Роберт Стайн - Предательство
Мэри вздохнула и прижалась спиной к стене сарая. Обхватила руками колени и стала со страхом внимать словам Джереми.
— Моего отца зовут Уильям Гуди, — начал парень. — Я представился Торном потому, что мне необходимо было устроиться на работу, а отец велел мне никогда не называться своим именем в этих краях.
— И ты обманул меня?? — резко вскрикнула Мэри. — Еще при знакомстве?
— Зато больше я тебя ни разу не обманывал, — ответил Джереми мягко. — Да и то была простительная ложь. Пожалуйста, поверь мне. Меня зовут Джереми Гуди. Я родился после того, как мой отец покинул деревню Уикхем в колонии Массачусетс.
— Моя семья тоже переехала сюда из Уикхема! — удивленно воскликнула Мэри.
— Знаю, — ответил парень мрачно. Он бросил пригоршню земли к своим ногам. — У меня есть брат Джордж. Два года назад он решил вернуться в Уикхем. Ему надоело помогать отцу в его бесконечной погоне.
— Погоне? — переспросила девушка испуганно.
— Позволь мне вернуться назад во времени, Мэри. Скоро ты все поймешь. Если только захочешь.
Джереми глубоко вздохнул и продолжал.
— Когда мой отец жил в Уикхеме, у него была жена Марта и дочь Сюзанна, — произнес он, глядя в сторону. — Все вместе они жили по-настоящему счастливо. Но твой отец и дядя отняли у них эту радость. Отняли и сбежали из деревни.
— Как же это произошло? — спросила Мэри, проглотив ком в горле и глядя та парня все с тем же испугом.
— Твой дядя Бенджамин служил судьей, а Мэттью был его помощником. Бенджамин обвинил Марту и Сюзанну в колдовстве. Он бросил их в тюрьму и приговорил к сожжению на костре, как ведьм.
— Сюзанна Гуди! — воскликнула Мэри, спрятав лицо в ладонях. — Это имя произнес Эдвард, когда мы с ним увидели в лесу горящую девчонку.
— Бенджамин отправил Сюзанну на костер, чтобы твой брат Эдвард на ней не женился!
— Нет! — закричала Мэри, мотая головой, чтобы вытрясти оттуда все слова парня. — Нет! Замолчи!
— Я не могу замолчать, пока не закончу свой рассказ, — ответил Джереми с жаром.
— Но Эдвард — самый благочестивый из известных мне людей, — заявила Мэри. — Он никогда не позволил бы своему отцу сжечь невинную девушку!
— Однако позволил, — ответил Джереми низким шепотом. — Он и пальцем не пошевелил для спасения Сюзанны и ее матери. Эдвард доверял своему отцу и не знал, на какое злодейство способен Бенджамин Файер.
— Но… — язык не послушался Мэри.
— Твой отец, Мэттыо Файер, тоже оказался злодеем. Он пообещал спасти Марту и Сюзанну. Взял у моего отца плату за их жизни. И обокрал его. Потом Бенджамин и Мэттью ограбили деревенский склад и удрали. A Mapта и Сюзанна, ни в чем не повинные женщины, были преданы огню.
— Нет! — ответила Мэри громким шепотом. — Я не могу в это поверить, Джереми.
— Эту историю отец твердил мне всю жизнь, — сказал Джереми, сжимая девичью руку. — Все это время он готовил месть вашей семье. Теперь он убил двоих из Файеров. И собирается извести вас всех, если только мы не помешаем.
Мэри глядела в серое небо. У нее кружилась голова, а дар речи пропал. Слова Джереми звучали в ее сознании, гремели, повторялись, рисовали ужасные картины — огонь, страдание и предательство.
— А почему я должна тебе верить? — произнесла наконец девушка тонким от страха голосом. — Почему я должна верить в эти чудовищные обвинения, которые ты выдвигаешь против отца и дяди?
Ответ Джереми ошеломил ее.
— Потому, что я тебя люблю, — сказал он просто.
Девушка вскрикнула
— Я тоже тебя люблю, Джереми, — произнесла она, затаив дыхание.
Парень обвил ее руками и притянул к себе. Они долго сидели, крепко обнявшись, прижавшись друг к другу лицами, не шевелясь и тяжело дыша.
Когда они наконец разжали объятия, Джереми посмотрел на подругу серьезно.
— Мы можем прекратить эту вражду, Мэри, — сказал он мягко. — Ты и я. Мы можем прекратить вражду между нашими семьями, чтобы никто больше не умирал.
— Как, Джереми? — спросила девушка, прижимаясь к нему. — Как же мы это сделаем?
— Мы любим друг друга, — сказал парень бесстрастно. — Мы поженимся. А когда это произойдет, наши семьи соединятся. И старые обиды забудутся. Гуди и Файеры заживут в мире.
— Да! — воскликнула Мэри.
И они принялись целоваться, не замечая выглядывающую из-за угла сарая одетую в черное фигуру.
Все время глядя друг на друга, они не видели, как эта фигура подкралась совсем близко и подслушивала их разговор, испытав страшное потрясение от рассказа Джереми.
Эдвард Файер сделал глубокий вдох, потом другой, стараясь унять прыгающее сердце.
После похорон он пошел следом за сестрой, чтобы попросить ее посидеть с Эзрой. К удивлению брата, девушка уединилась с Джереми. Выглядывая из-за угла сарая, Эдвард с возрастающим ужасом слышал весь разговор.
Теперь же ужас Эдварда смешался со злостью, и парень поскорее направился к дому дяди Мэггью.
— Лжец! — убеждал себя Эдвард. — Этот мальчишка наглый лжец. И он смеет дурить голову бедной Мэри нелепыми выдумками! Мой отец не мог обвинить Сюзанну Гуди несправедливо. Мой отец был честным человеком. Сюзанна поплатилось за то, что она действительно продалась Нечистому.
На полпути Эдвард вдруг остановился.
Пламя, которое они с Мэри видели в лесу, засияло так ярко, словно вспыхнуло вновь. И посреди огня извивалась в агонии и вопила от боли Сюзанна Гуди.
— Нет! — воскликнул Эдвард. Он закрыл глаза и попытался избавиться от наваждения. — Сюзанну сожгли потому, что она этого заслужила. Мой отец и дядя всегда поступали справедливо.
Он вошел в дом с колотящимся сердцем. Эзра и Констанция находились в передней.
— Эдвард, — начала было женщина, — сядь с нами, и…
— Не сейчас, — ответил он резко.
У Констанции отвисла челюсть от удивления.
— Эй, папа! — позвал Эзра.
Эдвард не обратил на него внимания — ему было не до того. Он направился прямо к дяде.
В комнате Мэттью вовсю полыхал очаг, несмотря на послеполуденный зной. Эдвард распахнул дверь, даже не постучавшись.
— Дядя Мэттью! — позвал он, переводя дыхание. Тот сидел, даже не переодевшись после улицы, за своим письменным столом, заваленным бумагами, и молча глядел на огонь.
Услышав голос племянника, он обернулся с удивлением.
— Эдвард… Похороны… Они прошли как надо, полагаю. Я…
— Дядя Мэггью, мне нужно тебя кое о чем расспросить! — воскликнул Эдвард, глядя ему прямо в глаза. — Я только что услышал ужасную историю про тебя с отцом. Про то время, когда мы жили в Уикхеме.
— Что же это за история, племянник? — губы Мэттью дернулись, глаза расширились от удивления.
— О Сюзанне Гуди, — выпалил Эдвард. — О том, что ее обвинили ложно. Что ее приговорили к сожжению, хотя мой отец знал о невиновности девушки. И что вы с отцом ограбили деревню и сбежали.
Мэттью Файер отодвинулся от стола, прикрыл глаза и потер веки большими пальцами.
— Ведь эти россказни не могут быть правдой, — выпалил Эдвард на одном дыхании. — Скажи мне, что это ложь, дядя. Скажи же!
Мэттью медленно открьш глаза и посмотрел на племянника.
— Успокойся, Эдвард, — произнес он мягко. — Не волнуйся, мой мальчик. — Конечно, ложь. Во всей этой истории нет ни слова правды.
Глава 9
— Все это ложь, — повторил Мэттью, глядя на огонь. Поднявшись со стула, он направился к Эдварду. — Позволь узнать, кто же сочиняет подобные истории?
Эдвард объяснил.
И к своему удивлению, увидел, как дядя весь затрясся.
Тут распахнулась дверь, и в комнату вбежала Мэри. Ее лицо, выражавшее явную озабоченность, пылало.
— Папа, мне нужно с тобой поговорить. Я…
При виде дочери Мэттью снова плюхнулся на стул. Испустив громкий, исполненный боли стон, он закрыл лицо руками.
— Мэри, бедная моя Мэри, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Неужели после всех остальных он убьет и тебя?
— Папа, о чем ты? — спросила девушка, все еще стоя в дверях.
Мэттью сидел, все так же спрятав лицо в ладонях. Когда же он наконец поднял глаза, в них стояли слезы.
— Эдвард, — сказал старик шепотом, — эта история не придумана.
— Нет, дядя Мэттью! — воскликнул тот потрясенно. — Пожалуйста, не говори так!
— Однако я вынужден, — возразил Мэттью. — Больше я не могу вас обманывать. Увидев сейчас Мэри, я. решил наконец поведать вам правду. Мы все в страшной опасности.
Девушка прошла в комнату и спросила у отца:
— О чем ты говоришь? — затем повернулась к Эдварду: — Братец, что вы здесь обсуждали?
Но Эдвард глядел на нее, не в силах и слова молвить от потрясения. Затем выдавил:
— Мой отец… обрек на смерть невинную девушку… девушку, которую я любил, — он всхлипнул от боли. — И я виноват в этом не меньше его.
Склонившийся над столом Мэттью выглядел сейчас очень старым. Кожа на лице обвисла. Перед глазами у него, кажется, проходила вся жизнь.
