Илона Волынская - Поймать звезду
Лена мрачно покосилась на него, но промолчала.
– А вот бойкого американского «разведенца» средних лет она там запросто подцепить может, – продолжал рассуждать Дима. – Так что, глядишь, еще и повезет.
– А как же Михаил Артурович? – заинтересовалась Кисонька.
Лица Лены и Димы вдруг разом словно захлопнулись – так захлопывает дверь хозяйка квартиры, обнаружив на пороге назойливого торгового агента.
– Я хотела вас спросить, – торопливо переводя разговор на другое, пробормотала Лена. – А чего ваш приятель, ну белобрысый, который на Ритку запал…
– Сева запал на Ритку? – изумилась Мурка.
Кисонька покосилась на нее неодобрительно – иногда наивность сестры ее просто изумляла! А еще сыщица!
– Почему он думал, что там, под мешком, не Тася, а я? – не дала сбить себя с мысли Лена.
– Нуу-у… – близняшки переглянулись. – Вас не было вчера в театре – когда Ритку поменяли на Настю… – начала Мурка.
– Так и Таси не было! – удивился Дима. – Она ездила со своим… – он замялся и скомкал фразу: – В Донецк, на «Щелкунчика».
Мурка кивнула:
– Мы потом сообразили!
– Я сообразила… – тихо уточнила Кисонька.
– Тот, кто скинул на Ритку с Настей софит, был в черном трико… – продолжила Мурка – про гонки по мосткам над сценой она решила не упоминать. – А когда я нашла вас – вы были в черной пачке… поверх черного трико! Хотя сами сказали, что больше танцевать не станете!
– Пусть только попробует! – возмутился Дима. – С ума сошла? Даже если отец тебя станет на коленях умолять – не смей, слышишь?
– Не собираюсь я! – раздраженно отмахнулась Лена. – Просто… – она вдруг начала смотреть в пол. – Скоро я толстенькая стану… Никакая пачка не налезет. Так хоть напоследок… – Она вдруг всхлипнула и отвернулась.
– Малыш, ты что? – расстроенно забормотал Дима. – Это же не навсегда!
– Знаю, – кивнула Лена, – а все равно страшно…
Дима обхватил ее за плечи.
– В общем, вы себя странно вели, – подвела итог Кисонька. – Нам показалось…
– Вы не хотите, чтоб вместо вас в театре появилась другая солистка, – отрубила не страдающая деликатностью Мурка. – Чтоб когда вы вернетесь, все вас ждали – аж подпрыгивали! – Про визу в Англию, куда Лене вроде бы никак не светило поехать, Мурка поминать не стала. Не признаваться же, что у них есть английский компаньон, способный пролезть в базы данных посольства?
Лена и Дима переглянулись…
– Об этом никто не знает. Кроме Зои Павловны. Я не вернусь, – вдруг тихо сказала прима. – Мне незачем тягаться с девчонками – я получила предложение от британской «Ройал-опера». Через три месяца я уезжаю в Лондон.
– Наш ребенок родится в Англии, – так же тихо добавил Дима. – Как только Лена придет в себя, сразу начнет репетировать с их труппой. И… – он замялся, но, видно, решил говорить все, – нам очень нужна хорошая солистка – без нее агент, который к нам приходил, не устроит театру гастроли в Англию! Нам эти гастроли нужны как воздух!
– В «Ройял-опера» пока пригласили только меня. Но если Димка приедет на гастроли, я смогу уговорить тамошнее начальство его посмотреть – и сто процентов, они захотят подписать контракт и с ним! – Лена с искренней гордостью улыбнулась мужу.
– Обязательно захотят. В любом балете мира хороших штанов не хватает, – прозаически согласился Дима.
Мурке сразу представилась британская балетная сцена – с бегающими по ней танцовщиками без штанов. Видать, из экономии. В связи с кризисом и резким падением фунта стерлингов.
– «Штанами» нас, парней-танцовщиков, называют, – оценив ее остекленевший взгляд, пояснил Дима. – И отец легче смирится с тем, что Ленка не вернется – если у него будет новая молодая прима!
– Настя обязательно справится! – горячо заверила их Мурка. – Если уж она способна молотком швыряться ради балета… – непонятно было, осуждает она Настю или нет. А Мурка и сама не знала. Поступок Насти ей не нравился, но… она понимала девчонку! Вот понимала и все!
– Настя. – С очень странным выражением повторила Лена, и еще более странная улыбка появилась у нее на губах. – Вы вот что… Вы обязательно сходите сегодня на спектакль! Если я не ошибаюсь – вас ждет много интересного! Ведь это балет! – И, ухватив мужа за руку, она потащила его по коридору, оставив недоумевающих девчонок под дверью директорского кабинета.
Но долго удивляться времени не осталось – дверь кабинета распахнулась, и оттуда буквально вывалилась мама. Сейчас она удивительно походила на своих дочерей. Именно такими они обычно сходили с татами после тяжелого финала – мокрые, встрепанные, тяжело дышащие, но с победным блеском в глазах. Точно такой победный блеск сиял сейчас в глазах мамы. Ее взгляд нашел привалившихся к стене девчонок – и восторженность сменилась недоумением.
– Вы что тут делаете? – Мамины брови удивленно сдвинулись, и она поглядела на девчонок так, словно и понятия не имела, откуда ее дочери вдруг взялись в коридоре оперного театра.
– А я тебе говорила – она про нас просто-напросто забыла! – хладнокровно сообщила сестре Кисонька. – Мы, мамочка, тут, знаешь ли, стоим!
– С утра! – мгновенно вставила Мурка.
– В субботу! – подхватила Кисонька.
– Потому что ты нам черепушки прогрызла! – Мурка демонстративно ткнула пальцем в хвост рыжих волос, точно предлагая поискать под ним прогрызенную черепушку.
– Чтоб мы помогли тебе в оперном театре нашими бесценными советами! – сладенько пропела Кисонька.
– Но что-то мы не заметили, чтоб тебе эти советы понадобились! – едко закончила Мурка.
Марья Алексеевна поглядела на девчонок отчаянным взглядом и обессиленно прислонилась к дверному косяку.
– Ну что я за мать! – воскликнула она так горько, что близняшкам даже стало неловко – конечно, воспитывать родителей время от времени надо, иначе они на голову сядут и ножки свесят, но и обижать маму не хотелось.
– Да ладно, мам… – начала Мурка.
– Нет, я о вас, конечно, не забыла, – промямлила Марья Алексеевна – и было заметно, что она сама в этом не вполне уверена. – Я думала, вы в кафе посидите…
– Мам, ты чего? – обалдела Мурка. – Решила, что нас телепортом в Венскую оперу занесет?
Марья Алексеевна невольно кивнула – она поняла, о чем говорила Мурка. Поездка в Австрию сразу после Нового года. Деликатно похрустывающий под сапожками австрийский снежок, дорогие авто у сверкающего подъезда старинной оперы, бархатные кресла, сказочная роскошь декораций и костюмов. А в фойе… Мало того что дамы в вечерних туалетах и драгоценностях, но еще и мужчины в смокингах (а не в джинсах и свитере рядом с выряженной в бриллианты женой!). Прогуливаются – с бокалами шампанского в руках, поклевывая с тарелочек крохотные, но невероятно вкусные бутербродики-канапе. Кисонька от этого зрелища впечатлилась даже больше, чем от завораживающих оперных голосов.
– Ау, мама, мы дома! – Мурка помахала у мамы перед носом растопыренной пятерней. – Здесь даже во время спектакля ничего такого нет, а днем…
– Только столовая для сотрудников, – завершила отчет Кисонька. В столовой они и впрямь побывали вместе с Леной. Поглядели на балерин, дружно ковыряющих капустный салатик (один на двоих) и оперных примадонн, наворачивающих мясной борщ. Лена объясняла насчет того, что балетные достигают пика к двадцати годам, а у оперных, оказывается, голос по-настоящему формируется только к тридцати – называется «вызревает». Поэтому молодых оперных прим не бывает. Но Кисонька подумала, что возраст возрастом, а жрать все-таки могли бы и поменьше…
– Я не знаю, что вам сказать, – потерянно пробормотала мама. – Вы что – так все время под стеночкой и простояли? – Голос ее был полон глубочайшего раскаяния.
– Ну и до чего вы с директором договорились? – немедленно заинтересовалась Кисонька, благоразумно обходя вопрос, где они были «все время».
– Ой, все великолепно! – воспрянула духом мама. – Будут настоящие вечера балета – немножко классики, немножко современной хореографии… Даже декорации поставят! Вы бы знали, чего мне это стоило! Директор – мужик совершенно бессовестный! – даже не думая понижать голос, выпалила мама. – Представляете, предлагал мне каких-то девчонок, прямо из хореографической школы! Думает, если в детские дома, так можно что похуже сунуть! А я считаю, наоборот, для детей должны танцевать лучшие, иначе как они балет полюбят, если им показывать каких-то неумех? Хорошо, что я старые программки сперва изучила! – Мама выхватила из сумочки скомканную программку «Щелкунчика» и сунула ее Мурке в руки. – Вот, пожалуйста, главная партия – танцует Таисия Нартова! Я просто-таки потребовала, чтоб директор отдал эту солистку мне! Он, конечно, сперва упирался, но потом вынужден был согласиться! У нас будет танцевать настоящая прима! – Выражение маминого лица опять стало как у Мурки, когда она на тренировках мальчишек на татами укладывала.
