Геннадий Филимонов - Ледяная ловушка
— Не могу отказать себе в маленьких радостях. Шоколад хорошо стресс снимает, а мне приходится с людьми работать — сами понимаете.
— А вы режиссер театра или кино? — поинтересовался Профи.
— Преимущественно театра, хотя могу и кино. Я, собственно говоря, сам спектакли не ставлю, в основном с людьми работаю, поэтому моего имени вы не увидите на афишах, но знаю всех. Если надумаете поступать на актерский — обращайтесь ко мне. Поможем, — внушительно закончил он и положил на стол визитную карточку.
Канаев действительно оказался довольно разносторонним человеком. Он читал свои стихи, пел романсы, рассказывал анекдоты, забавные истории из жизни известных актеров, ненавязчиво подчеркивая свое близкое знакомство с ними.
А когда он узнал, что юный сосед играет в шахматы, восторгу его не было конца. Он извлек из дипломата коробку с магнитными фигурками, и до конца дня они с Профи пропали для окружающих.
Ночь тоже прошла бы превосходно, если бы Канаев не храпел. Утром он трогательно извинялся и говорил, что съел слишком много конфет, а затем, окончательно раздобрившись, подарил три билета в цирк на ближайшее воскресенье.
Но самое неприятное случилось после обеда. Тоник как раз ушел к своим, Лариса прилегла отдохнуть, Алиса читала книгу, а Профи с Канаевым расставляли шахматы для новой партии.
В дверь постучали. Это был легкий двойной стук, тот самый, от которого вздрагивал Борис. Никто, кроме Профи, не обратил бы на него внимания, если бы через пять минут он не повторился.
— Стучат, — сказал Василь Васильевич и выглянул из-за двери.
Какой-то мужчина, идущий к тамбуру, поманил его за собой.
— Схожу покурю, — сказал Канаев, взял сигареты и вышел.
Профи забеспокоился. Неужели и он тоже из мафии? А ведь ни за что не подумаешь.
Канаев вышел в тамбур, достал из пачки сигарету, но ему не удалось даже прикурить. Его прижали к стенке и быстро обыскали.
— Где списки? — грозно спросил мужчина, чей локоть упирался Канаеву под горло.
— Это не он, — сказал второй, — тот помоложе должен быть. Где Борис? — рыкнул он на Канаева.
— В купе, — ответил тот, ничего не соображая.
— Вызови его сюда покурить. Быстро! Если вякнешь про нас, полетишь под колеса.
Канаев шел к своему купе с незажженной сигаретой в руке. Он не понимал, зачем этим бандитам понадобился мальчишка. Неужели он как-то связан с ними? Надо же, такие вроде симпатичные попутчики попались.
— Боря, — тихо сказал он, войдя в купе, — там тебя покурить зовут. Но ты не ходи, это плохие люди.
— Я не курю, — ответил Профи. Он уже догадался, что кому-то нужен Борис.
— Ты, главное, из купе не выходи, а я пока пойду вызову милицию, — поднялся Канаев и осторожно открыл дверь.
Напротив входа стояли двое мужчин мощного телосложения. Один из них тут же вошел в купе и усадил Канаева на место.
— Где Борис?
— Он с нами не поехал, — пролепетала Лариса. — Наверное, в гостинице остался.
— Там машина взорвалась, — сказал Профи. — С его чемоданами. Мы испугались и уехали без него. Он, наверное, в машине сидел.
— Не наверное, а вы должны знать точно. Кто едет по его билету, ты? — повернулся грамила к Профи.
— Я.
— Раз он дал тебе билет, значит, ты знаешь, куда он делся. Пока не скажешь, где он, отсюда никого просто так не выпустим. Будем твоих попутчиков выбрасывать по одному. Начнем, пожалуй, с папашки.
Бандит двумя толстыми пальцами взял за галстук побледневшего Василь Васильевича.
— Он поехал в аэропорт, — поспешно сообщил Профи, понимая, что Борис наверняка уже в Москве.
— Как он туда добрался?
— Он в автобусе под чехлами спрятался. Его никто не видел, — выдал Профи довольно правдоподобно звучащую версию.
— Проверим, — сказал громила и вышел из купе.
— Как он может это проверить? — пожала плечами Алиса.
— Позвонит по сотовому в аэропорт, и все. Борис ведь наверняка под своей фамилией летел, — уверенно объяснил Профи.
Василь Васильевич с опаской посмотрел на него, затем выглянул в коридор. Бандитов там уже не было. Тогда он быстро сложил шахматы, взял со стола свою визитку и выбрался из купе, успев на прощание поцеловать руку Ларисе Сергеевне.
— А визитную карточку побоялся оставить, — заметила Алиса.
— Зато билеты в цирк не забрал, — обрадовался Профи.
К счастью, те, кто искал Бориса, больше не появились. И все равно Лариса Сергеевна вздрагивала от каждого стука, а Алиса не упускала возможности ее поддеть.
— Все-таки, мама, — со вздохом говорила она, — ты совсем не разбираешься в людях.
Глава XL
Возвращение
Москва встретила путешественников горячим весенним солнцем, подсыхающими лужами и веселым гвалтом ошалевших от неожиданного зноя воробьев.
Казалось, прошло совсем немного времени, но что-то в природе сдвинулось, окончательно повернулось от зябких, промозглых дней к щедрым на тепло, расслабляющим весенним денечкам.
Профи с облегчением бросил на пол своей квартиры уже ненужную сумку, разделся и сел к телефону. В Приэльбрусье он, как и в Москве, каждые два дня звонил бабушке.
— Бабуля, как слышно?.. Хорошо? Это у нас телефон наладили… Мама приезжает завтра, я ее любимый борщ сварю… Денег много, я же экономный…
Он тут же мысленно отругал себя за эту фразу, вспомнив, что собирался прикупить оперативной памяти для компьютера.
— Бабуля, я тебе вечером еще позвоню, ладно?.. Ну, пока.
Он бросил трубку и побежал к компьютеру проверять электронную почту.
Тоник сначала принял душ, переоделся в чистое и только потом вошел в свою любимую комнату. Мама до сих пор называла ее детской. Здесь все было так, словно ее хозяин полчаса назад вышел прогуляться. И именно в этой комнате он особенно остро ощутил, что изменился. И тогда он подумал, что смысл всех этих поездок, приключений, головокружительных опасностей и состоит в возвращении. В возвращении туда, где до отъезда ты был хоть чуточку другим. Где ты можешь свериться с самим собой и понять про себя что-то очень важное…
Алиса первым делом включила на воспроизведение автоответчик. Сначала в нем что-то щелкало, шипело, а потом зазвучал такой знакомый и близкий, долгожданный голос.
— Девочки мои родные. Если бы вы знали, как я по вас соскучился…
— Мама! — закричала Алиса. — Мама, папа звонил! Иди скорее сюда!
Она перемотала кассету на начало и уселась на диван. Лариса прибежала из кухни, вытирая руки фартуком, и присела рядом. После шипения и щелчков опять зазвучало:
— Девочки мои родные. Если бы вы знали, как я по вас соскучился. Как бы я хотел сейчас очутиться рядом с вами, обнять вас, заплакать вместе с вами. Я перед вами так виноват, что никакого прощения мне быть не может. Простить все, что было, — нельзя, забыть — можно. Я понимаю, что на это потребуется много времени, но я согласен ждать столько, сколько нужно. Я совершил очень тяжелую ошибку и сейчас за нее расплачиваюсь. Расплачиваюсь невозможностью встречи с вами. Расплачиваюсь невозможностью жить без вас. Я буду ждать вас столько, сколько будет длиться моя бестолковая жизнь. Оказалось, что без вас она лишена смысла. Совсем.
Обнимаю. Целую. Жду.
Алиса с мамой сидели на диване обнявшись, отцовский голос словно еще витал в воздухе, и им казалось, что они опять втроем, вместе, как тогда, раньше…
