Роберт Стайн - Предательство
— Мой отец… обрек на смерть невинную девушку… девушку, которую я любил, — он всхлипнул от боли. — И я виноват в этом не меньше его.
Склонившийся над столом Мэттью выглядел сейчас очень старым. Кожа на лице обвисла. Перед глазами у него, кажется, проходила вся жизнь.
— Твой отец желал тебе добра, Эдвард.
— Добра? — воскликнул племянник с горечью. — Вы никогда не говорили мне, почему мы покинули Уикхем. Отец не оставил мне никакого выбора!
— Да, — ответил Мэттью, ловя обвиняющий взгляд Эдварда. — Мы оба хотели, чтобы тебе не пришлось терпеть нужду, в которой жили мы. Однако зашли слишком далеко…
— Ты подслушал мой разговор с Джереми, — догадалась вдруг Мэри.
— Да, — кивнул Эдвард. — И пошел прямо сюда, чтобы расспросить твоего отца. Чтобы узнать…
— Так эта история — правда? — резко выкрикнула девушка, закрывая лицо руками.
— Правда, — грустно ответил ей отец.
— Бедная Сюзанна Гуди. Как же я перед нею виноват, — произнес Эдвард, с трудом сглотнув.
— Вы с дядей Бенджамином сожгли безвинных женщин? — Мэри сверлила отца взглядом.
— Это было очень давно. Еще до твоего рождения, — тихо ответил Мэттью и отвернулся.
— И теперь Уильям Гуди начал нам мстить, — сказал Эдвард дрожащим голосом. — Он уже убил моего отца и же ну.
Мэттью поднялся на ноги. Его лицо покраснело, а руки тряслись.
— Мы отплатим ему за это! — воскликнул он со злостью.
— Нет! — хором закричали брат с сестрой.
— Теперь мы с ним в расчете, — заявил Эдвард страстно. — И нам нужно помириться с семьей Гуди.
— Помириться? — горячо возразил Мэттью. — Помириться? Ты в своем уме, Эдвард? Они же убили Ребекку и Бенджамина!
— Мы помиримся! — настаивал Эдвард. Он смотрел на дядю сузившимися глазами, а в его позе чувствовалась крайняя напряженность.
— Мы с Джереми Гуди полюбили друг друга, — выложила Мэри.
— Этот работник? — воскликнул Мэттью. — Он из семьи Гуди?
— Джереми — сын Уильяма, — объяснила Мэри. — И мы хотим пожениться.
— Нет! Никогда! — объявил Мэттью, грохнув кулаком по столу так, что бумаги полетели на пол.
— Не нет, а да! — возразил Эдвард. — Да, они обязательно поженятся. И вражда между нашими семьями иссякнет. А ты, дядя, попросишь прощения у Уильяма Гуди и его сына.
Мэттью оглядел их обоих. Затем его взор смягчился. Он тяжело вздохнул и посмотрел на свою черную траурную куртку.
— Я не стану оправдываться и признаваться в убийстве.
— Но вы с Бенджамином — настоящие убийцы! — воскликнула Мэри.
Эти слова больно ужалили Мэттью. Он прикрыл глаза и долго молчал.
— Так что же, папа? — спросила Мэри.
— Ладно, мы прекратим вражду, — сказал наконец Мэттью. — Я попрошу у них прощения. И ты можешь выйти за сына Уильяма Гуди, если уж так решила.
— Да, я решила, — поспешно ответила Мэри.
— Эти убийства должны прекратиться, — произнес Эдвард твердо. — Наши две семьи не будут больше врагами.
— Да, — согласился Мэттью. — Когда у нас закончится траур, пригласим их обоих, Уильяма и Джереми, на обед. За это время я сделаю все необходимое, и обещаю вам, что вражде придет конец навсегда.
— Спасибо, папа! — воскликнула Мэри счастливо
— Спасибо, дядя! — произнес Эдвард.
— Я так и сделаю, — сказал Мэттью тихо.
Дни траура тянулись для Мэри, словно года. И дом, и ферма погрузились в тоску.
Мэри занималась своими обычными обязанностями и плюс к тому — помогала Констанции заботиться об Эзре. Он все время спрашивал, скоро ли вернется мама. Мальчик не хотел или не мог понять, что она уже больше никогда не придет.
Эдвард засел в своем доме и погрузился в раздумья о прошлом. Он буквально купался в терзаниях, ворошил болезненные воспоминания, будто все ужасные события произошли только что, а не восемнадцать лет назад.
Мэттью пытался заниматься привычными делами. Но теперь он стал совсем не разговорчивым. Взгляд сделался пустым и холодным, направленным куда-то вдаль.
Обедала вся семья в напряженном молчании. Мэри постоянно ловила себя на мыслях о Джереми.
«Вся эта тоска, закрывшая дом темной пеленой, разнесется, как только мы с Джереми соединимся, как только папа попросит прощения у Уильяма, и наши семьи станут одной», — думала она.
Наконец наступил вечер долгожданного дня, прохладный и ясный, несший с собою дыхание осени. По компотам распространялся бесподобный аромат жареного гуся. Свечи в серебряных канделябрах горели посреди стола, на котором Мэри и Констанция расставляли лучшую посуду.
Девушка присела, ожидая прихода Джереми и его отца. Эзра пытался забраться к Эдварду на колени, но тот с досадой отпихнул его.
Мэттью расхаживал по комнате, заложив руки за спину и вздыхая. Констанция вернулась на кухню, чтобы присмотреть за гусем.
«Вся семья молчит от напряжения, — подумала Мэри. — А я нервничаю больше всех. Как тяжело было отцу встретиться с Уильямом Гуди через столько лет. Наверное, им обоим пришлось не сладко. Но как же замечательно сложилось, что мы с Джереми оказались способными соединить их, положить конец вражде. И как ужасно, что Ребекка и Бенджамин погибли раньше, чем это произошло».
Громкий стук в дверь оторвал ее от этих мыслей.
Девушка вскочила на ноги и побежала открывать.
— Привет, Джереми! — воскликнула она, распахивая дверь. И поглядев через плечо парня, спросила: — А где твой отец?
Джереми вошел в комнату с застывшей на лице улыбкой. На нем была белая рубашка из грубой шерсти, контрастировавшая с черными бриджами.
— Добрый вечер, Мэри, — поздоровался парень, не отвечая на вопрос.
«Как это чудесно, — подумала девушка, глядя на него. — Мечта становится реальностью. Джереми здесь, и моем доме. Я так счастлива!»
Мэри и представить себе не могла, что через пару секунд, всего через небольшое «тик-так», ее счастье сменится невообразимым ужасом.
Глава 10
Когда Джереми направился через комнату, чтобы поздороваться с Мэттью Файером, тот поднял над головой серебряный кружок и показал его парню.
Джереми остановился. Его улыбка растаяла.
Мэттью произнес слова, вырезанные на медальоне: «Dominatio per malum!»
Сначала никто не понял, откуда раздался непонятный звук.
Мэри первой сообразила, что случилось что-то страшное.
Кожа на голове Джереми треснула и поползла вниз. Череп раскололся, и оттуда показались розовые мозги. Лицо начало рассыпаться, уступая место другому.
Теперь на шее Джереми была совсем чужая голова.
Голова с седыми волосами, пылающим лицом и горящими ненавистью глазами.
— Уильям Гуди! — объявил Мэттью, все так же держа странный медальон над головой.
— Да, это я, — ответил Уильям слабым голосом. — Я уже почти что похитил у тебя дочь, но твоя сила оказалась могущественнее моей.
— Джереми! — заорала Мэри, наконец обретя дар речи. — Джереми! Джереми! Где мой Джереми?
— Это не Джереми! — объяснил отец. — И никогда не существовало никакого Джереми, дочка. Был только один Уильям Гуди. Он использовал свою колдовскую силу, чтобы казаться молодым.
Уильям смотрел на Мэттью через всю комнату, ярко освещенную свечами, и от злости не мог вымолвить ни слона. Подняв дрожащую руку, он обвиняюще уставил палец на своего врага.
— Джереми! — закричала Мэри, переводя безумный взгляд с одного лица на другое. — Джереми, где ты? Где Джереми? Куда вы его спрятали?
— Констанция, успокой дочку! — велел Мэттыо.
Но его жена в ужасе прижалась к стене.
С звериным ревом Мэттью снова выставил амулет навстречу Уильяму Гуди и завопил:
— Domlnatio per malum! Сила против зла!
Ослабевшее тело Уильяма задрожало. Глаза закатились. Кожа на лице начала крошиться.
Он рухнул на колени. Его одежда обвисла, а тело продолжало рассыпаться, пока за несколько секунд не превратилось в кучу серой пыли.
— Джереми, — продолжала кричать Мэри. Взгляд ее расширившихся от страха глаз метался по всей комнате. — Джереми! Где мой Джереми?
Мэттью посмотрел на разбросанную одежду и кучу пыли, и его лицо расплылось в торжествующей улыбке. Он запрокинул голову, широко распахнул рот и принялся хохотать. Громким, довольным смехом.
— Джереми? Где мой Джереми? — все спрашивала Мэри.
— Куда делся этот дядя? — спросил Эзра у отца.
Но тот ничего не ответил, а лишь посмотрел на мальчика расширенными от ужаса глазами, потом обхватил его и прижал к груди.
Старик смеялся все громче, слезы радости катились по его лицу.
— Прекрати смеяться, Мэттью! — не выдержала Констанция и подскочила к нему. — Прекрати!
Но тот захохотал еще громче.
— Где Джереми? Куда он спрятался? — кричала Мэри.
Посадив Эзру к себе на плечи, Эдвард взял сестру за руку и строго сказал:
