Элли Картер - Воровская семейка
Очередь продвинулась на шаг вперед.
— Может, это был красивый и галантный вор, у которого в душе бушуют страсти.
Кэт покраснела, сразу представив своего отца.
— А может, он и сейчас там? — продолжила первая женщина, хихикая. — Рыскает по музею?
Она повернулась и оглядела холл, словно ища глазами вора. Однако на глаза ей попался Гейл, который кивнул и улыбнулся, — и теперь настала очередь женщины покраснеть.
— Я бы не прочь встретить вора-красавчика, — шепнула женщине подруга. Гейл подмигнул Кэт.
Кэт приподняла брови и шепотом сказала:
— Я бы тоже не отказалась увидеть такого.
Гейл прижал руки к груди, притворяясь пораженным в самое сердце, но Кэт была слишком уставшей и взволнованной, чтобы подыгрывать ему. Девушка видела, как Гейл смотрел на нее, и чувствовала, как у него внутри растет надежда. Но сделала вид, что ничего не заметила.
— Это наверняка ничего не значит, — сказала она.
Гейл сделал шаг вперед.
— Разумеется, ничего.
— Я хочу сказать — подумай сам, это просто совпадение, — проговорила Кэт, словно и правда верила в это.
— Да-да, именно так я и думаю, — соврал Гейл.
Очередь продвинулась еще немного.
— Должно быть, мы просто теряем время.
— Ты читаешь мои мысли.
Но у искусного притворства есть и другая сторона: обманщика очень трудно обмануть. Даже если он лжет сам себе.
Это был самый необычный день в неделе, которой суждено было стать самой необычной в истории музея Хенли и — которая всегда была самой что ни на есть обычной.
Даже если Катарина Бишоп пока не могла оценить этого факта, он был совершенно очевиден охранникам, экскурсоводам, хранителям залов, всему прочему персоналу, менеджерам и обычным посетителям, которые прекрасно знали, что очередь на вход по будням никогда не появлялась до девяти утра. Пожилые женщины в бордовых кардиганах, сидевшие за стойкой информации, обсуждали, что все восемь школьных экскурсий, приехавших в этот день, вели себя удивительно тихо, словно ожидали увидеть привидение.
Полы в зале, посвященном эпохе Возрождения, всегда блестели чуть ярче, рамы картин висели чуть ровнее, а полотно в центре зала — «Ангел, возвращающийся на небеса» Леонардо Да Винчи — всегда привлекало больше восхищенных посетителей, чем все остальные предметы в стенах музея Хенли. Но тем утром казалось, что главный бриллиант в короне Хенли отчего-то утратил свой блеск.
Сегодня зал, посвященный эпохе Возрождения, пустовал, а длинные ряды посетителей тянулись мимо него по мраморным коридорам в совершенно другое место.
— Вот оно.
Кэт не нужно было читать табличку у входа, чтобы понять, что перед ней та самая галерея. Достаточно было взглянуть на толпу людей и уловить шепот, разносящийся по воздуху: «Визили Романи».
Туристы и школьники стояли плечом к плечу, разинув рты и вытягивая шеи, чтобы увидеть место, где в самом охраняемом здании Лондона посреди ночи появилась таинственная карточка.
Кэт и Гейл, не произнося ни слова, ждали своей очереди войти в комнату, под завязку набитую людьми. Они не обсуждали ракурсы камер наблюдения или позиции охранников. Они тоже были туристами, в каком-то смысле. Любопытными. Жаждущими узнать правду о произошедшем — но совсем по другим причинам.
— Он был здесь, — сказала Кэт, когда им удалось протиснуться внутрь.
Большинство людей смотрели на место появления визитной карточки по несколько секунд и сразу отходили. Но Кэт задержалась. Они с Гейлом стояли там, словно ось огромного вращающегося колеса, пока толпа людей проплывала мимо.
— Да, вот только он ничего не взял, — сказал Гейл.
— Он был здесь. — Кэт почувствовала, как поднялась ее рука. Как ее палец указал на дальнюю стену, где висели пять картин.
Два дня назад Визили Романи оставил свою карточку в раме центрального полотна. Визитную карточку, как утверждали слухи. Белый прямоугольник с черными буквами, складывавшимися в имя, которое до этого произносилось только шепотом, в самых темных углах самых темных комнат.
Оставленная призраком карточка с простыми словами: «Визили Романи был здесь».
Кэт подумала об этой карточке, и что-то в ее сердце — а может, в ее крови — шепнуло ей, что из всех людей, наводнивших Хенли в этот день, Визили Романи обращался именно к ней.
— Зачем вламываться в музей, если ничего отсюда не берешь? — спросил Гейл, но Кэт покачала головой.
Ее интересовал другой вопрос:
— Зачем вламываться в музей, чтобы что-то здесь оставить?
Кэт подошла ближе к центральному полотну. «Цветы прохладным весенним днем» — так оно называлось. Это был небольшой милый натюрморт. Кисти известного художника. В этой картине не было совершенно ничего примечательного, кроме того, что именно в ее раме Визили Романи решил оставить свою карточку.
Кэт отошла чуть подальше, глядя на все пять картин на стене и отчаянно пытаясь понять, о чем думал Романи.
Она закрыла глаза, вспоминая истории, которые слышала всю свою жизнь — легенды о величайшем воре всех времен, никогда на самом деле не существовавшем.
Мужчина вошел в Кремль и вынес оттуда под шляпой яйцо Фаберже.
Коррумпированный немецкий торговец картинами подсунул англичанину подделку Рембрандта, не догадываясь, что внутри были спрятаны украденные документы о планах нацистов.
А теперь пропадают пять полотен.
Кэт уставилась на стену галереи.
Пять картин висели на своих местах.
Медленно поворачиваясь, она принялась внимательно изучать каждое из полотен, его длину и высоту. Сердце девушки заколотилось.
— А что, если он оставил здесь не только карточку?
— Что? — спросил Гейл, повернувшись к девушке, но Кэт уже подошла прямо к картинам и начала рассматривать искусно сделанные рамы вокруг бесценных полотен.
— Мисс, — окликнул Кэт один из служителей музея, видя, как она наклоняется к картинам. — Мисс, боюсь, нам придется попросить вас отойти подальше.
Мужчина втиснулся между Кэт и картиной, но Гейл уже понял, в чем дело.
— Нет, — начал он, переводя взгляд с Кэт на полотна и обратно. — Зачем кому-то вламываться в Хенли и оставлять тут пять бесценных картин… — Он посмотрел на стены. Посчитал. — …За другими пятью картинами?! — Гейл даже не пытался скрыть свое восхищение.
«Потому что он уже делал так раньше», — хотела ответить Кэт. Потому что имя Романи означает, что у тебя всегда есть план, есть какая-то причина. Потому что псевдонимы не берутся за обычную работу. Потому что Визили Романи — не обычный вор.
— Но зачем ему это?
— Я не знаю, Гейл.
— Но почему…
— Я… я не знаю.
Девушка внезапно почувствовала необходимость вырваться, сбежать подальше от толпы, шума и истории, которая висела здесь на каждой стене, дразня ее.
— Кто-то играет с нами в игры! — раздраженно сказала Кэт, когда они покинули выставочный зал и по широкому коридору Хенли направились к выходу. Она шагала очень быстро, и Гейл старался не отставать. — Кто-то хочет повеселиться! И ему плевать, что другие люди из-за его шуток могут серьезно пострадать!
Люди начали оглядываться на них, и Гейл обнял девушку за плечи, стараясь успокоить ее.
— Я знаю, — шепотом сказал он. — Но, может, это не так плохо?
— Может… Что?! Такконе охотится за моим отцом, Гейл. Такконе…
— Может быть, это значит, что мы нашли их. А если их можно найти…
Катарине Бишоп вдруг показалось, что все длинное, темное и загадочное прошлое ее семьи долгие годы готовило ее к тому, чтобы в эту минуту она произнесла:
— Их можно украсть.
Глава шестнадцатая
Из окна длинного черного автомобиля Кэт наблюдала, как город несся мимо, и перебирала в уме три — точнее, четыре — варианта дальнейших действий.
Вариант первый: она могла позвонить Артуро Такконе и предложить ему встретиться в Хенли. А как он достанет картины из рам и вынесет их из музея — его проблемы. В этом варианте, конечно, было больше всего смысла, меньше всего риска и, судя по тому, что рассказал мистер Штайн, больше всего вероятности, что Кэт окончит свои дни во рву под замком Артуро Такконе. В общем, этот вариант она быстро отбросила.
Если бы речь шла о других картинах — или Артуро Такконе был другим человеком — выигрышным был бы, без сомнений, второй вариант. Нужно было всего лишь позвонить директору Хенли и объяснить, что Визили Романи оставил в зале не только визитную карточку. Но Кэт не могла быть уверена, что Такконе имеет достаточно прав на картины, чтобы ему их вернули — или же владеет ими настолько незаконно, чтобы его арестовали. Единственное, что Кэт знала наверняка — это то, что если из-за нее Такконе потеряет то, что ему дорого, в долгу он не останется.
