Наталия Кузнецова - Дело о фальшивой картине
— Привет! — еще издали крикнул Ромка девушке, а, подойдя ближе, озабоченно спросил: — Тебе еще долго тут торчать?
— До вечера, а что?
— Мы хотим раскрутить тебя сразу на два дела. Чтобы ты какую-нибудь свою картину Павлу Петровичу показала, ну, и заодно на тетку одну посмотрела, помощницу его. Нам кажется, это и есть твоя Инна Николаевна, только сильно замаскированная.
— А как же я это все оставлю? — Оля обвела руками свой стенд,
Ромка, не задумываясь, ткнул в сестру пальцем.
— А Лешка на что? Пусть она здесь постоит. Ты можешь не волноваться, опыт у нее есть, она еще в прошлом году до всяким фирмам шастала и косметику продавала. — И он быстро поведал художнице историю о том, как успешно исполняла его сестра роль «челнока».
Оля приняла его рассказ к сведению и, вздохнув, достала из сумки толстую тетрадь и протянула ее Лешке.
— Здесь, на всякий случай, цены на картины. Но, главное, никуда не отходи и следи, чтобы со стенда ничего не пропало.
— Торгуй хорошо, — напутствовал сестру Ромка.
— Постараюсь, — кивнула Лешка, но когда они ушли, заволновалась. Картины — не косметика, а особый товар. Значит, и продавать их надо по-особому. Но как? Просто стоять и молчать? А равнодушная толпа будет течь мимо, не обращая на нее никакого внимания? Вон сколько здесь картин, причем самых разных, и за ними нет никакой очереди, выбирай любую.
Чтобы привлечь внимание потенциальных покупателей, она выбрала один, на ее взгляд, самый лучший пейзаж, и взгромоздила его на верх стенда, удерживая снизу обеими руками. Но вскоре устала так стоять. Тогда она прижала пейзаж к себе, как Катька картину Софьи на фотографии в газете, и изобразила на лице такую же ослепительную улыбку. Постояв так некоторое время и не дождавшись никакого результата, Лешка вернула картину на место, мучительно соображая, что же ей предпринять еще.
И вдруг, откуда ни возьмись, к ней подошел пожилой дядечка в сером костюме. Он взглянул на нее, потом на картины живыми черными глазами и что-то сказал по-английски, да так быстро, что Лешка ничего не разобрала и лишь на всякий случай утвердительно кивнула.
— How much is this picture? — поинтересовался затем иностранец и указал пальцем на тот самый пейзаж, которым она только что манипулировала.
Лешка прекрасно поняла, что этот дядечка спрашивает у нее, сколько стоит эта картина. Если бы такой простой вопрос ей задали на уроке английского языка, то она, ни минуты не колеблясь, с легкостью бы на него ответила. Но сейчас она попросту онемела, язык у нее прямо-таки присох к небу. Лешка беспомощно посмотрела на иностранца, потом кивнула снова, затем заглянула в тетрадку, которую ей оставила Оля. Там было написано: «пейз. с сосн. — 800». Это означало, что пейзаж с сосной следовало продавать за 800 рублей.
Она перевела глаза на картину. Пейзаж ей очень нравился, а цена — нет.
— Две тысячи, — заявила она и показала сначала два пальца, а потом большой и указательный согнула в кольцо и потрясла ими перед дядечкой.
— Goog, good, — пробасил он и, протянув Лешке две зеленые бумажки, убрал с ее плеча волосок, а потом сам сиял со стенда картину, взял ее под мышку и пошел прочь.
Лешка перевела глаза на бумажки. Важный государственный муж, предтеча американских президентов Бенжамин Франклин внимательно и серьезно смотрел на нее с каждой из них большими выпуклыми глазами. Что ж получается, этот дядечка дал ей целых двести долларов вместо двух тысяч рублей? Лешка хотела кинуться за иностранцем вдогонку, но он шел быстро, а отойти от вверенных ей картин она не посмела.
За вторую картину, схожую с проданной, Лешка выручила сто долларов, и столько же — за третью, сама удивляясь тому, как бойко пошла торговля и незаметно пролетело время.
— Рома, как дела? — крикнула она, завидев брата с девушкой.
— А никак, — недовольно ответил он. — Мы пришли, а Анастасии Андреевны уже нет. Я спрашиваю, где она, а Павел Петрович мне отвечает: «Собираться поехала, ей уезжать завтра». Вот и отвезет теперь картины за границу. Одна у нее хоть и копия, но другая-то, первая, — подлинник. Какой-то он слепой все-таки, если не сказать иначе. А я теперь еще больше уверен в том, что это она и есть. Оль, скажи, глаза у твоей знакомой темные и глубоко сидят, да?
Девушка кивнула.
— Ну, а брови какие угодно нарисовать можно. Лешк, а еще я адрес ее узнал. Сказал Павлу Петровичу, что могу в компьютер данные на его сотрудников и всех художников занести, он дал мне карточки, пришлось потрудиться. Она, знаешь, где живет? За «Белорусской». Места знакомые, мы там одного наркомана выслеживали, — сказал юный сыщик Оле и схватил сестру за рукав куртки. — Поехали!
— Погоди. — Лешка вырвала руку и протянула художнице деньги: — Вот, я продала три твоих картины.
— И тебе за них столько дали? — удивилась девушка. — Тогда на, возьми, мы разделим эти деньги по-честному, — она вернула назад две бумажки.
— Мне-то за что? — удивилась Лешка.
— За помощь. Я и столько за них получить не рассчитывала. И спасибо вам обоим, — в отличие от Ромки девушка выглядела очень довольной. — Павел Петрович согласился со мной сотрудничать. В перспективе, сказал он, возможна выставка всех моих работ. Может быть, после нее мне не придется здесь загорать каждый день.
— Здорово, — восхитилась Лешка, а Ромка прошептал:
— Бери, пока дают! А если они тебе не нужны, можешь мне отдать.
— На, — расщедрилась Лешка и протянула брату сотенную бумажку.
Ромкины глаза радостно заблестели.
— Ух ты, это сколько ж раз теперь в «Му-му» можно будет сходить! Попросим Арину или Андрея их нам поменять на рубли, и у нас с тобой куча денег будет. Ну, ты даешь, Лешка! Послушай, а может, тебе в будущем в торговлю надо идти, а не дизайном заниматься?
Лешка покачала головой.
— Нет, я не хочу. Сама не знаю, как мне удалось продать эти картины, это случайно вышло. Счастливо оставаться и спасибо, — сказала она Оле и взяла брата за руку. — Лучше скажи, как мы будем Анастасию Андреевну раскалывать? Скажем ей: «Отдавайте картины»? А она ответит, что знать ничего не знает, и выгонит нас из своего дома.
— Ты меня не напрягай, я пока и сам не знаю, что мы будем делать. Но что-нибудь обязательно придумаю, не в первый раз. Главное, попасть к ней домой и посмотреть, что у нее там делается, с кем она живет, есть ли у нее мастерская и что в ней находится. Ведь картины — не иголка, найти их нетрудно. — И Ромка зашагал еще быстрее.
Глава XIV ПАДЕНИЕ С БАЛКОНА
Брат с сестрой дошли до станции метро «Смоленская», доехали до «Киевской», перешли на кольцевую и вышли на «Белорусской». Вот он, знакомый дом, где когда-то жил наркодилер Леха, а вот и дерево, с которого Ромка с Венечкой ранней весной заглядывали в окно его квартиры.
Нужный им дом располагался дальше, в глубине квартала. Ромка с Лешкой беспрепятственно вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру под номером семь. Один раз, другой, третий. Прислушались. За дверью было тихо.
Тогда Ромка, как всегда, позвонил к соседям. Из шестой квартиры выглянула тетка в спортивных брюках и полосатой футболке.
— Вы не знаете, где может быть Анастасия Андреевна? У нас к ней поручение, — протарабанил Ромка, но тетка пожала плечами.
— На работе, должно быть. Я за ней не слежу.
— И зря, — буркнул он, и, когда за теткой закрылась дверь, перешел к следующей. Там тоже никого не было. Еще в одной кто-то посмотрел в глазок, а потом старческий голос долго выспрашивал, кто пришел да кого надо, но как они ни кричали, старичок так и не понял, чего они от него хотят, а наружу не вышел.
— Странные тут люди живут. Ну что, будем ее ждать? И куда она могла деться?
Постояв немного на лестничной клетке, Ромка круто развернулся и направился вниз. Скамья у подъезда оказалась поломана, присесть было негде. Тогда он обошел дом с торца и вычислил балкон седьмой квартиры. Несмотря на второй этаж, выглядел он так, будто до него рукой подать. Балкон у Анастасии Андреевны был застеклен, но одно из его окон показалось Ромке приоткрытым. Рядом с домом росло высокое раскидистое дерево, его ветви касались стен дома.
— Лешка, подержи-ка.
Ромка вручил сестре свою неизменную сумку и полез по стенке, воображая себя скалолазом, альпинистом, покорителем горных вершин. Правой рукой он хотел дотянуться до толстой ветки дерева, а левую ногу поставить на слегка выпирающую из-под балкона бетонную плиту. Лешка, затаив дыхание, следила за ним снизу и то и дело оглядывалась по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь их заметит и примет за воришек.
Но прохожих здесь, к счастью, не было, а Ромка карабкался все выше и выше, и его цель, считай, уже была достигнута.
И вот он наступил на край балкона и толкнул окно внутрь. Оно легко подалось, но страшно заскрежетало. И вдруг в комнате зажегся свет, и тут же раздался испуганный вскрик:
