Акваланги на дне - Шерстобитов Евгений Фирсович
Улыбнулся Тимофей Васильевич.
— У нас на воде не штрафуют…
— Говорили же, — ворчал Ромка, помогая Захару влезть в лодку. — Не наклоняй голову сильно — наберешь воды…
— А главное, — нравоучительно добавил Тимка, — без паники! Ну хлебнул глоток, ну два… Так что? Рыба же живет…
— Так то рыба.
— А ты человек, — не унимался Тимка, — значит, выдержка должна быть, сила воли…
Тут мимо них, деловито шлепая ластами, внимательно рассматривая дно, проплыл кто-то из ребят с соседней лодки. Тимка посмотрел на Ромку, Ромка на Тимку.
— Давай! — приказал командир.
Тимка нырнул, несколькими сильными рывками догнал «пирата» и схватил за плечо.
— Ага! Попался!
«Пират» обернулся, поднял голову. Это был Костик. Он забубнил в трубку что-то непонимающее, обиженное.
— Не в свой квадрат заплыл! — закричал весело Тимка. — Заблудился, линию прочертить не успели, да? Это наш участок. Мы и сами найдем.
«Пират», оказывается, и не собирался пиратствовать. Он действительно заблудился, потому что спорить не стал, а что-то промычал в трубку и развернулся в обратную сторону.
Когда Тимка вернулся к лодке, Ромка уже натягивал ласты. Просунул под ремешок маски трубку, сказал деловито:
— Старший — Тимка, — и соскользнул в воду.
Он плыл легко и свободно, вытянув руки и пружинисто работая ластами.
Удивительное дело, когда ты плывешь без комплекта, то очень быстро устаешь, а в маске и ластах можно двигаться в воде часами, можно просто повиснуть, раскинув руки и ноги, не делая никаких движений, и волны будут только покачивать тебя.
Ромка не раз видел, как учат плавать. И объясняют, и показывают, и поддерживают, а научить никак не могут, потому что те, кто хочет научиться, страшно боятся воды. На мелководье еще кое-как побарахтаются, а вот дальше, в волны, окунуться боятся. Утонуть боятся! А чего же тут бояться, если вода сама тебя держит, если вода по всем законам физики просто обязана тебя вытолкнуть обратно. И дело даже не в физике, а в уверенности. А если на тебе еще маска и вода не заливает нос, если у тебя еще трубка и дышишь ты нормально, спокойно, значит и держишься на воде увереннее. А если на ногах еще и ласты — не надо руками лишних движений делать, — то плыви куда хочешь и сколько хочешь.
Внимательно осматривал он дно — такое яркое в солнечных бликах, такое близкое-близкое. Но это только казалось, что близкое. Ромка знал: вода приближает, увеличивает предметы. Иной раз схватишься под водой вот с таким огромным крабом, даже страшно становится, какой большой. А вытащишь — обыкновенный щуплый крабишко. Или кефаль плывет. Вот так рыбина, думаешь! Нагоняешься за ней, измотаешься, а когда, наконец, попадется, смотришь: так себе рыбешка — можно было и не гоняться. Обманчивая это вещь — вода. На камнях, на песке, на водорослях играют, постоянно меняясь, переливаясь, двигаясь, лучи солнца. И кажется порой, что камни сами шевелятся, передвигаются.
Вон там, впереди, что-то чернеет, даже среди темных камней выделяется. Два-три сильных движения руками — и Ромка различает какой-то круглый предмет, конечно, не камень. А водоросли тогда откуда, целая колония актиний, Вот бы нырнуть, проверить. Не поднимать же зря панику… Это, конечно, не акваланг, да и разве бросит шпион его так открыто? Если бы нырнуть, сразу бы все стало ясно. Но как раз об этом и говорили: «Не нырять!»
А если неглубоко, если только поднырнуть, проплыть хоть на метр-два пониже?
Ромка приподнимает голову, осматривается. Лодка с ребятами на положенном расстоянии, Тимка внимательно наблюдает.
Ромка набирает воздух и ныряет.
Нет, не глубоко. Он проходит над темным предметом на расстоянии четырех-пяти метров. Все ясно: это затопленная массивная дверца с какого-то корабля. И затопленная бог весть когда, потому что успела уже основательно обрасти водорослями. Еще с войны, наверное.
Ромка выныривает, продувает трубку. А лодка уже совсем рядом, и Тимка выразительно показывает кулак, Он прав: приказ был, значит надо выполнять, тем более ему — командиру.
— Металлолом! — кричит весело Ромка. — Вот где собирать надо!
Но, видно, Тимке сейчас не до шуток — он ведь уже прыгать приготовился. Еще рез погрозив кулаком, он повернулся к Захару и велел возвращаться на исходное место, где покачивался на волках, обозначая центр квадрата, небольшой белый поплавок — самодельный буй из пенопласта.
Через десять минут Ромку сменил Тимка.
За Тимкой пришла очередь и Захара.
Снова тщательно проверил Лукашкин снаряжение, подтянул ремешок маски, отпустил ремешок ластов, продул трубку, промыл маску и плюхнулся за борт так, что чуть лодку не перевернул. Нет, не выйдет из Захара настоящий подводник, и хотя поплыл он уже более уверенно и спокойно, Ромка на всякий случай решил держаться поближе. Для такого дела можно и поплавок оставить. Поплавок все равно на виду, куда он денется, если заякорен, а вот с Лукашкиным всякое может случиться.
После Захара пошел в воду Ромка, за ним Тимка… Время шло, а поиск пока не давал результата. Ребята ревниво поглядывали на соседние лодки, но, судя по тому, как деловито и спокойно ходили вокруг них буруны от ластов, и там дела шли не лучше.
В два часа подлетел на моторке дядя Валя.
— Как дела?
— А у других?
— Заканчивайте. Лодку заякорить — и марш ко мне. Перерыв.
— Как перерыв? — удивился Тимка.
— Новости! — возмутился лейтенант. — Дома побывать, пообедать, отдохнуть, через два часа быть у спасалки. Все. Разговоры отставить.
Разговоры были отставлены, якорь сброшен, и ребята перебрались на моторку.
— Дядя Валя, — сказал Тимка, — а может, и он шпион? — и рассказал про пожилого мужчину.
— Что-то слишком много шпионов, — рассмеялся вожатый, — то ни одного, а то сразу столько.
Моторка врезалась прямо в берег центрального пляжа. Везти ребят к спасалке далеко, да и времени займет сколько — надо ведь и остальных с лодок забрать. Перерыв так перерыв.
— Как хотите, — сказал Захар, — а я сейчас к ним… туда, на Октябрьскую…
— А меня Васька ждет, — спохватился Ромка, — я домой.
— И я домой, — согласился Тимка, — бежим.
— Марченко! — вдруг услышали ребята. — Роман!
Оглянулись и не сразу увидели Людмилу Васильевну, а рядом Егора Андреевича и оператора…
— Куда же это вы, братцы, исчезли, — сказал строго Егор Андреевич, — и без разрешения?
— У нас дела, — протянул виновато Тимка.
— Нам Людмила Васильевна разрешила, — объяснил Захар.
— Понятно, — покосился режиссер в сторону ассистента, — а как же дальше? Будем сниматься или не будем?
— Будем, — сразу же отозвался Захар, — это у нас редко бывает, это случайно…
— А что? — вдруг приподнялся оператор. — А что, Егор, если мы сейчас прямо пойдем и посмотрим, как он ныряет, этот ваш Марченко?
— Идея! — воскликнул обрадованно Егор Андреевич и поднялся, держа в руках желтые ласты.
У мальчишек разгорелись глаза: такого они еще не видали. Ласты были без ремешка, литые и новой формы — как заграничные. Зато маска и трубка у режиссера совсем обыкновенные, голубого цвета и совсем заурядной формы. Не то что ласты…
— Что, нравятся? — спросил режиссер. — И мне, братцы, нравятся, а вот маску и трубку, такие же, из комплекта, потопил. Да, да, в прошлом году, под Пицундой, сначала трубка пошла под воду, а потом в погоне за ней и маска слетела, так и не достал…
— А какая глубина была?
— Да метров двадцать — двадцать пять.
— Эх, вы! — досадливо махнул рукой Тимка. — Да я на этой глубине…
— Вот тебя-то рядом и не было, — усмехнулся режиссер, — другие были, тоже отчаянные, однако, видишь, пришлось обзаводиться другими. Ну пошли, Ромка?
Они поднялись. Ромка покосился на друзей. Захар скорбно вздохнул, а Тимка веселым голосом, очень уж веселым, беспечным, произнес:
— А я пошел. Я тогда пошел…
Он не дождался ответа, повернулся решительно и ушел.
— А он, ну Тимка, — горячо заговорил Ромка, — он, знаете, как плавает, а как борется, а по легкой атлетике у него юношеский разряд. Честное слово.
