Светлана Лаврова - Верните новенький скелет!
«Всё кончено, — билось у него в мозгу. — Всё кончено. Теперь уже всё равно».
Он поддал ногой сетку. Несчастный минтай, который посмертно пережил столько приключений за день, сколько за всю жизнь не достанется, мотнулся туда-сюда — ему тоже было уже всё равно. «Я — убийца, — думал Иван, плетясь по лестнице на восьмой этаж. — Что я скажу Саше? Что хотел спасти рыбу от физрука? Может, у Бладта она была бы жива…. А тут — напрочь дохлая. Саша всплеснёт руками и упадёт на её хладный труп… А я скажу: „Не отчаивайся. Я поеду в Японию и привезу десять таких рыб. Нет, сто. Двести!“ Да, но как я доберусь до Японии? И на какие шиши куплю эту рыбу? Придётся красть. Сначала украсть билет до Японии, потом рыбу… Нет, лучше не красть, лучше честно попросить. Ага, вот только где это можно честно попросить билет до Японии, чтоб тебе его дали? Тогда приду и скажу ей: „Не в рыбе счастье“. А в чём счастье? Ладно, это к делу не относится… Что же делать, как всё объяснить…»
Поставив рюкзак на пуфик в прихожей, Иван отказался от обеда, который скорее уже был ужином, и, взяв Кошмара для храбрости, пошёл к Сергеевым в квартиру номер двадцать два.
— Саша дома? — решительно спросил он.
— Здравствуй, Ваня. Нет, Саши нет, — сказала мама. — Она забегала домой, взяла физкультурную форму и пошла на тренировку. Не узнаю я собственную дочь, волейболом занялась. Дома только я, Стася и Картахена. Ой!
И мама скрылась за дверью кухни, где явственно запахло горелым.
«Волейбол? Вряд ли сегодня у неё будет волейбол», — подумал Иван, осторожно поставил сетку с рыбой на пол и ушёл, тихо прикрыв дверь. «Конечно, это трусость, — вздыхал он. — Но я не в силах с ней объясняться. Даже лучше, что её дома нет. Подкинул — и всё».
Кошмар вовсе не думал так быстро покидать квартиру Сергеевых, как Иван. Потому что здесь всегда чем-нибудь могли угостить.
— Мур? — спросила его Картахена, кивая на сетку, откуда разносился аппетитный рыбий запах.
— Р-гав, — ответил Кошмар. Мол, сам не знаю, что за рыба. Сторожить её не приказывали, вроде как ничья.
— Мур, — решительно скомандовала Картахена и полезла в сетку. Но тут послышались мамины шаги по кухне. Ещё немного, и она, вероятно, войдёт в коридор, и тогда прости-прощай, рыбка. Картахена поспешила схватить хвост побольше и метнулась в детскую комнату. Уж кто-то, а Стася не станет поднимать скандал из-за украденной рыбы. По дороге Картахена уронила добычу, и Кошмар её ловко подхватил — дамам вредно таскать по коридору тяжёлых рыб.
Мама вышла в коридор и споткнулась о сетку с минтаем.
— Это что? — удивилась она. — Наверное, Саша купила. Знает, что у нас на ужин одна картошка. Молодец, девочка. А в кухню унести забыла. Или не успела? Торопилась, наверное, на свой волейбол.
Мама забрала минтая, вывалила его в раковину и стала мыть, потрошить и что там ещё полагается проделывать с рыбой перед тем, как положить её на сковородку.
В детской кошка осмотрела добычу и обрадовалась безмерно. Это же та самая нахалка, которая плавала по Картахеновой кухне, укусила Картахенову лапку и чуть не съела Картахеновы тефтельки! Но теперь она выглядела, как подобает приличной рыбе — неподвижная, холодная, глаза не светятся, зубы не лязгают.
«Всё-таки она рыба, — решила Картахена. — Что ж, тем лучше». И они с Кошмаром принялись за угощение.
Стася тем временем рисовала задумчивого шестиногого дракона, летящего над школой во время заката, больше похожего на атомную войну. Стася пропустила увлекательное приключение с заминированием школы, очень по этому поводу переживала и решила выразить свои чувства в картине. Поэтому она не обращала внимания, что такое творится за её спиной. А когда случайно взглянула, то тут же вскочила и, оставив дракона на произвол судьбы, отняла у Картахены рыбу. Картахена укоризненно посмотрела на девочку — мол, я была о тебе лучшего мнения.
— Тебе от мамы попадёт, — сказала Стася кошке. — Я не буду ябедничать, но это нехорошо — красть рыбу. А от тебя, Кошмар, я такого вообще не ожидала.
Кошмар смущённо потупился. А Картахена только хвостом дёрнула и стала нахально вылизываться. У неё никаких моральных устоев не было.
Стася не узнала Кукуреку. После общения с Кошмаром и Картахеной она несколько изменилась. Но довольно большой кусок ещё сохранился, и Стася, приученная к экономии по причине своеобразной зарплаты родителей, решила спасти этот кусок. «Его, конечно, немного погрызли, — думала Стася, неся рыбьи останки на кухню. — Но хвостик ещё сохранился. И почти не запачкался. Надо только подуть, чтобы пыль отлетела».
Мамы на кухне не было, она на минутку куда-то отлучилась. В сковородке на медленном огне жарился минтай. Стася сказала минтаю:
— Подвинься. Разлёгся тут!
Вредный минтай не подвинулся. Тогда Стася пихнула его кисточкой, которую до сих пор держала в руке, и уложила на освободившееся место отобранную у Картахены рыбу. Полюбовавшись на дело рук своих, Стася отправилась дорисовывать шестиногого дракона.
Скоро пришли папа и Саша. Папа грустный и растерянный после бурных школьных событий, а Саша счастливая — отменили волейбольную секцию.
Папа стал жаловаться маме на пропажу рыбы и общую невезуху, а мама его утешила:
— Ну и хорошо, что её украли. Нашёлся же какой-то идиот… Он с ней ещё хлебнёт горя. Может, сейчас, в эту минуту, рыба вонзила клыки в его бессовестное горло…
— А разве бывает горло бессовестное? — заинтересовался папа, на минуту забыв о своём несчастье. — Новости анатомии.
— Весь он целиком бессовестный, раз украл. Значит, и горло у него бессовестное, — выкрутилась мама. — Ты можешь обижаться, но я даже благодарна этому несчастному вору с перегрызенным горлом. Ведь на его месте мог быть ты! А у нас дети. Меня не жалеешь, детей бы пожалел. Ведь Сашка совсем от рук отбилась, волейболом занялась.
Папа только кивал, сбитый с толку.
— Дорогая, какая связь между рыбой и волейболом? — спросил он, но мама не успела ответить. Из своей комнаты вышла Стася и показала рисунок:
— Вот, папочка. Нравится?
— Очень красиво, — рассеянно сказал папа. — Вот эти пальмы у тебя хорошо получились и взрыв на складе боеприпасов.
— Это дракон! — оскорбилась Стася. — Просто я воду с краской разлила, и дракон немножко утонул.
— По-моему, его уже не спасти, — вздохнул папа. — Сплошные неприятности сегодня.
— Нет, папочка, у меня есть для тебя приятность, — и Стася, надрываясь, притащила телескоп. Он был завёрнут в детское Стасино одеяльце и обвязан розовой ленточкой для пущей торжественности.
— Это что, у тебя лялечка родилась? — не понял близорукий папа.
— Да ты что! — возмутилась Стася. — Я бы такую твёрдую и тяжёлую лялечку ни в жисть не родила бы! Это твой телескоп!
Папа дрожащими руками развернул одеяльце.
— Это он! Это он! — закричал он.
— Стася, откуда ты взяла телескоп? — строго спросила мама.
— Его принесли пираты, — объяснила Стася. — Сразу после того, как милиционер улетел в форточку. Они хотели застрелить из этого телескопа Клару Никифоровну за то, что та уволилась из пиратов и дала по шее пиратскому капитану, а потом украла у него карту клада.
— Ox, — вздохнула мама, — нельзя говорить «дала по шее», тем более о пожилом человеке.
— Знаешь, мне иногда кажется, что этот ребёнок вообще не различает правду и вымысел, — сказал папа, глядя на своё чадо.
— Ничего страшного, — утешила мама. — Я в её возрасте такая же была. И ничего, выросла почти нормальная.
— Ты себе льстишь, — нежно сказал папа маме.
«Сейчас целоваться будут!» — заинтересовалась Стася и пошире раскрыла глазёнки. Но папа целоваться раздумал и весело сказал:
— Тогда я не буду страдать о рыбе, а буду радоваться телескопу.
— Это мудро, — одобрила мама. — Пошли ужинать. В честь находки телескопа я накрою стол в комнате, а не на кухне.
Глава 11. Тихий ужин в кругу семьи
За ужином папа очень хвалил жареную рыбу.
— Особенно вот эта вкусная, — сказал папа, отламывая кусочек от большой рыбины, лежавшей в центре. — Будто и не минтай вовсе. Благородный вкус. Это какой-то минтайный граф. Я сейчас на всех разделю.
И папа ловко разделил понравившуюся рыбину на четыре части.
— Вкусно-то вкусно, — сказала мама, — да вот вид у неё… будто кошки драли.
Картахена сделала вид, что не слышит этот бестактный намёк.
— Где ты её, Саша, покупала?
— Я? — удивилась старшая дочь. — Почему я?
— А кто? — теперь уже удивилась мама.
— Не я, — сказал папа.
— Не я, — сказала Стася.
А Картахена только дёрнула хвостом.
— Странно, — пожала плечами мама.
