Олег Грудинин - Обыкновенное мужество
В половине двенадцатого танцы кончились. Людской поток вынес меня из зала на улицу, и я, отойдя чуть в сторону, остановился, пропуская спешащих к трамваям и автобусам танцоров. Торопиться мне было некуда.
Громадный подъезд, возле которого я стоял, привлек мое внимание своей иллюминацией. Я стоял и любовался переливами огней. Вдруг за моей спиной раздалась брань. Я оглянулся.
Двое хорошо одетых парней, чертыхаясь, били моего случайного знакомого, матроса-крепыша Валентина, а он молча отбивался, размахивая намотанным на кулак флотским ремнем с бляхой. Не раздумывая, я бросился ему на выручку.
Напутанные моей неожиданной помощью моряку, парни стали отступать. Но тут две сильные руки схватили меня за пояс.
— Спокойно, юноша! Придется вам пройти со мной…
Я рванулся в сторону, но высвободиться из рук милиционера не сумел. Вокруг уже образовалось плотное кольцо любопытствующих.
Увидев милиционера, противники Валентина подошли ближе.
— В чем дело, ребята? — спросил их милиционер. — Почему драка?
— Возьмите и этого, — указали парни на Валентина. — Он у нас бумажник украл с тридцатью рублями. На бумажнике вытиснено «На память».
— Врете! Ничего, я у вас не крал! — Валентин спокойно подошел к милиционеру.
— Они врут, товарищ начальник. Они нас с кем-то спутали и завязали драку.
— Пойдете со мной все! — решил милиционер. — Там разберемся, кто украл да кто завязал.
По дороге в милицию Валентин, толкнув меня плечом, шептал: «Документы есть?»
— Есть, — ответил я. — А что?
— Тише, дурак! Давай сюда, отпутаемся.
Все еще взволнованный, я машинально достал из кармана и отдал Валентину недавно полученный новенький паспорт с вложенным в него билетом на завтрашний поезд.
В милиции нас обыскали. Никаких денег у Валентина не нашли, паспорта моего тоже.
— Кто из них больше шумел? — спросил дежурный.
— Вот этот, — указал на меня милиционер. — Так и кидался, как бешеный. Я даже ногти об него обломал, товарищ старший лейтенант.
— Товарищ начальник, отпустите! — вдруг хныкнул Валентин. — Мне на вахту пора. Меня с парохода спишут!
— Зачем же дрались? — удивился дежурный. — Не дрались бы, и отпускать бы не надо было.
— Это вон они виноваты, — ткнул Валентин пальцем в сторону парней. — У-у, образины!
— Тише! — прикрикнул начальник. — Еще здесь подеретесь, да? Сейчас в камеру отведу. Давай документы, — он протянул к Валентину руку.
— Нету у меня документов! Какие же у речника документы? Паспорт у капитана. Да я все так о себе могу сказать.
— Так… — поколебался дежурный. — Ну, говори.
— Иванов Сидор Иванович, сорок шестого года рождения, город Кострома. Сейчас проживаю…
Я слушал Валентина и удивлялся.
— Бывал в милиции! — кивнул дежурный. — Знаешь, как отвечать.
Позвонив куда-то из другой комнаты по телефону, он вернулся:
— Молодец! Не соврал! Есть такой! А ты? — обратился он ко мне.
— У меня нет паспорта. Я не ленинградец. Я в техникум поступать приехал.
— Что ж, подождем до утра, — выслушав меня, решил начальник. — Сейчас в твой техникум звонить бесполезно, там все равно никого нету. Ну, а вы идите, — кивнул он парням.
— Утром приходи на набережную лейтенанта Шмидта, — шепнул мне Валентин-Сидор. — На пароходе «Адмирал Нахимов» найдешь меня или Колю с Толей. И молчи тут… — Он вразвалочку направился к двери.
Через несколько минут я лежал на жесткой койке в холодной камере, старался разобраться во всем происшедшем и высчитывал, сколько часов, минут и секунд осталось до утра. Выходило много…
Глава третья. Я становлюсь корешом
Меня разбудил милиционер. Я долгое время не мог понять, где я, и так удивленно осматривал камеру, что милиционер рассмеялся.
— Что, не узнаешь родного дома? Вставай, мать уже чай согрела. И дежурный тобой интересуется.
Дежурный, вчерашний старший лейтенант, невыспавшийся и сердитый, долго со мной не разговаривал.
— Твое счастье, что у тебя с собой паспорта нет, — пробурчал он. — Послал бы я тебя в административную комиссию, а в протоколе номер документа нужно указывать. Поезжай сейчас в свой техникум. Я им звонил. Дадут тебе там перцу, петух!
Начальник не знал, что в техникуме мне делать было нечего.
Минут через десять трамвай, на площадке которого я ехал «зайцем», подвез меня к набережной лейтенанта Шмидта.
По набережной сновали матросы в грубой брезентовой форме. Они катили бочки, таскали ящики, носили тюки. За гранитной кромкой на воде покачивалось множество больших и маленьких судов. К моему изумлению, некоторые из судов были даже парусными.
Этот уголок громадного города жил своей особой романтической жизнью.
«Адмирала Нахимова» я нашел сразу. Это было грузовое судно речного пароходства. На вопрос, где мне найти матроса Иванова Сидора Ивановича — я назвал настоящее имя Валентина: ведь милиционер проверял его по телефону! — вахтенный ответил, что у них такого нет. В это время из-за ящиков вышел сам Валентин.
— Пришел? — усмехнулся он. — Ну, иди сюда.
Мы отошли в сторону. Валентин протянул мне паспорт.
— На. Ничего не говорил менту?
— Кому?
— Ну, милиционеру ничего не говорил?
— Нет. Даже если и хотел бы… Я не знаю, как тебя звать — Валентин или Сидор?
— Эх ты, тютя! Это я для милиции Сидор. У меня для них специальное имя. Где хочешь проверяй.
— Как же это?
— А так! Живет где-то Сидор Иванов… Ну и проверяют его, а не меня.
Слушая Валентина, я раскрыл паспорт. Железнодорожного билета в нем не было.
— Валя, а где билет?
— Какой билет?
— Как какой? Железнодорожный! В паспорте он лежал.
— Ничего не знаю! Ты мне лучше спасибо скажи за то, что я твой паспорт заначил. Если бы не я, тебя бы в административку…
— А как же мне домой теперь?
— Куда домой? Разве ты не здешний?
Я рассказал Валентину, в чем дело.
— Ты бы так и говорил, чудак! — воскликнул он, поняв, наконец, мое положение. — Счастлив ты, что меня встретил. Домой тебе дороги нет. Не-ет! Засмеют, и не думай! Поступай к нам палубным матросом. У нас в кубрике одна койка свободная есть. Идем к кэпу.
— К какому кэпу?
— Да к капитану к нашему! К старику. Идем познакомлю! Обмундирование получишь: брюки матросские, шинель, ботинки, голландку-форменку с «гюйсом»[1]…
Так я стал учеником-матросом на пароходе «Адмирал Нахимов». Капитан, поговорив со мной и посмотрев мои документы, сразу согласился принять меня. И хотя оформление на работу в отделе кадров заняло еще неделю, я с этого же дня поселился в четырехместном кубрике вместе с Валей, Толей и Колей.
Странные это были ребята. Держались они от всей команды почему-то в стороне. Всегда только втроем. Часто сидели без копейки денег, выпрашивая у корабельного повара — кока лишнюю тарелку супа, потом вдруг доставали где-то крупные суммы и тогда шныряли деньгами направо и налево. Валентин верховодил. На мои вопросы, откуда у них бывают такие большие деньги, он отшучивался: «Бог послал», а однажды сказал, что на стороне «сшибают халтурку». Это значило, что они где-то подрабатывают. Где и когда? Ведь мы почти не покидали парохода!
В день формального зачисления в команду парохода мы отправились в ресторан.
— Обмоем тебя, будешь настоящим корешом! — пообещал Валентин. — Хорошо, что ты длинный ростом. За восемнадцатилетнего сойдешь запросто.
Я спросил, что значит быть корешом.
— Мы все кореши, — ответил вдруг молчаливый Коля. — Вот у тебя денег нет, а мы поить тебя будем! Понял? Значит, мы твои кореши — друзья.
Валентин вытащил из кармана кошелек.
— Видишь? Почти полсотни. Гуляем! Бог нас, бедных, не забывает!
Все трое расхохотались.
…На следующий день у меня болела голова и душу терзало чувство неосознанной вины. Черт знает, что я там натворил, в ресторане! В памяти от вчерашнего вечера почти ничего не осталось. Золоченые люстры… Пожилой официант в белой манишке… Водка в графине… Дорогие, толстые папиросы… Кажется, я требовал у нашего официанта пятьдесят рублей сдачи…
Глава четвертая. Кладбище кораблей
Это была тоскливая песня, почти без мелодии. Песня одиноких морских путей и жестоких пиратских законов:
Когда небо горит бирюзой.Опасайся дурного поступка.У нее голубые глазаИ дорожная серая юбка…
За бортом монотонно плескалась волна, однообразным стуком подпевала волне машина, и так же монотонно и однообразно выводил голос:
И увидев ее на борту,Капитан вылезает из рубки.И становится с трубкой во ртуВозле девушки в серенькой юбке…
Прошел уже месяц с тех пор, как я стал матросом. Весь этот месяц пароход возил грузы из Ленинграда в Кронштадт и на берег нас капитан почти не отпускал. Разве что только на пристань за папиросами или в свободное от вахты время выпить кружку пива.
