Юрий Коваль - Пять похищенных монахов. Приключения Васи Куролесова
— Ну, если вы подкидыши! — сказал Моня Кожаный и заглянул в глаза Кренделю, а потом мне. — Если подкидыши — под землей найду.
Ударом ноги он распахнул дверь, протащил нас через весь тир и вытолкнул на улицу.
Крендель споткнулся, упал, но тут же вскочил на ноги и дунул через площадь к вокзалу. В одну секунду он развил такую скорость, что на поворотах его заносило и разворачивало, как грузовик на льду. Сады, палисадники мелькали по сторонам, а мы бежали быстрее, быстрее и были совсем недалеко от вокзала, как вдруг из какой-то подворотни высунулась огромная рука, пролетела за нами вдогонку и сразу сгребла в охапку и меня и Кренделя.
— Стой! — сказала рука и втащила нас в подворотню.
Комната цвета какао
Рука крепко держала нас и не думала отпускать. Напротив, к первой руке добавилась вторая, не менее суровая и властная. Не сговариваясь, руки поделили нас. Одна держала теперь Кренделя, другая — меня.
Где-то высоко над руками светились огромнейшие рыжие усы. Они шевелились, как щупальца осьминога. Такие усы забыть было невозможно. Совсем недавно они пили квас и нюхали стеклорез, а теперь в темной подворотне они подрагивали, как лучи прожектора, и отраженным блеском мерцала над ними соломенная шляпа.
— Те или не те? — послышалось из-под шляпы.
— Те, — ответил знакомый голос. — Они самые.
Рядом с усачом в подворотне стоял волшебный стрелок Вася.
— За что? — заныл Крендель. — Отпусти!
— Молчать — не двигаться! — приказали усы, а руки тут же нарушили приказ, подтолкнули вперед: — Проходите.
— Куда еще?
— В отделение, — ответил Усач, решительно выставил нас на улицу и повел, крепко держа за руки.
Волшебный стрелок пошел впереди, как бы показывая дорогу. Он взбежал на узорное коричневое крыльцо, распахнул дверь, и мы оказались в комнате, в которой за деревянным барьером сидел милиционер.
— Здравия желаю! — вскричал он.
— Пойди, Фрезер, пообедай, — ответил Усач и через дверь, обитую шоколадной клеенкой, провел нас в кабинет, оклеенный обоями цвета какао.
Там за столом сидел человек в сером костюме и чистил револьвер. Он чистил его тщательно и грозно. Потом поднял револьвер и прицелился в несгораемый шкаф.
Шкаф дрогнул. Крендель зажмурился.
«Сейчас саданет», — подумал я.
— Ну что нового, товарищ старшина? — спросил серый костюм, убирая огнестрельное оружие в тот же самый шкаф.
— Кое-что есть, товарищ капитан, — ответил Усач.
— А что именно?
Стрелок Вася порылся в кармане и выложил на стол алмаз-стеклорез.
— Ничего нового не вижу, — сказал капитан.
— Да вы понюхайте, товарищ капитан, — подсказал Вася.
Спокойный до этого, капитан вдруг дернулся и стукнул кулаком по столу:
— Ты что! Опять за свое! Нюхаем, нюхаем, а толку чуть. Что еще?
— Вот эти, — ответил Усач и подтолкнул нас к столу.
Наконец-то капитан глянул на нас, и сразу глаза его просверлили в моей груди несколько небольших отверстий, через которые и проникли в душу. Я почувствовал, что превращаюсь в решето.
— И этих тоже нюхать? — грозно спросил капитан.
— Как видно, придется, — ответил старшина, наклонился над нами, и усы его мягко распахнулись в стороны.
— Куда это вы бежали?
— Ну, на станцию, — заныл Крендель.
— Без «ну»! Ты эти свои «ну» брось! Откуда бежали?
— Из тира.
— А что вы там делали?
— Монахов искали, — ответил Крендель, и тут же усы старшины взвились в небо, вздрогнул капитан, а Вася усмехнулся с таким видом, будто именно этого он и ожидал.
— Монахов? — повторил старшина, и усы его сложились в каверзную букву «Х». — А каких таких вам надо монахов?
— Голубей.
— Как так голубей? Каких голубей?…
— Стоп, — прервал капитан. — Ничего не пойму. Старшина Тараканов, доложите обстановку. Только покороче.
Старшина насупился. Усы его приняли строгое выражение.
— Сегодня с утра, — сказал он, — мы продолжали розыск по делу, которое получило кодовое название «Мешок». В одиннадцать ноль-ноль наш человек — Василий Куролесов — заметил Подозрительного, который был одет в кожаное пальто, кожаную кепку, кожаные брюки и кожаные ботинки. Как выяснилось, Подозрительный заведует тиром и скрывается под кличкой «Моня Кожаный». Рядом с Подозрительным находились малолетние подозреваемые, помогающие сбывать стеклорез. Было решено преследовать подозрительных, и наш человек проследовал в тир, где и обнаружил всех подозреваемых. Через некоторое время малолетние вышли из тира и бросились бежать, очевидно получив преступное задание. Тогда совместно с Куролесовым они были задержаны и доставлены в отделение.
Старшина Тараканов окончил речь, и усы его издали звук, похожий на бурные аплодисменты.
— Так, — сказал капитан. — Ну, а вы что скажете, малолетние подозреваемые? Что вы делали на рынке?
— Голубей искали, — ответил Крендель. — А если вам монахов надо — бегите скорей, пока они в лото играют.
— Что такое? — нахмурился капитан. — Кто играет в лото?
— Монахи, пять человек. Сидят в задней комнате и в лото играют.
Капитан поглядел на меня.
— И ты видел монахов?
— Еще бы, — ответил я.
— Что-что?
— Еще бы, — повторил я, прокашлявшись.
Кажется, у меня был шанс разболтаться.
— Ты эти свои «еще бы» брось. Говори толком.
Мне стало душно. Во дворе или на улице мне хватало словарного запаса, а в милиции надо было его расширять.
— Что ж говорить, — помог Крендель. — Пять монахов сидят и в лото играют…
— Стоп, — прервал его капитан. — Пусть он расскажет.
Я вспотел. Мне в голову не приходило, с чего начать рассказ, не хватало ни слов, ни красок. Ну, в письменном виде я бы кое-как изложил дело, а устно, при народе, не было сил. Я и в школе-то всегда страдал, и учителя мучились со мною.
— У тебя что ж, язык присох? — спросил капитан. — Как тебя звать?
— Юрка, — ответил Крендель.
— А тебя?
— Крендель.
— Хорошее имя, — неожиданно похвалил капитан. — Прямо золотое. Кто ж такое придумал?
— Ребята, — ответил Крендель, зардевшись.
— Очень похоже, — сказал капитан. — А чего ты действительно гнешься, как крендель? Распрямись.
Крендель расправил немного плечи, выпятил живот.
— Ну рассказывай, Крендель, как дело было.
— Голубей у нас украли, вот мы и приехали в Карманов.
— Где украли? Когда? — спросил капитан и достал записную книжку.
Пока Крендель рассказывал, он что-то отмечал в ней карандашиком. Вася Куролесов достал записную книжку, точно такую же, как у капитана, но карандашик был у него покороче.
Старшина Тараканов записной книжки не достал, зато усы его ни секунды не болтались без дела. Они то печально обвисали, словно ветви плакучей ивы, то вдруг топорщились иглами дикобраза, а через секунду обращались в веер, ласково обмахивали собственный подбородок. К концу рассказа в них вспыхнули радужные искры, и мне показалось, что это не усы, а хвост райской птицы торчит из-под милицейского носа.
В общем, усы строили такие гримасы, что капитан решил призвать их к порядку.
— Прекратите это! — строго сказал капитан. — Мешаете слушать.
Старшина покраснел. Усы застенчиво опустились на плечи.
— Прошу подробней описать монахов.
— Чего ж тут описывать — все лысые. У одного — борода, у другого — нос. А у остальных вообще лица не видно.
— Все сходится, — сказал капитан. — У остальных и глядеть-то не на что. А борода — это бандит по кличке «Барабан». С носом — старый вор Сопеля. Остальные — мелкая сошка, Цыпочка и Жернов. Но самый опасный — это, конечно, Моня Кожаный. Я и не знал, что он в «монахах».
Капитан снял телефонную трубку, пару раз крутанул диск и ясно сказал:
— Оцепить сектор двести восемнадцать.
Операция
День между тем клонился к вечеру, такой же ясный, весенний день, какой был и вчера. Из кармановских садов и палисадников пахло черемухой.
Рынок опустел. Последние самые стойкие продавцы покидали его. На площади, по углам которой стояли железные домики, не было ни души. Капитанский мостик печально торчал посередине и наводил на грустные размышления, потому что мостик без капитана — это все равно что скворечня без скворца.
Мы лежали в лопухах неподалеку от той самой подворотни, куда втаскивала нас рука старшины Тараканова. Редкозубый заборчик отделял нас от площади. Рядом, под кустом смородины, лежал Василий Куролесов. У него была сложная задача: с одной стороны, он наблюдал за тиром, с другой — присматривал за нами. Капитан Болдырев хотел было отпустить нас, но старшина не согласился.
