Астрид Линдгрен - Калле Блюмквист-сыщик
Воображаемый собеседник, пораженный, всплеснул руками.
«Что ж, — продолжал господин Блюмквист и небрежно сорвал травинку,разумеется, десять тысяч крон тоже деньги. Но должен сказать, молодой человек, что я работаю не ради презренного золота. У меня одна цель — борьба с преступностью в нашем обществе. Эркюль Пуаро, лорд Питер Вимсей и ваш покорный слуга — да, есть еще на свете люди, которые не допустят, чтобы процветала преступность».
Воображаемый собеседник очень справедливо заметил, что общество находится в большом долгу перед господами Пуаро, Вимсеем и Блюмквистом за их самоотверженное служение добру.
«Прежде чем мы расстанемся, молодой человек, — заметил знаменитый сыщик, и вынул трубку изо рта, — я хочу сказать вам одну вещь. Преступление не оправдывает себя, правда дороже золота, — так сказал мне однажды сам Артур Берг. И я надеюсь, он осознает это там, где сейчас сидит. Во всяком случае, у него теперь много лет впереди для того, чтобы поразмыслить над этим. Подумать только — дядя Эйнар, то есть… гм-м… Эйнар Линдеберг, такой молодой человек — и уже на преступном пути! Пусть наказание послужит ему на пользу! Потому что, как я уже сказал, преступление не оправдывает себя».
— Калле!
Ева-Лотта просунула голову в щель в заборе.
— Калле, ну чего ты тут валяешься, небо разглядываешь? Приходи ко мне, слышишь? Мы с Андерсом собираемся в город.
«Прощайте, молодой человек, — произнес знаменитый сыщик Блюмквист. — Меня зовет фрекен Лисандер, и замечу, между прочим, что с этой молодой дамой я думаю вступить в брак».
Воображаемый собеседник считал, что фрекен Лисандер можно поздравить с таким выбором супруга.
«Ну, откровенно говоря, фрекен Лисандер еще об этом не знает», — честно признался знаменитый сыщик и запрыгал на одной ножке к забору, где его ждали вышеупомянутая фрекен, а также господин Бенгтссон.
Был субботний вечер. Все дышало глубочайшим покоем, когда Калле, Андерс и Ева-Лотта медленно шли вдоль Большой улицы. Каштаны уже давно отцвели, но в садиках еще вовсю благоухали розы, левкои и львиный зев. Ребята направлялись к дубильне. Хромой Фредрик был уже навеселе и стоял там, дожидаясь полицейского Бьорка. Калле, Андерс и Ева-Лотта задержались немного, чтобы послушать рассказы Фредрика о своих похождениях. Затем они отправились дальше, к Прериям.
— Смотрите-ка, вон Сикстен, Бенка и Йонте, — сказал Андерс, и глаза его заблестели.
Калле и Ева-Лотта стали плечом к плечу со своим вождем. Все трое зашагали прямо навстречу Алым.
И вот они встретились. Согласно мирному договору, Белый вождь должен был трижды поклониться Алому и сказать: «Я знаю, что недостоин ступать по той же земле что и ты, о господин!» Алый вождь требовательно взглянул на Белого. Тогда Белый вождь открыл рот и произнес:
— Сопляк!
Алый вождь был явно доволен. Но он возмущенно отступил назад.
— Это означает войну, — сказал он.
— Да, — ответил Белый вождь и драматически ударил себя в грудь.Начинается война Белой и Алой розы, и смерть поглотит тысячи тысяч душ и унесет их в свое черное царство!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
— Послушай, ты ненормальный, ты определенно ненормальный! — сказал Андерс. — Опять валяешься тут и мечтаешь?
«Ненормальный» поспешно вскочил и обиженно уставился на друзей, стоящих у забора.
— Миленький, хорошенький Калле, — подхватила Ева-Лотта, — у тебя ведь пролежни появятся, если ты каждый божий день будешь валяться, вытаращив глаза, под этим деревом.
— И вовсе я не каждый день валяюсь, вытаращив глаза! — сердито возразил Калле.
— Не преувеличивай, пожалуйста, Ева-Лотта, — вступился Андерс. — Ты разве не помнишь то воскресенье в начале июня? Тогда ведь Калле за весь день ни разу не прилег под грушей. И за весь день ни разу не был сыщиком! Воры и убийцы бесчинствовали вовсю.
— Как же, припоминаю! — воскликнула Ева-Лотта. — Убийцы действительно блаженствовали в то воскресенье.
— Катитесь вы отсюда! — буркнул Калле.
— Именно это мы и собирались сделать, — согласился Андерс. — Только мы хотели и тебя прихватить. Если, понятно, ты допускаешь, что убийц можно оставить на часок без присмотра.
— Что ты! Конечно, нельзя! — весело подзадоривала бессердечная Ева-Лотта. — За ними нужен глаз да глаз, как за маленькими детьми.
Калле вздохнул. Безнадежно, совершенно безнадежно… Он — знаменитый сыщик Блюмквист и требует уважения к своей профессии. А где оно, это уважение? По крайней мере, со стороны Андерса и Евы-Лотты он его не чувствует. А между тем прошлым летом он совершенно самостоятельно накрыл целых трех бандитов. Правда, Андерс и Ева-Лотта ему помогали, но ведь это он, Калле, благодаря своей проницательности и наблюдательности напал на след преступников.
В тот раз Андерс и Ева-Лотта признали, что он настоящий сыщик, знающий свое— дело. А теперь дразнят его, словно этого никогда и не было! Словно вообще на свете нет преступников, за которыми чуть не доглядишь — таких дел натворят! Как будто он какой-то чудак-мечтатель, вбивший себе в голову бог знает что!
— Когда мы прошлым летом поймали тех бандитов, вы не очень-то ехидничали! — Он негодующе плюнул. — Небось тогда сыщик Блюмквист был хорош!
— Да тебя и сейчас никто не упрекает, — возразил Андерс. — Но ты же понимаешь, что такие вещи случаются раз в жизни. Наш городишко существует с четырнадцатого века, и, насколько мне известно, здесь никогда не бывало никаких преступников, кроме той тройки. Да и то уже целый год прошел. А ты все лежишь под своей грушей и решаешь уголовные проблемы. Калле, голубчик, брось ты это, брось! Ей-богу, не скоро еще у нас здесь опять появятся бандиты.
— И вообще всякому овощу свое время, — заметила Ева-Лотта. — Надо знать, когда охотиться за преступниками, а когда делать отбивные котлеты из Алых.
— Вот именно, отбивные из Алых! — радостно воскликнул Андерс. — Алая роза опять объявила нам войну Только что заявился с посланием Бенка. На, читай!
Он вынул из кармана большой лист бумаги и протянул его Калле. Калле прочел:
Война! Война!
Слабоумному вождю преступной шайки, именующей себя Белой розой.
Настоящим уведомляется, что во всей стране Швеции ни у одного крестьянина нет поросенка хоть вполовину такого глупого, как вождь Белой розы. Доказательством этого служит следующий факт" когда вчера это отребье человечества встретило посреди площади нашего великодушного и всеми уважаемого вождя, то вышеупомянутое отребье не пожелало посторониться, а в своей невообразимой глупости осмелилось пихнуть нашего благородного, овеянного славой вождя и разразиться гнусными ругательствами. Это оскорбление можно смыть только кровью.
Начинается война Алой и Белой розы, и смерть поглотит тысячи тысяч душ и унесет их в свое черное царство.
Благородный Сикстен, вождь Алой розы.
— Уж мы им зададим перцу! Пойдешь с нами? Лицо Калле озарилось счастливой улыбкой. Война роз была не такой штукой, от которой добровольно отказываются. Вот уже не первый год она скрашивала летние каникулы, которые иначе могли бы показаться несколько однообразными.
Кататься на велосипеде, купаться, поливать клубнику, выполнять разные поручения в лавке отца, удить рыбу, торчать в саду у Евы-Лотты, играть в футбол — разве одним этим заполнишь все время! Ведь летние каникулы такие длинные…
Да, летние каникулы длятся долго — к счастью. Калле считал их величайшим изобретением на земле. Даже странно, что взрослые до этого додумались. Как это они разрешают детям два с половиной месяца болтаться на солнышке и ни капельки не думать про Тридцатилетнюю войну и тому подобное. То ли дело война Роз!
— Еще бы не пойти, — отозвался Калле. — Спрашиваешь тоже!
При таком скудном урожае на преступников, как за последнее время, Калле был только рад взять кратковременный отпуск и целиком отдаться благородной войне Роз. И вообще интересно посмотреть, что там придумали Алые на этот раз.
— Я, пожалуй, пойду сейчас на разведку, — вызвался Андерс.
— Давай, — сказала Ева-Лотта. — А мы выйдем через полчасика. Я только сначала кинжалы поточу.
Это звучало внушительно и угрожающе. Андерс и Калле одобрительно кивнули. Ева-Лотта — настоящий воин, на нее можно положиться!
Под кинжалами, которые следовало наточить, подразумевались всего-навсего хлебные ножи булочника, но все-таки! Ева-Лотта обещала папе покрутить точильный камень, прежде чем она убежит. Стоять под палящим солнцем и крутить тяжелый камень — дело нелегкое, но, если представить себе, что ты точишь оружие против Алых, сразу становится гораздо легче.
— «…и смерть поглотит тысячи тысяч душ и унесет их в свое черное царство», — бормотала Ева-Лотта себе под нос и крутила камень так усердно, что на лбу у нее выступили капельки пота, а светлые волосы на висках завились колечками.
