились.
«Только бы не споткнулись о леску, только бы не споткнулись», — билась единственная мысль в Фединой голове. Когда шаги приблизились и стал явственно виден играющий свет фонаря, эта мысль сменилась другой: «Только бы повернули налево, только бы повернули налево».
Свет фонаря и обе фигуры действительно повернули налево. В который раз Федя перекрестился.
— Куда дальше? — прошептал Петька, когда свет фонаря скрылся в конце коридора за следующим поворотом. Сразу почти не стало слышно голосов, а шагов и подавно.
— Ну не за ними же, — тоже прошептал в ответ Федя, — они пошли водку пить, а выход где-то в другой стороне. И надо спешить, а то Эсэс пойдет слонопотама проведывать.
— Это кто?
— Не знаю. Пошли.
Опять двигались молча. Опять в темноте. Опять Федя считал про себя шаги, щупал стену и разматывал леску. Петька дышал в спину. И вдруг, на восемьдесят девятом шагу, прямо откуда-то из-под ног донесся глубокий страдальческий вздох.
— О-ох…
— О-о, — само собой, хоть и негромко, эхом вырвалось у Феди. Холодная жуть пронизала его от пяток до самой макушки.
— Кто там? — послышалось из-под земли.
— Не отвечай, — зашипел в затылок Петька.
— Мужики, это кто? Помогите!
Слово «мужики» почему-то вывело Федю из ступора и придало ему силы.
— Дай фонарь, — приказал он Петьке и, нащупав в темноте у себя за спиной ребристый корпус, нагретый Петькиной ладонью, нажал кнопку.
Свет сразу брызнул под ноги. Федя стоял на самом краю ямы. Она была не столь велика в ширину и длину по сравнению с той, в которой они здесь жили. По краям коридора оставались узкие проходы, да и перепрыгнуть ее было нетрудно, особенно если разбежаться. Но в темноте загреметь в эту западню можно было запросто.
— Мужики, помогите, — опять взмолился голос из ямы.
Федя стал на колени и посветил вниз, Петька перевесился над его головой. Не так уж и глубоко, метрах в пяти от них, среди обломков досок, прямо на полу лежал огромный бородатый человек и смотрел вверх. К одной ноге у него ремнем от брюк была примотана деревяшка. Это был тот самый бородач-археолог с горы Митридат. Вот он — «слонопотам»!
— Ребята, это вы? — спросил человек. — Посветите себе на лица. Я не вижу.
Федя исполнил его просьбу.
— А где уголек? — спросил бородач. — Я думал, вас только двое.
— Четверо, — почему-то честно ответил Федя.
— Мужики, выбирайтесь отсюда. И меня не забудьте, пришлите помощь. Я ведь из-за вас тут сижу.
— Мы дороги не знаем, — сказал Петька.
— Это я вам объясню. Берегитесь этих сволочей, особенно курчавого, Георгиади Андрея. Такая сволочь, каких поискать. Я знаю, наверняка вы с ними. Это негодяи.
— Мы уже знаем, — остановил его Федя. — Только не знаем, чего они хотят.
— Вы уже таскали им снаряды? — спросил бородач.
Федя поразился его осведомленности.
— Да, — в один голос ответили они с Петькой.
— Снаряды им и нужны, они из них тротил для взрывчатки вытапливают.
«Эсэс», — догадался Федя.
— А потом продают всякой сволоте преступной, — продолжал тем временем бородач. — Людей, гады, гробят. Эта гнида Георгиади мне еще прошлой осенью предлагал. Он тогда у нас в партии подрабатывал. Я послал его подальше и обещал набить рожу, если узнаю, что он еще кого-то на такие дела подбивает. А потом вы подошли ко мне и стали расспрашивать про Старый Карантин и этого Вениаминовича. Я сначала не вспомнил, а потом как стукнуло: какой-то Вениаминыч в прошлом году у нас крутился, когда я Андрея-то послал. Только вы говорили, археолог, а он никакой не археолог, а негодяй, шантрапа. Вот я и не сразу сообразил-то. А когда сообразил, сразу пошел вас искать к каменоломням, вход-то я знаю, не первый год здесь, каждое лето. А перед глазами все Леха, мой Друг детства, который на мине подорвался. Я сам-то курянин, из Курска. Про Курскую дугу слышали? Ну вот, у нас там тоже снарядов этих полным-полно. Каждый год кто-то гибнет. Вот и мы с Лехой, пацанами еще были, нашли неразорвавшуюся мину, положили в костер, а она все не бахает. Ну, мы вылезли из укрытия и давай по ней сдуру бульниками садить. Мне камнем по лбу, до сих пор шрам остался, а его — насмерть. Вот так. Страшная это штука, не дай Бог… Вот я и полез за вами. Но не нашел никого. А потом на телеграфе тебя увидел, смотрю — штаны в белой пыли и голова словно мелом посыпана, я все сразу понял и опять полез. И ведь знал я про эту яму-то. Да какая-то сволочь накрыла ее гнилыми досками и еще сверху пылью присыпала. Вот я и навернулся. Кажется, ногу сломал. Мужики, валите отсюда и меня не забудьте.
— Как выйти? — кратко и деловито спросил Федя.
— Пойдете за яму и прямо по коридору еще метров сто, пропустите два поворота направо, в третий поворачивайте и еще метров двадцать, а там увидите — пологая штольня наверх. Бульник только в конце отвалите. Он не очень тяжелый, справитесь.
— Все, Петь, — повернулся к другу Федя, — пошли за ребятами.
Он тут же погасил фонарик, вскочил на ноги и крикнул во тьму:
— Мы за вами придем!
— Куда? Куда, мужики? Не в ту сторону, — услышали они за спиной, но не вернулись.
Им не нужно было переговариваться, они уже знали, что делать. Им не нужен был фонарик, у них была леска.
Тихо ступая во тьме, Федя скользил пальцами по капроновой нити. Он даже не сматывал ее, и сам моток, вернее уже остатки второго, валялся где-то около ямы с бородачом-археологом.
Все время чувствуя под пальцами леску, он думал о том, как выведет ребят, как вызовет милицию. Он просто потерял бдительность…
Пальцы наткнулись на что-то холодное, что-то страшное. Федя не сразу понял, что это, и автоматически стал ЭТО ощупывать. И когда до него наконец дошло, к чему он прикоснулся, он не смог даже закричать от ужаса…
Два длинных, как щупальца монстра, жестких, влажных и уродливых пальца мертвой хваткой вцепились ему в запястье.
— Попался, гаденыш, — прошипел из темноты Эсэс. — По лесочке ходишь!
Яркий свет выхватил из темноты перекошенное злобой лицо с расширенными глазами. Лицо убийцы. Федя закричал. И тут же сверкнуло перед глазами лезвие, острый Петькин топорик с глухим стуком обрушился коротко и точно на безобразную руку, и тут же еще один нечеловеческий вопль огласил своды подземелья.
— Ноги! — заорал за спиной Кочет.
Федя развернулся и бросился за ним.
— Стой! Убью-у! За-стре-лю! — подхлестывало их в спину.
Б-бах! — грохнуло сзади, и пуля пропела над ухом.
Петькин фонарик полетел в сторону, ударился о стену и погас.
— Бежим! — еще раз крикнул Петька.
«Жив!» — радостно понял Федя.
И сразу — б-бах! И еще одна пуля взвизгнула над головой. И не смолкающее эхо гуляло со всех сторон.
Они бежали, пригнувшись, насколько это было возможно, прямо, все время прямо. Эсэс почему-то больше не стрелял, но Федя слышал, как он топочет сзади, не давая эху уснуть.
«Яма!» — вдруг вспомнил он.
— Петька! Яма!
— Язна-а-а-а…
Федя толкнулся изо всех сил и прыгнул вперед. Он пронесся во тьме над Петькиным криком и приземлился на твердый пол.
— Беги! Беги! К выходу! — заревела яма голосом бородача. — Я поймал его!
Яма — это шанс, вдруг понял Федя. Раненый Эсэс вряд ли сумеет так прыгнуть, он будет яму обходить сбоку. Федя бросился в сторону, коснулся пальцами шершавой стены и, чертя по ней самыми кончиками, стремглав понесся вперед. Первый провал. Второй. Поворачивать в третий! Вот он! Федя бросился в пустоту. Как он увидит штольню? До штольни всего метров двадцать. Должна уже быть. Но как?..
Зажигалка! Он разжигал ею костры! Всегда открыта на полный газ. Вот она, в кармане! Хорошо, что зажглась с первого раза. И какое счастье, что пологий подъем начинается совсем рядом с ним. Бегом! Бегом! Он снова слышит топот Эсэс, все ближе, а там еще бульник. Отвалить бульник! Вот он! Как больно…
Федя навалился всей тяжестью, упираясь ногами в пол, выпрямляя руки, помогая спиной. Камень откинулся. Он вырвался и увидел луну. И тут же с хрипом и каким-то визгом сзади накинулось жесткое, жилистое, злое животное. Эсэс!
— Убью, убью, гаденыш!
Федя рухнул под этим напором и больно ударился. Он пытался вывернуться, но здоровая рука негодяя вцепилась сзади ему в шею. Железные пальцы. Они впились, как клещи, доставая до позвоночника. Ему не подняться.
И вдруг разом все кончилось. Федя даже услышал эту оплеуху. Такая она была четкая, ясная, добрая и хорошая оплеуха. Хватка на шее сразу ослабла. Без всякого стона Эсэс обмяк и повалился ему на спину.