Андрей Трушкин - Мой непутевый дедушка
– Чем? — сплюнул Васька на пол, ибо каждый глоток вызывал у него в голове жуткую боль.
– Не чем, а кем. Тобой, дорогой мой человек. Тебя везли сюда для того, чтобы я рассказал о всех своих гипотезах.
– Ничего не понимаю, — нахмурился Васька. — Меня никто не пытался схватить, засунуть там в мешок или еще чего…
– Естественно, — пожал плечами дед. — А как ты представляешь транспортировку из России в Узбекистан человека в мешке? Только на автомобиле — в багаж самолета тебя ведь не сдашь, верно? А тогда — ехать до Ташкента четыре-пять дней. Корми тебя, смотри, чтоб не убежал. Не проще ли было тебя заманить сюда, чтобы своими ножками дошел и — не брыкался?
– Выходит, Игорь знал про Ходжикент с самого начала?!
– Естественно — ему же отсюда МакХорнет звонил. Только сначала они тебя хотели с моего следа сбить, а потом решили, что ты можешь им быть полезен. И если бы, прочитав дневники, ты сам не догадался, где следует меня искать, Игорь бы навел тебя на эту мысль.
– Подожди-подожди, а зачем все это Мак-Хорнету надо? Неужели он так хочет прославиться?
– Он так хочет разбогатеть! — стукнул кулаком в стену дед. — Он такой же искусствовед, как я…
– Как ты — искусствовед, — опять не выдержал Васька.
– Язвительный ты, Вася, весь в мать, — покачал головой дед. — МакХорнет хочет украсть клад и вывезти его через горы в Афганистан, оттуда в какую-нибудь нейтральную страну, а там продать его частным коллекционерам. Истинную стоимость клада оценить трудно, но, думаю, речь идет о миллионах долларов…
– Круто, — поперхнулся Васька. — Но неужели это так легко сделать?
– Нелегко, естественно. Но сейчас можно — там, где на юге Средней Азии идут межплеменные войны, граница уже давно не на замке. Игорь, который пробыл в плену у моджахедов почти два года, а потом, как я понимаю, был завербован английской разведкой МИ-6, должен был обеспечивать прохождение ценного каравана через границу и доставку его в Пакистан или Индию.
Именно Игорь, я думаю, навел авантюриста МакХорнета на меня. Правда, я не удивлюсь, если выяснится, что и МакХорнет имеет к МИ-6 отношение…
– Вы не ошибаетесь, Петр Никодимович, — подал голос из темного угла Тахир, который до этого внимательно слушал диалог Васьки с его дедом. — Пол МакХорнет был кадровым разведчиком.
– А вы откуда это знаете?
– Из досье, — спокойно пояснил Тахир. — Я — тоже кадровый офицер. Органов госбезопасности Узбекистана.
– Да? — процедил дед. — А почему же тогда вы привезли Игоря сюда?
– Он не владеет узбекским языком. Поскольку Игорь знал меня еще по службе в Афганистане, то попросил быть у него переводчиком. Лучшего предлога, чтобы внедриться в стаю этих аферистов, и придумать было нельзя…
– А откуда у МакХорнета пистолет? — подозрительно спросил Васька. — Он же не мог его привезти из Москвы — его бы в самолет металлодетектор не пропустил…
– Пистолет у него, Вася, — моргнул дед, — сделан из особой пластмассы, которая не «фонит». Это — самое новейшее оружие, что лишний раз подтверждает близость МакХорнета к разведке. И телефон у него самый что ни на есть современный. Вот только сам МакХорнет — жлоб. Когда у него в Ташкенте батарейки сели, он их не в валютный магазин пошел покупать, а на рынок — где они подешевле. Не мог же он предположить, что наши умельцы на рынке часто продают те батарейки, что сначала сами используют — в своих плейерах и фотоаппаратах. Вот и накололся — остался без международной связи. Так что с полевыми командирами в Афганистане он связаться не мог. Пока не приехал Игорь.
– А где он прятал батарейки?
– В каблуке ботинок, — попытался приподняться и сесть Тахир, — старый трюк: дома каблук отрывается, сердцевина его вырезается, получается тайник. Остается его наполнить и присобачить каблук обратно.
– Чего же теперь делать? — задал Васька риторический вопрос.
– Выбираться отсюда надо, а то… — не успел договорить Тахир, как в штольне послышался звук шагов, и из темноты вынырнули Игорь и Пол МакХорнет.
– Так, — решительно взял факел в руки Игорь. — Финита ля трагедия. Вам, Петр Никодимович, придется сейчас все выложить начистоту, или у вашего внука никогда больше не будут расти волосы.
Васька с ужасом посмотрел на Кожаного, который медленно подносил огонь к его лицу.
– Не знаю, черт вас побери! — закричал дед, пытаясь ногой достать Кожаного. — Не знаю, не знаю!
Васькина челка вспыхнула, но, к счастью, огонь не занялся, а лишь опалил ему ресницы.
– Ладно, подойдем с другой стороны, — двинулся к деду Кожаный. — Может быть, вы поделились новостью с внуком, и он захочет поделиться ею с нами?
– Не нужно. Не нужно, Кожаный, — закусил губу Васька. — Я знаю, у кого можно найти точные координаты клада.
В пещере на секунду повисла могильная, пронзительная тишина.
– Ты этого не слышал, в чайхане говорили — здесь, в Ходжикенте, живет потомок народного мастера, который создавал рисунки для ковров и руководил ткацкой мастерской. Его фамилия — Абдул Ходжа. Я думаю, что именно его дед был хранителем тайны эмира…
Потрясенные Петр Никодимович, Тахир, Кожаный и МакХорнет молчали.
– Они сидели и болтали в чайхане — это точно, — глянул на Пола Кожаный.
– Lets go, — приказал Кожаному идти на выход МакХорнет.
– Зачем ты ему это сказал?! — набросился на Ваську дед, как только Игорь и Пол, прихватив с собой факел, ушли.
– А что оставалось делать? — набычился Васька. — Пока они там будут этого человека искать, может быть, мы освободимся?
– Не беспокойся, факел они не зря с собой забрали, — отрезал дед, — пережечь веревки теперь будет нечем.
– А мы их перережем, — спокойно пояснил Васька.
– Чем?! — сухо осведомился дед. — Ближайший режущий предмет — ржавая консервная банка у входа в пещеру. А здесь — за пять дней я пещеру изучил — никаких острых камней нет и в помине…
– Зато у меня в носке есть батарейка… Та самая, которую выбросил МакХорнет, чтоб она у него в аппарат не протекла.
– Кажется, я понял, — вклинился в разговор Тахир. — Батарейка обернута кусочком жести. Если его взять в зубы, то можно попытаться…
Васька начал извиваться почище известного фокусника-иллюзиониста Дэвида Коперфильда, и вскоре батарейка оказалась на земле.
Некоторое время Тахир не мог ее найти, но наконец при помощи Васьки задача была решена.
Морщась от едкого содержимого, Тахир надкусил батарейку и за приподнявшийся край содрал губами и зубами ее оболочку.
– Готово, — прошептал он, зажав в зубах Жесть острым концом наружу, — мозо побовать.
Казалось, целую вечность Тахир приноравливался к Васькиным веревкам и две вечности пытался их перерезать.
Но мало-помалу волокна на веревке расползались, пока вдруг с легким шелестом путы под усилием Васькиных рук не упали вниз.
Еще десять минут понадобилось, чтобы сбегать к рюкзаку, достать оттуда перочинный нож, освободить Тахира и расщепить камнем тросик на дедовых руках.
Выбежав из пещеры, Васька, дед и Тахир минуту переводили дыхание, а потом бросились к поселку.
День клонился к закату. Длинные тени и блеклые краски придавали горному пейзажу печальный вид. Святое дерево вяло трепетало своими тряпичными листочками. Тихо журчал источник. Но Ваське было не до красот природы. Поддерживая на крутых спусках деда, он мчался вперед.
На окраине Ходжикента Тахир спросил у прохожего, где живет Абдул Ходжа.
Тот кивнул на соседний дом и с интересом проводил взглядом троицу, чья одежда была так выпачкана в земле, словно люди копали колодец или искали клад.
Тахир первым добежал до двора Абдул Ходжи и, подтянувшись на руках, посмотрел через дувал.
– Никого, — сообщил он. — Нужно быть осторожнее, может быть, они еще здесь…
Тахир постучал большим железным кольцом в дверь и показал знаком, чтобы его спутники спрятались за угол.
Вскоре на стук из дома вышел хозяин.
Да, не далее как час назад к нему приходили двое, расспрашивали о родственниках — не оставляли ли те ему фамильные бумаги, карты, планы или что-нибудь в этом роде. Он, конечно, посмеялся над ними — его предки были бедные, откуда им было взять денег, чтобы их закапывать? А вот одна вещь от прадеда осталась. Ковер ручной работы, правда, ныне никакой особой ценности не представляющий. Что за ковер? Да он уже совсем пришел в негодность, им дыру в сарае закрывали на ночь, чтобы лиса в курятник не пробралась. Но приезжим ковер очень понравился, потому что на нем был изображен один вид поселка Ходжикент. Вернее, не самого поселка, а одного места рядом, там, где стоит пиала Рустама — священный камень. Ковер, хоть и старый, им очень понравился, они решили его купить, вот, дали целых сто долларов. А что — что-нибудь не так?
