Чудовище с улицы Розы; Час охоты; Вендиго, демон леса - Эдуард Николаевич Веркин
– Мама… – сказал тот, что из комиссии по делам несовершеннолетних.
Второй шагнул назад. Холуй увидел своих хозяев и пополз к ним.
– Он загрыз её… – ошарашенно сказал первый. – Перегрыз горло. За минуту… И Рекса… Надо его догнать…
– Не надо, – сказал второй. – Не надо. Пусть ещё кто-нибудь приедет… Нужно уходить.
– А как же она? – первый указал трубкой на тело.
– Она мертва, – второй достал рацию.
Про Холуя они будто забыли.
Я наблюдал за ними сквозь листву, Бакс лежал рядом. Они испуганно озирались по сторонам и не знали, что делать. Я не шевелился. Второй щёлкнул передатчиком.
– Диспетчер, – шёпотом сказал он. – Тут убийство. Женщина. Он её убил… Ещё он загрыз нашего пса… Я не знаю, кто это, похоже, это снова он… Высылайте. Все, кто может, пусть приезжают. И по радио сообщите…
Холуй заскулил и попытался лизнуть сапог первого. Тот в страхе отпрыгнул.
– Господи, чем же тут воняет?.. – Второй зажал нос. – Невыносимо…
Холуй застонал. Люди не выдержали и побежали назад к своей машине. Холуй завыл им вслед.
Я подождал, пока они удалятся, и вернулся к лежащему человеку. Слава богу, это была не Ли. Это была та бродяжка, что встретилась нам после визита к Коляскину. Которой Ли дала деньги и флакон духов с ароматом яблок и корицы. Тварь шла по запаху, но в этот раз ошиблась.
Горло у бродяжки и в самом деле было… не хочу вспоминать. Глаза вылезли из орбит, это даже были не глаза, а одни зрачки, растянувшиеся до неимоверных размеров. Перед смертью она не увидела ничего хорошего. Я перевернул её на живот, пусть лучше в землю смотрит. Бакс заскулил.
Холуй подполз ко мне. Он дёргался, кровь из живота смешивалась с какой-то темноватой жидкостью и пачкала траву. Но Холуй не собирался умирать. Он бы промучился ещё с час, не меньше. Тибетские мастиффы, они очень живучие. Он что-то шипел, пытался мне сказать, но понять ничего было нельзя. Впрочем, мне кажется, что перед смертью все существа говорят примерно одно и то же.
– Закрой глаза, – велел я ему. – И перевернись на спину.
Холуй послушно закрыл глаза и перевернулся.
Это было тяжело сделать. Я никого никогда ещё не убивал. Я перехватил копьё покрепче и ударил. Холуй вздрогнул и затих. Бакс заскулил.
Через минуту Холуй был готов.
Меня вырвало. Потом ещё раз. Затем я услышал смех. Далеко, почти у самой лесной опушки. Она смеялась. Я первый раз слышал, как она смеялась. И вообще, первый раз слышал подобный смех. Так смеются заводные игрушки.
В городе завыли полицейские сирены.
Глава 17
Чудовище с улицы Розы
Остаток дня мы прятались в канаве. Мимо проносились полицейские автомобили и мотоциклы. Но нас никто не нашёл. Солнце зашло за холм, и я в последний раз вернулся домой. Я рассудил, что где-где, а дома они меня искать уж точно не будут. Мы пробрались через лаз в сад и устроились под яблонями.
Вечером Па вышел на улицу. У Па на поясе болтался револьвер. Он прохаживался по тропинке.
Когда стало совсем темно, я подошёл к дому и устроился напротив окна Риммы. Но в эту ночь она никуда не выходила. Всю ночь она сидела у окна в своём дремотном оцепенении.
Потом наступило утро.
В семь часов приехали Ма и Ли. Ли была сонная, но счастливая. В руках у неё красовался диплом в деревянной рамке. Теперь оставалось только ждать.
Ветер дул на нас, и это было хорошо. Римма нас не услышит, а Бакс почует её прекрасно. У нас есть преимущество. В несколько секунд, но этого хватит. Хватит. Должно хватить.
Я стоял под яблоней и слушал. Очень скоро они пойдут в угол сада, туда, где ещё недавно жили кролики. Там всё и должно произойти. Но не произойдёт. Потому что мы с Баксом здесь. Бакс лежит по другую сторону яблони, он не понимает важности надвигающегося момента и ничуть не боится. Хотя я ему всё объяснил. Лежит, делает маникюр – грызёт расслоившийся коготь. А я боюсь.
И поэтому завидую Баксу. Он не знает страха, потому что он не думает о будущем. Тень от яблони медленно, по миллиметрам, ползёт влево. Время ползёт за ней.
Теперь я думаю, что это были самые долгие минуты в моей жизни. Это было, как пишут в книжках, «затишье перед бурей», удивительные мгновенья покоя, самое странное время в жизни любого существа. Моё восприятие мира обострилось, я до сих пор помню всё в самых мелких подробностях. Примерно как тогда, когда Римма пыталась меня повесить. Вот снова струйкой бегут возле моей левой руки садовые муравьи, высоко над землёй рассекает к озеру чайка, в порту свистит паром, он привёз рыбаков. Вниз по улице катится на велосипеде почтальон. На молочном заводе пыхтит котёл, а внизу, почти у самой подошвы холма, старушечий голос ругает какого-то Пашку… Мир прекрасен, я боюсь с ним расставаться. Бакс отрывается от своего когтя и поворачивает голову к дому. Началось.
Они вышли на улицу. Ли шагает первая, она чуть сзади. Так и должно быть.
– Так что ты хотела мне там показать? – спрашивает Ли и зевает.
– Увидишь, – отвечает она.
– Там кролики живут, я знаю, – говорит Ли. – Я, правда, давно к ним не ходила… Но они днём всё равно прячутся…
– Сейчас не прячутся.
– Кролики неинтересные, – продолжает Ли. – Они всё время жуют.
– Там появился новый кролик. Очень необычный кролик. Он синего цвета.
– Синий кролик? – удивляется Ли. – Он и вправду синий или крашеный?
– По-настоящему синий.
– Это хорошо. А то я спать хочу, всю ночь ехали…
Они идут по тропинке между яблонями. Я жду. До места ещё не дошли. Ещё шагов шестьдесят.
– Хорошо бы его поймать тогда, – говорит Ли. – А потом приручить. Надо попросить Бакса, пусть поймает. Хотя он такой сундук!
Бакс улыбается.
– А он там один или ещё и крольчиха есть? – спрашивает Ли.
– Не знаю. Может, и есть.
– Можно было бы тогда их разводить, – придумывает Ли. – И расселять повсюду. И очень скоро везде жили бы только синие кролики. Это ведь здорово – синие кролики!
– Просто отлично.
Мир, даже заполненный синими кроликами, прекрасен. Двадцать шагов.
– А тебе нравится Бакс? – спрашивает Ли.
– Нет.
– Он классный! Однажды в городе на меня напал бульдог, так Бакс ему такую трёпку задал! Тот визжал и даже описался.
– Я не люблю собак.
Я улыбаюсь. Бульдог стоил Баксу разодранного до ребра бока. Десять шагов.
– А каких животных ты любишь? – спрашивает Ли.
Пять.
– Я? Я люблю…
Три.
– Я люблю…
Один.
– Пошёл, – сказал я Баксу.
Я ещё договаривал это короткое слово, а Бакс уже нёсся вперёд. Он двигался так резко, что ноги его сливались в одно пятно, и издали Бакс был похож на огромную чёрную кляксу.
Когда я пробежал метров сорок, Бакс опередил меня уже метров на тридцать. Бакс, несмотря на свои
