Андрей Трушкин - Все явное становиться тайным
— Никто не звонил, — покачала она головой. Ирку мы утром не взяли с собой, потому что она должна была дежурить на телефоне. Вдруг все-таки мы ошибались с Леней Запорожцем и вышли на очередной ложный след.
— Да уж, звонков теперь, надеюсь, не будет, — взяла я Ирку за плечи и повела в вагон. — Звонилыцик наш теперь в сарае сидит, а телефона туда еще не провели.
Все двадцать минут Ирка то и дело порывалась расспросить о подробностях то нас, то Щеглова, но, поскольку об Игорьке ничего такого, что бы знала она, не знали ни мы, ни Олег, то ничем успокоить Ирку мы не могли.
За окном тем временем мелькали нежно-изумрудные косогоры, расцвеченные золотыми головками одуванчиков и мать-и-мачехи; участки земли, каждый из которых был обнесен полутораметровым забором, сляпанным из всякой всячины — от самолетных крыльев до березовых прутьев; угрюмые, будто обиженные на жизнь, брошенные хозяевами собаки, трехэтажные особняки "новых русских", которые, вероятно, не выдержав местной жизни, стали уже "новыми американскими" или "новыми венесуэльскими"; какие-то диковатые пейзажи с дымящими трубами, покореженными цистернами, сваленными вдоль ржавых рельсов — ответвлений местной железной дороги; замусоренные овраги, над которыми гордо, словно аристократы, возвышались стройные сосны и чистенькие по причине заболоченной вокруг местности березовые рощи.
Поезд неспешно ехал себе вперед, притормаживая и кланяясь каждой станции, неспешно набирал ход. Видимо, тяжелая облачность давила не только на людей, но и на такие неодушевленные предметы, как электровоз. Движение вперед прерывали еще и какие-то придурки, которые то и дело срывали стоп-кран, и машинист усталым w простуженным голосом в сотый раз повторял, что сейчас по вагонам пройдут сотрудники ОМОНа, разберутся как следует и накажут кого попало.
Когда мы прибыли на нужную станцию, я с удивлением отметила, что до нее мы действительно ехали двадцать минут. Олег добирался сюда уже не первый раз, и все эти внеплановые остановки в виде сорванных стоп-кранов уже давным-давно учтены и им, и другими пассажирами этого неспокойного вида транспорта.
По железной лесенке мы спустились на старую скособоченную асфальтовую дорожку и направились в сторону простирающихся от горизонта до горизонта дачных участков.
— "Садовое товарищество "Маяк", — прочитала я на ржавой табличке с махрами отстающей масляной краски.
Мы обогнули перекинутую поперек дороги и символизирующую собой шлагбаум трубу, и Олег повел нас вдоль коробочек дачек, дач и дачищ к своим владениям. Несмотря на то, что сейчас было далеко не раннее утро и не поздний вечер, кругом не было видно ни души.
— Сейчас здесь народу не много, — будто прочитав мои мысли, стал пояснять Олег, — дачный сезон не начался. Вон мой дом! — кивнул он в сторону небольшой двухэтажной дачи, крашенной желтой краской, с белыми наличниками и серой, поросшей местами зеленоватым мхом, крышей.
— Подождите, — вдруг уцепилась за Олега и за Мамочку Ирка, — а вдруг там Игорек не один!
— В каком смысле? — уставились мы на Ирку.
— Ну ведь кто-то же должен его сторожить. Или они держат его связанным, — упавшим голосом пролепетала Ирка.
— Да, подстраховаться было бы неплохо, — сказал Мамочка. — Вот что, Наташа, ты стой здесь. Если услышишь там крики, драку и пальбу, тогда быстро шуруй обратно на станцию, там у кассира должен быть телефон, и вызывай сюда милицию. Поняла?
Я прекрасно видела, что Янатахе не терпится пойти с нами, но, с другой стороны, она понимала, что то, что говорил Мамочка, сделать необходимо.
— И вообще, девчонки, — глянул на нас с Иркой Мамочка вполне серьезными глазами, — держитесь у нас за спиной.
У калитки Мамочка подобрал с земли черенок от лопаты и вслед за Олегом двинулся к даче. На первый взгляд она была абсолютно необитаема. Так мне показалось вначале, но когда я наткнулась на удивленный взгляд Щеглова, то, проследив — куда он смотрит, заметила, что над трубой на крыше воздух заметно подрагивает. Это означало только одно — в доме включено отопление, а значит, там кто-то есть.
Олег легким пружинящим шагом зашел на крыльцо и, стараясь действовать как можно тише, стал открывать замок. С той стороны двери послышался шум, кто-то, не таясь, скрипнул половицами и прогундосил:
— Ты что ли, Запор? Подожди, ща открою.
Олег, ничего не отвечая, замер у двери, аккуратно вынул из замочной скважины ключ, и человек с той стороны стал отворять дверь своим ключом, вероятно, спешно изготовленным дубликатом. Мамочка покрепче ухватился за свое оружие, я сжала кулаки. Ирка побледнела, и я почувствовала, что она сейчас готова броситься вперед разъяренной тигрицей, как только дверь приоткроется хотя бы на сантиметр. Наконец замок был открыт, и на улицу выглянула малопривлекательная прыщавая физиономия подростка лет четырнадцати.
— Вот он, тот гад, который мне про Игорька сказал! — закричала Ирка и вцепилась парню прямо в его немытую, свисавшую вниз сосульками шевелюру.
Обалдевший от нашего вида парень в первую секунду не сопротивлялся, поэтому Ирка дернула его как следует, и он, не в силах ей сопротивляться, лег лицом вниз прямо на крыльцо.
— Придержи его, — кивнул Мамочка Олегу в сторону парня, а сам, перепрыгнув через его тело, бросился внутрь дома.
Следом за ним шмыгнула и я.
Мамочка быстро заглянул в туалет, на кухню и еще в одну комнату, по-видимому, в спальню, которая располагалась на первом этаже. Ничего примечательного, кроме горы немытой посуды в раковине, брошенных бутылок из-под пива и ржавой консервной банки, которую использовали вместо пепельницы. Мамочка, мгновенно скинув свои ботинки, которые немилосердно грохотали по деревянному полу, бросился вверх по деревянной лестнице в одних носках. Я побежала за ним.
Лестница вывела нас в некое подобие крытой веранды, где вдоль стен на самодельных полках стояли книги и лежали старые подшивки журналов. Здесь мы увидели две двери.
Мы заглянули в первую, но там тоже ничего интересного не было. В полутемной комнате лежали нагроможденные друг на друга столы, кресла с облезлой обшивкой, колченогие стулья и пыльные портьеры. Тут нас догнала Ирка и во вторую дверь ворвалась первой. Там за столом перед монитором компьютера сидел и увлеченно гонял по экрану какого-то персонажа маленький мальчишка.
— Игорек! — крикнула с порога Ирка и кинулась к нему.
Мальчишка удивленно повернул свою взлохмаченную голову и посмотрел на нас круглыми, как у совенка, глазами.
Это был не Игорек!!!
Ирка остановилась, будто налетев на каменную стену, и, словно не веря своим глазам, схватила мальчика, поставила его на ноги и повернула лицом к окну. Ну, конечно же, это был не Игорек.
— Оба-на, — процедил Мамочка, сразу сообразив, что мы в очередной раз вытянули пустышку.
Мне, увы, сказать было нечего. Слов, даже самых коротких, не находилось. Ирка отпустила мальчишку, села на стул, который тот только что занимал, и, уткнувшись лицом в ладони, заревела.
Мальчишка испугался, он переводил свой взгляд то на плачущую Ирку, то на Мамочку в носках, то на меня и тоже, казалось, готов был разреветься.
— Ты кто? — присел перед ним Мамочка. — Здесь живешь?
— Не-ет, — сказал мальчишка, — меня украли.
— Оба-на, — опять пробормотал Мамочка, и я сообразила, что от таких неожиданных поворотов даже у нашего остроумного друга вдруг куда-то подевалась вся богатая лексика.
Да и что тут скажешь, когда мы вдруг получаем такие результаты! Ищем украденного братишку своей подруги, натыкаемся на совершенно другого мальчишку, который тоже, оказывается, был похищен.
— И когда же тебя украли? И кто? — стараясь
говорить спокойнее, склонился Мамочка над мальчишкой. — Как тебя зовут?
— Игорек, — пролепетал мальчишка. — Только вы мамке с папкой ничего не скажете?
— Ну, я тебе, брат, ничего обещать не могу, — сказал Мамочка. — Дело в том, что мы тоже ищем мальчика, Игорька, которого похитили, но другого. Понял?
То, что мы пришли не по его душу, видимо, мальчишку успокоило, и он стал отвечать на наши вопросы более охотно.
— Девять дней назад я пошел во дворе гулять, тут один пацан ко мне подходит, ну вместе с тем, кто меня сторожил… А он где? — тут же перескочил на более интересующую его тему мальчишка.
— Он там, внизу, — успокоил его Мамочка, — носом в землю дышит.
— А-а, — обрадовано кивнул мальчишка. — Ну вот, я гулять пошел, а он подруливает, говорит: "Тебя как зовут?" Я ответил — Игорек. Он: "Хочешь в компьютер поиграть?" Ну я, конечно, сначала напрягся. Думаю, чего это он? А он мне сказал, что это у них какая-то организация, ну типа… как она там… благотворительная. Я чего-то такое слышал… У меня там папаня, когда он… ну, короче, не зашибает он сильно, не пьет… он там иногда обедает… Армия Спасения! Вот! — вдруг вспомнил мальчишка и, довольный своей памятью, победно посмотрел на нас. — Ну я пошел, а они меня сюда привезли.
