Чудовище с улицы Розы; Час охоты; Вендиго, демон леса - Эдуард Николаевич Веркин
– Проходи. – Рыжий занял место рядом с вожаком.
Я угостил ребят жвачкой и уселся рядом с ними на прогретом солнцем песке. Все молчали и недоверчиво смотрели на меня, а потом рыжий спросил у старшего:
– А дальше что было?
– Дальше он её убил, – ответил вожак. – Лопатой. И закопал прямо под окном. А на этом месте выросло по весне дерево. Странное какое-то. И однажды его нашли на этом дереве повесившимся. Вот.
– Так я и знал, – покачал головой рыжий. – Так всегда бывает…
– Вы часто тут собираетесь? – спросил я.
– Часто, – ответил мне предводитель. – Но сегодня мы собрались в последний раз. Здесь теперь нехорошо.
Предводитель поёжился и принялся меня внимательно разглядывать.
– А с тобой что случилось? – Он кивнул на мою шею.
– Да так… С одной девчонкой в бадминтон играли, а я запнулся и шеей прямо на тросик упал. Чуть башку себе не оторвал.
– Бывает… – философски заметил предводитель. – Попробуй мочой промыть, говорят, помогает.
– Чьей мочой?
– Своей. – Компания расхохоталась.
Я не обиделся.
– У нас учитель по физике каждый день пьёт мочу и всем советует. И здоров как бык.
Они снова рассмеялись.
– Еще хорошо илом натираться, – посоветовал предводитель. – Или зарываться в…
– Ты когда-нибудь слыхал про чёрную собаку? – спросил я его.
Я спросил про чёрную собаку, и вся компания напряглась и как-то незаметно, мелкими шажками собралась вокруг вожака. Они отодвинулись от меня, будто я был заразной чумной тварью. Рыжий испуганно осмотрелся.
– Ты знаешь про чёрную собаку? – снова спросил я.
– Все знают, – ответил предводитель. – Все знают про чёрную собаку.
Он сделал паузу, посмотрел на своих приятелей, а затем продолжил:
– Иногда это овчарка. Иногда это дог. Иногда это даже ньюфаундленд. Но чаще всего это беспородная собака. Она полностью чёрная, без подпалин и коричневых пятен. В последнее время её замечают то здесь, то там. Близко подойти к ней тоже нельзя – она исчезает. Так что её видно лишь вдалеке и краем глаза. Она промелькнёт и исчезнет. Когда появляется чёрная собака, это значит, что в этом месте будет беда. Большая беда. Многие умрут. Такая собака – это как предвестник несчастий и зла. Лучше её не видеть.
– Ну и?.. – спросил я.
– Два дня назад я видел чёрную собаку, – сказал предводитель. – Там, за портом. Я шёл по берегу, искал, что море выбросило. Иногда очень хорошие вещи выбрасывает. Мы подбираем и относим их в лом. Деньги получаем. Я шёл по берегу и вдали увидел чёрную собаку. Она стояла у самого берега и ела песок.
Я удивился.
– Да, да, – подтвердил предводитель. – Она ела песок. Это ведь необычная собака, она может делать то, чего не могут другие собаки. Так вот, чёрная собака повернула голову и поглядела прямо на меня. И долго глядела, пока я не отвернулся. А когда я снова посмотрел, она уже исчезла. Тогда я подошёл к тому месту, где она стояла. Песок был мокрым, но никаких следов я не увидел…
Я слушал.
– Я видел чёрную собаку, – повторил предводитель. – А сегодня напали на одного парня. Он пошёл в магазин, но не вернулся. Стали искать, нашли там, у холма. В колодце. Живой ещё.
– Живой? – спросил рыжий.
– Живой. Только не в себе. Всё время твердит одно слово и трясётся.
– Какое? – спросил рыжий. – Какое слово?
– «Зубы», – сказал предводитель. – Он всё время говорит про зубы. Трясётся и воет: «Зубы, зубы»…
Предводитель поднялся на ноги, все остальные тоже. И вся компания молча отправилась к выходу из порта. Я остался.
Ещё немного посидел на солнце и направился к контейнерам. Мне жутко хотелось спать, я забрался в самый дальний и зарылся в кучу грязных пластиковых пакетов.
Вокруг шеи шла глубокая ноющая борозда от удавки. Борозда распухла и кровоточила. Я знал, что такие раны могут закончиться заражением крови, столбняком и мучительной смертью. Надо было что-то делать.
Я стал думать. Возвращаться домой пока бесполезно. Дома Римма и Селёдка. Ма, Ли и Бакс будут только к вечеру. А к вечеру я могу вполне сдохнуть от столбняка. Значит, остаётся…
Значит, остаётся Коляскин. И идти надо не к нему в клинику, а домой. Кажется, он принимает до трёх, значит, домой возвращается часам к четырём. Сейчас, судя по солнцу, около двух. Час на отдых, минут сорок на дорогу. Всё.
Я закрыл глаза и уснул. И спал ровно час, может, чуть больше. Когда я проснулся, шея распухла ещё сильнее, поворачивать голову стало тяжело, рана словно горела.
Коляскин жил на противоположной от нашего коттеджа стороне городка, что было большим плюсом – это если бы Римма вдруг решила меня поискать. На выходе из порта я посмотрелся в лужу. Вид у меня был страшный: волосы взъерошены, под челюстью вздулся бугор, весь я в царапинах каких-то. Но делать нечего, пришлось идти так.
Как ни странно, добрался я без всяких приключений. Дверь в дом доктора была, как всегда, приоткрыта, сквозь кухонное окно я видел, как жена Коляскина возится у плиты, в воздухе плыл запах творожников. Я вошёл в дверь, пройдя короткий коридорчик, оказался в гостиной. В гостиной Коляскина имелся специальный колокольчик для посетителей, я подошёл к колокольчику и звякнул.
Через минуту из кухни вышла жена Коляскина в фартуке, в одной руке у неё была лопатка, в другой – блюдо сырников.
– Вот это да! – Она сразу поставила блюдо на стол. – Что это с тобой случилось?
– Там, за холмом гулял, провалился в какую-то яму, в проволоке запутался. Порезался весь, до поликлиники далеко, сразу к вам решил…
– Правильно решил. – Она сняла фартук. – Пойдём со мной.
Я знал, что у Коляскина дома есть небольшой кабинет, где он иногда принимал неотложных пациентов. Жена Коляскина провела меня в заднюю часть дома. Она щёлкнула выключателем и открыла дверь в кабинет.
– Заходи.
Кабинет был идеально чистый, сверкающий и светлый. Посередине комнаты стоял хирургический стол. В углу кипятильник и лоток с инструментами в спирту.
– Коляскин придёт через час, – сказала она. – Может, чуть позже. Не будем ждать, ждать нам нельзя. Садись на стол.
Я забрался на стол. Она намочила ватку спиртом. Потом посмотрела на ватку и бросила её в корзину, взяла сразу бутылку. Растворила в спирте зеленоватую таблетку.
– Терпи. Не будешь дёргаться?
Я покачал головой.
– Наклонись.
Она взболтала бутылочку, подождала, пока осядут пузырьки, и вылила мне на шею.
Спирт зашипел, в башке у меня взорвался серебряный вихрь, рана вспыхнула и захолодела.
– Терпи. – Жена Коляскина набрала на ватный тампон густой мази. – Может снова быть больно.
Она намазала мне шею и замотала её бинтом. Больно не было, мазь мне помогла почти сразу. Кожа стала стягиваться, чесаться и, как мне показалось, даже потрескивать.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– За медицинскую помощь не благодарят. А кто это тебя на самом деле? – спросила она. – Подрался? Побили?
– Не, в яму упал, я же вам сказал. Там какую-то теплотрассу раскопали, я и провалился…
– Ну, не хочешь,
