Энола Холмс и секрет серой печати - Нэнси Спрингер
Меня настолько затянул этот процесс, что я даже не заметила, как в кабинет зашел Джодди, и аж подпрыгнула на стуле, когда услышала у себя за плечом его бодрый возглас:
— А я и не знал, что вы так хорошо рисуете!
Это его не касалось, и я уже собиралась сделать ему замечание, но, к счастью, не успела перевести дыхание от испуга, как он, поставив поднос с чаем, ткнул пальцем в один из портретов и воскликнул:
— А я ее знаю!
Глупости. Быть такого не...
Подождите-ка.
— Вот как? — уточнила я небрежным тоном. Любой слуга замкнется в себе, подобно моллюску, если проявить чрезмерную заинтересованность. Поэтому лучше на него не давить. — И как же ее зовут?
— Ну, не в таком смысле знаю. Просто видел где-то.
— И где же?
— Не помню.
Я повернулась к Джодди. Он смотрел в стену с отрешенным видом, словно силился вспомнить далекий сон.
— Она ехала в экипаже?
Он растерянно покачал головой, не сразу вспомнив о манерах.
— Нет, миле... Нет, мисс Месхол. Она вроде как стояла на углу.
— Где? Пикадилли, Трафальгарская площадь, Севен-Дайлс?
— Не помню.
— И что же она там делала? Ходила за покупками?
— Нет, вряд ли...
Я начала терять терпение и проворчала полушутя:
— Продавала спички?
Глупый вопрос, конечно. Спички продают только нищие оборванцы.
Но Джодди удивленно пробормотал:
— Спички... Точно!
Глупый мальчишка — разве могла достопочтенная Сесилия продавать спички на углу?! Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза, и как можно терпеливее задала следующий вопрос:
— Во что она была одета?
Разумеется, ответил он совсем другое:
— У нее что-то лежало в корзинке.
Как и у половины населения Лондона. Вторая половина ходила с тележками. Простой народ тратил деньги сразу, как появлялась возможность набить пустой желудок, причем на ящики со льдом для хранения продуктов и плиты для приготовления еды у несчастных не хватало, и они покупали несъедобное варево у уличных торговцев, так что бедные наживались на бедных.
— В корзинке? И что же? — с сарказмом уточнила я, не сомневаясь, что Джодди все перепутал. — Фруктовые рулеты?
— Нет, мисс Месхол, ничего подобного. Бумаги какие-то.
— То есть она продавала газеты?!
Лучше бы я промолчала или хотя бы умерила свое изумление.
— Нет, миле... э-э... нет, мисс Месхол.
Джодди так перепугался, что расспрашивать его дальше не было смысла.
Я задала еще несколько вопросов, но ничего полезного из него не вытянула.
— Ладно, Джодди. Спасибо, можешь идти.
Когда он ушел, я тихонько выругалась и решила выбросить этот разговор из головы. Скорее всего, глупышка Джодди перепутал леди Сесилию с другой хорошенькой девочкой.
Потягивая чай и, признаюсь, любуясь своими рисунками, пока они еще не сгорели в камине, я размышляла над делом о пропаже достопочтенной Сесилии.
Тайно обручиться она не могла — по уже известным причинам, и идти в церковь в ночной сорочке было бы довольно странно. Для такой важной романтичной церемонии юная леди наверняка выбрала бы самое красивое платье.
Но вдруг она сбежала не ради возлюбленного, а ради нищих из неблагополучных районов Лондона? Нет, и тогда она бы не надела ночную сорочку. Впрочем, достопочтенная Сесилия могла подготовить более скромный наряд и спрятать ночную сорочку, чтобы полиция решила...
Что? Что похититель выкрал ее из постели? И насильно утащил вниз по лестнице? Это же безумие. Я знаю, что это невозможно.
А может, лестницу поставили у окна для отвода глаз?
Если Сесилия ушла по своей воле — на чем она поехала? Помогал ли ей кто-нибудь?
Вопросов было много, а ответов мало.
Я снова позвонила в колокольчик.
— Джодди, — обратилась я к слуге, когда он появился на пороге, — вызови мне кеб.
Мисс Месхол поедет за покупками.
Только не в те места, что обычно.
Кеб — шесть пенсов за милю — остановился у ближайшей железнодорожной станции. Поезд должен был обойтись мне дешевле, а ехать было не так уж далеко — на север Лондона, где располагалась нужная мне лавка «Эбенезер Финч и сын».
Я сошла на станции Сент-Панкра, здание которой походило на воздушный десерт, и пошла вдоль по улице. Лиана Месхол, обычная сотрудница бюро в юбке, не волочащейся по грязи, но скромно прикрывающей лодыжки, привлекала к себе не осуждающие, а сальные взгляды. Джентльмены в цилиндрах вовсе не обращали на меня внимания, никто не намекал, что я сама буду виновата, если со мной случится беда, зато на меня заглядывались торговые служащие, вышедшие на крыльцо, а один рабочий, проходивший мимо, сказал:
— Как делишки, красавица? Куда спешишь, а? Погоди, поговори со мной чуток.
Я сделала вид, что не расслышала, и даже не удостоила его взглядом. К счастью, он не стал меня преследовать, как это иногда бывает. Право слово, оборванки спокойнее гуляют по трущобам, чем приличные девушки по городским улицам. Пока я искала нужное место, ко мне успели прилипнуть еще две пиявки мужского пола, на которых я также не обратила внимания.
Я подошла к лавке «Эбенезер Финч и сын» — и разинула рот от удивления. Никогда в жизни не видела таких больших эркеров! А сколько полированных медных манекенов, одетых в модные наряды! Причем самых разных ярких, химических оттенков.
Внутреннее убранство лавки поразило меня ничуть не меньше. Я привыкла к небольшим полутемным закуткам книготорговцев, аптекарей и продавцов тканей, где подходишь к прилавку и перечисляешь все, что тебе нужно, дряхлому господину в черном костюме, после чего он либо приносит товар со склада, либо записывает заказ, если нужного предмета не оказалось в наличии. Простое, скучное занятие. Но в лавке «Эбенезер Финч и сын» газовые лампы горели даже днем, и ни о каком полумраке не могло быть и речи. Она полностью противоречила моим представлениям о магазинах. Товары лежали на витринах — привлекательные, разнообразные, манящие. На отделанных деревянными панелями стенах, деревянных столешницах и даже под потолком красовались ткани и оборки, шляпки, перчатки и шали, инструменты и навесные замки, деревянные игрушки и оловянные солдатики, всевозможные кухонные принадлежности, ведра и лейки, чепчики и фартуки, железные крючки для одежды, фарфоровые
