Андрей Трушкин - Все явное становиться тайным
Наверное, он успел бы ударить или Мамочку, или Янатаху, но, на наше счастье, слева от меня валялось старое проржавевшее ведро, которое я тут же нахлобучила прямо на Ленину голову, пользуясь тем, что он стоит ко мне спиной.
Леня на секунду стал вертеть головой, боясь выпустить весло из рук, и попятился обратно к ангару. Тут его достал Мамочка прямым ударом в корпус, Запор споткнулся о порог ангара и шарахнулся головой, увенчанной своеобразным ры-. царским шлемом, прямо о бетонный пол. И произведенный шум, и эффект были впечатляющими. Ощущение было такое, что на пол упало по меньшей мере десять Запоров с ведрами на голове — вероятно, это полупустое и гулкое помещение ангара усилило звук. Единожды упав, он так и не поднялся. Янатаха, с испугом глядя на Мамочку, подбежала к Лене и стала выискивать у него пульс.
— Да не убил я его! — махнул рукой Мамочка. — Сейчас придет в себя. Весло подальше откиньте, а то опять им махать начнет.
Запорожец и Щеглов начали приходить в себя почти одновременно. Вначале, скинув ведро с головы на пол, привстал, оперевшись на локти, Запорожец, а потом, кряхтя, стал подниматься с пола Щеглов. Он увидел нас, сгрудившихся вокруг Запора, и некоторое время никак не мог сообразить, кто мы — то ли друзья, примчавшиеся на помощь Лене, то ли бригада "Скорой помощи", которая пришла по его душу, то ли просто
бредовые видения человека, у которого случилось сотрясение мозга.
Мамочка, крепко стиснув ладонью плечо Запорожца и прижимая его к земле, чтобы он не поднимался, ясно дал понять — на чьей мы стороне. Рассерженный Щеглов вскочил со своего места и намеревался поддать Запорожцу ногой как следует, но вовремя остановился и только процедил в его сторону:
— Ну ты гнида!
— Как выглядят ключи от дачи? — решила не терять времени Янатаха.
— А тебе зачем? — зыркнул в ее сторону Щеглов.
— Затем, — пояснил Мамочка, — что вот этот вот, — тут я почувствовала, что он тоже, как и Щеглов, еще сдерживается, чтобы не вмазать Запору по уху, — решил киднеппингом заняться. Украл пацана и выкуп за него требует.
— Ничего я не требую! Какой киднеппинг! — начал вырываться Леня. — Вы что, обалдели, что ли, совсем?! Да я на вас в милицию заявлю!
— Щас, — посмотрела я на Запора сверху вниз и уперла руки в бока на манер самоуверенной и знающей свою правоту торговки. — Щас ты у нас побежал в милицию. А хочешь, мы ее сюда сами вызовем?
Леня при этих словах сразу сник, в панике соображая, что же ему теперь делать. Щеглов за лацканы куртки поднял Запора с места, залез рукой сначала в один его карман, потом в другой, вынул оттуда связку ключей и, отцепив с брелка нужный, остальное кинул в руки Запора.
— Поехали, посмотрим, что там! — повернулся Щеглов в нашу сторону.
— Ас этим что делать? — скептически сверху вниз, как банкир на бедного клиента, посмотрела Натаха на Запора.
— А этот у нас в чулане посидит! — схватил Щеглов упирающегося Леню и поволок его к стальной двери в глубине ангара.
Дверь, жутко скрежеща, отворилась. Щеглов впихнул внутрь темной комнаты Запорожца, который опять начал что-то верещать о том, что мы за это ответим. Потом Олег взял слева амбарный замок, который висел, зацепленный за открытое ушко, на каком-то гвозде, и запер дверь.
— Никуда он отсюда не денется, — хмуро пояснил Щеглов. — Здесь все листовым железом обито. Обычно там краска хранится, чтобы не дай бог ничего не загорелось…
Дальше он объяснять не стал, а только махнул в сторону улицы.
Из яхт-клуба мы выходили как победители — через парадные двери. У первого же встретившегося нам по пути телефона-автомата Янатаха задержалась и позвонила Ирке. Щеглов сказал, что до его дачи отсюда ехать минут двадцать на электричке, и мы сразу же договорились встретиться с Иркой на станции пригородных поездов.
По асфальтовой дороге мы дошли до моста, по которому сверху ездили электрички. Скользя на щебне, мы поднялись наверх и, пока никаких поездов в прямой видимости не находилось, прямо по шпалам по и — и к станции.
Идти было чрезвычайно неудобно. Это мне — в кроссовках, а про Янатаху и говорить было нечего. Я прямо видела, как ей хотелось сейчас стать тоненьким комариком, чтобы не по шпалам брести, а легко порхать вдоль рельсов.
И почему эти шпалы так неудобно кладут? Пытаешься наступить на каждую — семенишь как старушка, переступать через одну — тоже не получается: шпалы лежат на разном расстоянии и шаг получается то длинным, то коротким. Кто-то мне рассказывал, что железнодорожники специально эту штуку со шпалами вытворяют, чтобы мирные граждане не шлялись по путям и не играли в Анну Каренину на проезжей части. Правдой это было или нет — не в курсе, но худшего места для передвижения, чем железнодорожное полотно, я не знаю.
До станции мы добрались минут через десять, то и дело поджидая ковылявшую позади Янатаху. Честный Мамочка помчался в кассу за билетами, а мы стояли рядом с Щегловым и то и дело посматривали на светофор.
Олег хмуро молчал, да и нам тоже обсуждать было нечего. Поскольку с Иркой мы договорились встретиться у первого вагона, мы показали знаками Мамочке, что будем двигаться вперед, и пошли ближе к светофору. На нем по-прежнему горел красный огонек, и это означало, что в ближайшие пять минут поезда не будет.
— А ты что, с Запором дружишь или как? — решилась наконец прервать наше красноречивое молчание Янатаха.
— Н-нет, — передернул пленом Щеглов. — Просто раньше мы вместе с ним на роликовых коньках катались. Кстати, кажется, вашего парня, — мотнул головой в сторону касс Олег, — я тоже когда-то на рампе видел… Один раз Леня меня здорово выручил. Я у ребят денег взял, чтобы у одного мастера весла заказать. Ну, у нас, — стал пояснять Щеглов, видя, что мы далеки от проблемы понимания весел и прочего водноспортивного инвентаря, — те, кто серьезно спортом занимается, весла не в магазине покупают. Скажем, те ребята, которые гоняют на каноэ, обязательно заказывают себе такие вещи у мастера. Мастер подбирает конкретно под них длину черенка, ширину лопасти, специальное дерево, ну и так далее… Такие вещи называются — спецзаказ. Ну и стоят, естественно, не две копейки. Ну вот, набрал я тогда денег и хотел к мастеру после школы зайти. Пачка была внушительная, я ее в сумку и положил. Ну а на второй перемене напрочь забыл, что у меня там деньги, пошел с ребятами за угол курнуть. После пятого урока вдруг будто мне в голову стукнуло, дай, думаю, проверю, на месте ли деньги. Сунулся — нет. Хоть и стыдно, всех своих переспросил — никто ничего не знает. Ну, думаю, вот сволочи, кто-то же из наших свистнул. Потом подумал, да бог его знает, мы же иногда в класс заходим, там еще младшеклассники ошиваются, да и вообще черт знает кого в школу может занести. Не пойман — не вор! Ну вот. А Леня, друг, после шестого урока подходит ко мне и эти деньги — точь-в-точь ту сумму — мне отдает.
— Твои деньги или свои? — уточнила Янатаха.
— Да мои, мои, в тех же самых купюрах, — махнул рукой Щеглов. — У кого он их раскопал? Ну, видать, где-то свои ребята были, тряханул козлов каких-то, пока они из школы уйти не успели, вот деньги мне и вернул.
— А тебе не приходило в голову, — нахмурилась вдруг Янатаха, — что Запорожец сам у тебя деньги стибрил, а потом вернул, ну, чтобы войти в доверие.
По растерянному виду Щеглова я поняла, что такой вариант не приходил в голову этому честному, но простоватому парню.
— Слушай, — сказал он, — ну точно! Как же я сам сразу не допетрил? Он же вроде все время и был у меня на виду. Неужели он это сделал, гад?
— Ну, теперь уж он тебе не признается, — развела я руками. — Только вот из-за этого пришлось тебе ключи от дачи и выкладывать. Ты ведь честный!
— Ну да, — хмыкнул Щеглов. — А что ж я — козел? Человек мне помог, а я ему ключи на неделю не дам?
— А зачем он просил ключи? — насела я на Щеглова.
— Ну это, — покраснел Щеглов, — ну он сказал… Ну, в общем, у него там девчонка какая-то из института, ну он встречаться, что ли, с ней там хотел, не знаю я…
Видя, что каждое слово в этом нелегком разговоре дается Щеглову с трудом, мы перестали его пытать, тем более что к нам присоединился Мамочка, а при нем нам на такие темы разговаривать было бы неудобно.
— Женя, — протянул руку Щеглову Мамочка, и мы с удивлением для себя поняли, что до сих пор не знали — как же именно звали Мамочку.
— Олег, — пробасил Щеглов и пожал протянутую ему руку. — Ас чего вы взяли, что он прячет там какого-то мальчишку?
Сбивчиво, в три голоса, мы стали рассказывать историю нашего расследования Олегу. Чувствовалось, что понимал он далеко не все, но, поскольку все мы говорили громко и убедительно, тоже в ответ кивал головой. Вскоре разговор нам пришлось прервать, потому что подошла электричка и в первом тамбуре мы увидели Ирку.
