Энола Холмс и секрет серой печати - Нэнси Спрингер
Ослепленная светом, блеском и яркими цветами, я не сразу сориентировалась в лавке. Казалось, витрины рассеивают мое внимание, словно гипнотизер, покачивающий цепочкой часов. Усилием воли я заставила себя разобраться в сумятице красок. Разные отделы обслуживали разные продавцы — в основном, к счастью, продавщицы — за бесконечно длинными прилавками. В целом лавка была настолько большой, что у меня язык не поворачивался называть ее лавкой. Впервые в жизни я попала в так называемый универсальный магазин.
Интересно, как такая обстановка сказывается на тех, кто здесь работает? Шляпники сходят с ума, художники умирают от отравления, рабочие на хлопковых фабриках чахнут и загибаются — условия в универсальном магазине «Эбенезер Финч и сын» тоже казались не особенно здоровыми и скорее всего пагубно сказывались если не на теле, то на рассудке.
На видном месте у двери висела фотография владельцев. Я собралась с мыслями и внимательно ее изучила. Больше всего интересовал не Эбенезер Финч, а его сын.
Александр Финч.
Жертва дурной славы и предполагаемый соблазнитель достопочтенной Сесилии Алистер.
Глава восьмая
На снимке Александр Финч выглядел обычным юношей, настолько непримечательным, что казалось, будто видишь его уже не в первый раз. Возможно, потому, что он смотрел в камеру пустым взглядом, как всякий человек, позирующий для фотографии.
Я забрела вглубь магазина и огляделась, якобы присматриваясь к товарам, а на самом деле — в поисках младшего мистера Финча.
Мне хотелось его оценить. Выяснить, какой у него характер. Понять, может ли он быть замешан в исчезновении достопочтенной Сесилии, и если да, то в какой степени.
К счастью, я нашла его тут же, заслышав громкий, грозный крик:
— Александр, обезьяна и то лучше украсила б окошечные витрины!
Я повернулась на звук неграмотной речи и увидела конторку в дальнем углу лавки, на небольшом возвышении, куда тянулись трубы пневматической почты со всех отделов, отчего она походила на осьминога. За высокими окнами — через них хозяин, вероятно, следил за обстановкой в магазине — стоял Эбенезер Финч и распекал сына.
— ...а цвета какие выбрал! Хотя чего еще ожидать от безумного анархиста! — ругался он, обвинительно тыча пальцем в Александра. — Иди приведи их в порядок, чтобы прилично выглядело.
— Слушаюсь, сэр.
Лицо юного Финча оставалось каменным, и в нем не отражалось ни обиды, ни злобы.
— А за порог и шага не ступай, понял?
— Слушаюсь, сэр.
— Сделай то, что я тебе сказал, а потом отчитайся.
Александр кивнул и вышел из кабинета.
Я зашагала быстрее и перехватила его у подножия лестницы с красивыми медными перилами, которая вела на первый этаж магазина.
— Прошу прощения, мистер Финч... — проговорила я, слегка запыхавшись.
— Чем могу помочь, мисс?
Он остановился и повернулся ко мне. Вид у него был приятный и услужливый. Возможно, слегка франтоватый. Во всяком случае, он ходил в затемненных очках в помещении. А вместо строгого костюма служащего конторы на нем были серебристый жилет с белыми пуговицами, стильные запонки в манжетах белоснежной рубашки и сиренево-синий пластрон с зажимом, с которого на цепочке свисала маленькая подкова; короче, Александр Финч одевался так же модно и недорого, как мисс Месхол. Если он в самом деле соблазнитель, то, возможно, заинтересуется мной...
Глупости. Меня и рядом поставить нельзя с очаровательной леди Сесилией. Она уж точно не походила на жирафа.
— Сэр, меня буквально ослепило разнообразие товаров в вашем магазине, и я совершенно растерянна. Не могли бы вы показать мне, где... — Я понизила голос до шепота. — Леди Теодора Алистер попросила меня с вами поговорить.
Сердце у меня тревожно забилось в ожидании его реакции.
На секунду в глазах Александра мелькнуло удивление, но он тут же оправился и стал мне подыгрывать:
— Прошу сюда, мисс, я буду рад все вам показать.
Александр провел меня мимо прилавка с жуткими деревянными руками — манекенами для перчаток — и красивой продавщицей, мимо дамы, похожей на старую деву, которая демонстрировала семейной паре набор чугунной посуды, и дальше вглубь магазина, пока мы не дошли до прилавка, за которым стояла хрупкая, как тростинка, девочка.
— Исчезни, — прошептал Александр.
И, хотя произнес он это спокойным, размеренным голосом, девочка широко распахнула глаза и убежала, не улыбнувшись и не сказав ни слова, как будто испугалась. Или она всегда так себя вела с Александром? Все-таки он сын хозяина, а она — юное наивное создание.
Мистер Финч зашел за освободившийся прилавок и сказал, обращаясь ко мне:
— Здесь у нас представлены модные новинки в женской обуви.
Видите ли, если бы мы просто отошли в сторону поговорить, это смотрелось бы неприлично и подозрительно, но когда нас разделял прилавок, окружающим казалось, что Александр всего лишь обслуживает клиентку.
Я не стала тратить время зря:
— Леди Теодора решила сама взяться за дело и проверить, каких успехов может добиться прекрасный пол в поисках пропавшей достопочтенной Сесилии.
— Понимаю. Что-нибудь на весну, говорите?
Он выдвинул ящичек за прилавком и выудил оттуда желтовато-коричневый сапожок с изящным каблучком, а за ним жемчужно-серый, с пуговицами спереди, а не сбоку, как обычно, и еще один — песочного цвета, с кружевными лентами.
Обувь была очень симпатичной и отличного качества, но я только сделала вид, будто рассматриваю сапожки, и прошептала:
— Боюсь, вы подумаете, что это глупо, но леди Теодора готова рискнуть. Видите ли, от полиции никакой пользы.
— Еще бы! Они только и делают, что следят за мной, а отец так на меня рассержен, что не выпускает за порог.
Александр произнес это все таким же ровным, невозмутимым тоном. Вероятно, отчасти поэтому у меня пока не складывалось о нем никакого впечатления, ни хорошего, ни плохого.
— Вы живете с родителями? — Я не придумала, о чем еще его спросить.
— Нет, с остальными служащими.
Скорее всего, в общежитии над универмагом.
— Что ж, в таком случае вам не приходится круглыми сутками страдать от придирок отца. А почему он на вас рассержен?
— Потому что я должен «знать свое место», как он выражается. Ему не нравится, что я ко всем отношусь одинаково. — Он махнул рукой на венский стул перед прилавком. — Не угодно ли присесть, миледи?
— О нет! — У меня подкосились колени, и я невольно упала на сиденье. — Я не...
