Станислав Гимадеев - Комар на плече

Станислав Гимадеев

Комар на плече

Они сидели возле опрокинутого бота.

Царила тишина, лишь изредка из кабины управления доносились жужжание и писк рации, настроенной на волну корабля. Кругом росли крупные бурые цветы с жесткими листьями и толстыми стеблями. Высоко в безоблачном небе пылало голубое светило.

– Все равно ничего не понимаю… – пробормотал Мордин. – Мы еще с орбиты обнюхали этот паршивый комок. И ничего!.. Снижались нормально… Ну, приборы же не врут, черт возьми! – разозлился он. – Не было никаких ураганов и землетрясений, не было!

– Но тем не менее, – ухмыльнулся Росков. – Не святой же дух перевернул нашу галошу…

– Ох, не нравится мне здесь! – сказал Мордин. – И далась командиру эта разведка. Формалист! Сиди теперь тут… – Он встал и потянулся.

– Скорее бы корабль сел, а то – скукотища, – сказал Росков.

– По-моему, насчет жизни тут – полный нуль.

– А цветы? – Росков прилег, опершись на руку.

– Ха! Цветы! – воскликнул Мордин. – Разве это цветы?

Он схватил одно растение руками за стебель, рванул его на себя и выдернул вместе с корнем.

– Ну что это? Ни запаха, ничего… – Мордин понюхал цветок и отбросил в сторону.

– А-а-а! – вдруг закричал Росков, вскакивая на ноги и потирая бедро.

– Что? – Но тут Мордин ощутил сквозь подошвы сапог, что почва под ногами стала горячей. От неожиданности он подпрыгнул.

С минуту они ошарашенно глядели под ноги. Постепенно земля остыла.

– Проклятая планета! – воскликнул Мордин. – Я же говорил: здесь чем-то попахивает! Зря нас сюда выслали. Не планета, а какое-то существо! Цветок выдернул, и на тебе…

– Ты думаешь: есть связь? – спросил Росков.

– А нетрудно проверить… – Мордин подскочил к другому цветку и вырвал его из земли. – О, пожалуйста!

Подошвы ног защипало. Росков притопнул.

– На этот раз было значительно горячее! – отметил он.

– Вот-вот! И бот неспроста перевернулся, это уж точно!

– Бот? – задумался Росков. – А ты знаешь, ты натолкнул меня на одну мысль. Глупую, правда, но… А попробуем еще…

Он выдернул большой цветок, достававший ему до пояса.

Они не поняли, что произошло. На плечи и грудь вдруг навалилась какая-то тяжесть, дышать стало очень трудно. Руки, ноги, голова шевелились так, словно находились не в воздухе, а в воде. Это продолжалось не больше минуты, затем все исчезло.

– Нет, хватит экспериментов! – сказал Мордин, вдыхая полной грудью нормальный воздух и ощупывая себя со всех сторон.

– Комары! – внезапно воскликнул Росков. – Я понял…

– Что?! – Мордин открыл рот и уставился на него. – Какие комары?!

– Я все понял, – сказал Росков. – Сейчас объясню. Представь себе человека, которому на плечо садится комар. Человек его не видит, он только слышит жужжание и чувствует легкое прикосновение комариных лапок. Человек дергает плечом, комар взлетает, но потом садится снова. Комар делает одну попытку за другой, человек пытается тем или иным способом прогнать назойливое насекомое: сдувает, смахивает и так далее… Но вот комар укусил человека. Человеку больно, и он реагирует мгновенно. Один шлепок – и от комара остается мокрое место. И бедный комар так и не успел ничего понять… Дошло?

– Пока нет… – протянул Мордин. – Мне не ясно, к чему ты клонишь…

– Неужели не ясно? Ты подумай… Какова мощность двигателя нашего корабля?

– Постой, постой… Ты хочешь сказать…

– Вот именно! – воскликнул Росков. – Если ты помнишь, в четвертом разделе технического руководства сказано, что на месте взлета и посадки радиус выжженной и перепаханной земли может достигать трехсот метров! Это тебе не бот и не цветок…

У Мордина отвисла челюсть. На хронометры они взглянули почти одновременно.

– Шестой виток уже прошел… – пробормотал Росков.

– Ну и что? – спросил Мордин с опаской.

– Они снижаются… – упавшим голосом сказал Росков.

– С чего ты взял? – с надеждой в голосе спросил Мордин. Он знал, что Росков не станет ничего утверждать голословно, и внутри у него возник нехороший холодок.

– Командир сказал, что шести витков за глаза хватит, – выдавил Росков. – Они снижаются уже сто двадцать две секунды!.. Слышишь?..

Но Мордин не слышал. Он уже бежал к рации.