Екатерина Вильмонт - Секрет похищенной дискеты
Они в ужасе оглянулись. В дверях стоял Воскресенский, держа в руке свернутый трубкой журнал, видимо, послуживший ему рупором.
— Боже мой, Володя, как вы нас напугали! — воскликнула Марина, хватаясь за сердце.
Но он, не обращая на нее внимания, подошел к Петьке, схватил его за шиворот и встряхнул что было сил.
— Ах ты сукин сын! Охотиться за мной вздумал?
Петька попытался освободиться, но не тут-то было!
Одним незаметным движением Воскресенский вывернул ему руку и защелкнул на запястье наручник. После мгновенного замешательства Кирилл бросился другу на помощь, но Воскресенский ногой отшвырнул его так, что тот грохнулся на пол. Еще миг — и Петька с Кириллом оказались скованными. Марина в ужасе закричала.
— Молчи, дрянь! — рявкнул Воскресенский. — Я с тобой еще разберусь! Предательница, гадина!
— Володя!
— Молчать, я кому сказал! А вы, твари, прощайтесь с жизнью, недолго вам осталось куковать! Прокукуете мне сейчас все, что требуется, и оревуар! Знаете, что такое «оревуар»? нет? Только скажу просто — гуд бай! Это сейчас уже всякая собака понимает!
— Володя, вы с ума сошли! — закричала Марина.
— А ты, гадина, весь остаток жизни в тюрьме проведешь! За убийство этих милых малюток, да еще с особой жестокостью! Не волнуйся, я уж сумею это устроить!
Но тут он заметил, что Марина мало-помалу продвигается к двери. Он одним прыжком настиг ее и схватил за плечи.
— Бежать вздумала? На помощь звать? Не выйдет! По счетам надо платить, продажная шкура! А я еще тебя любил!
И, размахнувшись, он ударил ее по щеке. Она вскрикнула. Он вдруг нагнулся и молниеносным движением открыл люк подпола.
— Иди туда! И скажи «спасибо», что я тебе кости не переломал! Не пойдешь сама — спихну!
Марина покорно спустилась вниз, и он закрыл подпол.
— Так, голубчики, а теперь поговорим!
Мальчики сидели на полу, и при малейшей попытки пошевелиться Воскресенский бил их подвернувшимся ему под руку веником. Однако пока он возился с Мариной, Петька успел шепнуть Кириллу:
— Не дрейфь, Кирюха, Медынский скоро приедет! На вопросы не отвечаем, тянем время!
Между тем Воскресенский сел на стул и пристально вгляделся в лица ребят.
— По-моему, я вас раньше не видел. Вы откуда взялись?
Они молчали.
— Кто вы такие?
Молчание.
— Какое вам дело до меня?
Снова молчание.
— Ах вот что, вы решили поиграть в партизан? — расхохотался он, и тут Петька вдруг похолодел. «Он же сумасшедший! — мелькнуло в голове у мальчика. — Придется, видимо, сменить тактику, чтобы не разъярить этого психа раньше времени».
— Ну что, партизаны, будете отвечать, а? — снова взмахнул он веником.
Удары веником по лицу были не болезненные, но обидные.
— Хорошо, — произнес вдруг Петька. — Спрашивайте.
— Кто вы такие?
— Люди.
— Ах ты остряк! Нет, вы не люди, вы дерьмо!
— А вы хотите, чтобы мы сами себя дерьмом называли?
— Итак, ясно, вы дерьмо. Пойдем дальше. Зачем вы за мной охотитесь?
— Мы не за вами, мы за дискетой господина Кострючко.
— Что? Кострючко? Так это ваших рук дело?
— Что вы конкретно имеете в виду?
Кирилл решил было, что Петька, запретивший сперва отвечать на вопросы, а теперь вступивший в разговор, дал слабину, но потом понял, что он просто сменил тактику.
— Это вы помогли сбежать этой корове?
— Какой корове?
— Его супруге!
— Ну естественно!
— Идиоты! Болваны! Да я бы ее в тот же день отпустил, ведь дискету нашли, а все остальное меня не волнует! Никто ничего не докажет!
— А вы наивный, — хладнокровно заметил Петька.
— Что? Что ты сказал? — насторожился вдруг Воскресенский.
— Наивный вы человек! — негромко проговорил Петька.
— Что ты мелишь болван?
— Вы зря ругаетесь. Неужто вы думаете, что Кострючко такой идиот, что уедет, оставив вам дискету со всей документацией? Сделает вам такой роскошный подарок? Да сунься вы с этой дискетой в какие-то инстанции, вас просто на смех поднимут!
— Болван! Ты забываешь, что я тоже как-никак кандидат технических наук!
— Но не медицинский, правда? Короче говоря, вы просчитались!
— Блефуешь, парень!
— И не думал!
— Блефуешь! Только это все зря! Думаешь, будешь мне зубы заговаривать, а там и Севочка Медынский на помощь подоспеет, так? — злобно расхохотался Воскресенский. — Актрисулькам разве можно доверять? Я давно ее телефон прослушиваю. Меня не проведешь, я человек осторожный! Так что прощайся с жизнью, малый! И ты тоже! А впрочем… могу предложить сделку. Адрес Кострючко в обмен на ваши поганые жизни.
— Годится! — откликнулся Петька. — Беда только в том, что точного адреса я не знаю!
— Тогда и говорить не о чем.
— Но если вы такой всемогущий, то вам достаточно знать город — и вы найдете любого человека. Так?
— Ну?
— Что ну?
— Говори, в каком он городе?
— Но какие у меня гарантии?
— Наглая морда! — Воскресенский опять принялся хлестать Петьку веником по лицу. — Гарантии ему нужны!
— А как же без гарантий? — подал голос Кирилл. — Речь как-никак о наших жизнях идет!
— Ладно, черт с вами, даю гарантию! Говори, где он?
— В Рейнбахе!
— Где?
— В Рейнбахе!
— Что это такое?
— Город в Германии!
— Первый раз слышу.
— Есть такой маленький городок недалеко от Бонна! — Петька вспомнил о нем, так как именно в Рейнбахе гостит сейчас тетя Витя.
— Маленький, говоришь?
— Совсем маленький!
— Маленький, это хорошо, это твое счастье, малый, потому что если бы ты сказал «Нью-Йорк» или «Токио»…
— Мне жизнь дорога!
— А мне какое дело? Думаешь, я и впрямь вас отпущу? Как бы не так! Воскресенский гадостей не прощает, а вы мне много гадостей сделали…
Он вытащил из кармана пистолет.
— Сама судьба за меня! Вон какая гроза! Гром громыхнет, и никто выстрела не услышит! Хорошо!
В этот момент дверь распахнулась и в кухню влетел какой-то вымокший до нитки человек.
— Боже, что здесь происходит? — воскликнул он. — Володя, ты спятил?
— А, Шура! Ты не вовремя явился!
— Да что за дурацкий спектакль? Где Марина? Кто эти ребята?
— А ну, встань с ними рядом, шут гороховый! — рявкнул Воскресенский.
Однако Шура, в котором Петька сразу узнал артиста Корабелова, нисколько не испугался.
— Прекрати свои глупости! Положи игрушку и убирайся, я не люблю, когда у меня в доме распоряжаются чужие люди. Пошел вон!
— Ах так?
И Воскресенский выстрелил. Корабелов схватился за плечо и рухнул на пол. Вот тут Петьке стало по-настоящему страшно.
— Ну а теперь ваша очередь! Хватит, поговорили!
Он направил пистолет на Петьку, но тут Корабелов резко перекатился под ноги Воскресенскому, тот не удержался и упал, выронив пистолет, а Кирилл мигом ногой отшвырнул его в сторону. Корабелов навалился на Воскресенского, мальчишки мигом поднялись на ноги и, скованные, бросились ему на помощь. Воскресенский рычал, пытаясь освободится, но не тут-то было. Корабелов был крупным и сильным мужчиной и к тому же довольно тренированным. Втроем они сумели скрутить Воскресенского.
— Попался, голубчик! Ребята, что тут такое было? Откуда вы?
— Потом, потом! Вы же ранены! — крикнул Петька. — Вам нужна помощь!
— Да не ранен я, я это разыграл. Он промахнулся!
Воскресенский снова зарычал.
— Скорее, там Марина! — вспомнил Хованский и открыл люк.
— Марина! Марина! — крикнул Корабелов.
Но никто не откликнулся.
— Ей, наверное, плохо!
— Да нет, она наверняка сбежала! Из полпола есть выход в сарай! Думаю, тут скоро будет милиция! И очень кстати!
— Да уж, а то так неудобно, — заметил Петька, демонстрируя наручники.
— Ну, в кино я бы просто выстрелил по цепи, и все дела, — рассмеялся Корабелов, — но лучше этого не делать. Да, а вы не против встречи с милицией?
— Мы — за!
— Может, в двух словах скажете, в чем дело и как вы сюда попали?
— Мы приехали предупредить вашу сестру, чтобы она не выходила замуж за этого… Он настоящий бандит… — начал Кирилл.
— Вообще-то сюда сейчас должен приехать Медынский, — сказал Петька, — странно, что его до сих пор нет…
— Послушайте! — подал вдруг голос Воскресенский. — Послушайте, что я скажу!
— Послушаем, если дашь ключ от наручников, — спокойно ответил Корабелов, стягивая с себя насквозь мокрую рубашку.
— В левом кармане брюк!
— Только без глупостей! — склонился над ним Корабелов. — Ага, есть!
Он мгновенно освободил ребят.
— Ура! — воскликнул Кирилл, растирая затекшую руку.
— Послушайте, не надо время терять! — наговорил опять Воскресенский. — Отпустите меня, и я дам каждому из вас по пятьдесят тысяч долларов! И Марине!
— Пятьдесят тысяч, говоришь? И Марине пятьдесят? Значит, сто тысяч, чтобы тебя отпустили, так?
