Андрей Нуйкин - Посвящение в рыцари
— Ах, ах, я уже рыдаю от жалости! Какие они бедные, у них даже друзей нет — доносить не на кого! «Такими их растят»… А у самих у них в головах мозги или макароны по-флотски?
Интересное дело — спор. Попробуй кто-то при мне заступаться за сереньких, я, наверное, стал бы обличать их злее Задиры. Но вот он излагает вроде бы мои же мысли, и я невольно начинаю подбирать возражения и готов отстаивать их столь же горячо. И не просто наперекор кому-то, а потому, что начинаю видеть резонность этих возражений. А ведь не будь спора, ничего такого мне бы и в голову не пришло!
Я вдруг отчетливо понял: не ребятишек Серляндии надо ненавидеть. Они просто ничего не понимают. Научить их отличать плохое от хорошего, благородное от подлого — важнее, чем свергнуть Карлика. Пока они такие темные, и вымруки и карлики великие всегда найдутся, чтобы куражиться над ними.
Сделав это открытие, я почувствовал огромную ответственность за судьбу ушастиков. Ведь никто еще не знает, что надо делать, — только я! И если я не помогу этой смешной девочке Мяу, то никто ей не поможет. НИКТО! Хоть бы мои друзья тоже поняли это, хоть бы поняли!
— Нам нельзя уходить отсюда, — говорю. — Иначе мы тоже предадим друзей. Недавно мы рисковали жизнью ради одной Дуняшки, а тут убивают сразу сотни ребятишек, глупых, неспособных защищаться. Эти вымруки, они же в тысячу раз страшнее любого дракона!
— Не вижу смысла, — пожал плечами Научный Мальчик. — Что мы тут можем сделать? Не одолеть же нам троим всех вымруков и стражников.
— Не с ними надо бороться! Надо хоть немного открыть глаза ушастикам: научить их мечтать, дружить, не трусить, отвечать за себя и за других… С уколами надо что-то придумать… Пока все эти Мяу и Куки не станут взрослыми — вымруков не победить.
— Ты случайно белены за завтраком не накушался? — Задира даже фыркнул от презрения. — Твоим Мяу и Кукам засаленный бантик дороже любой революции!
Вот он, наш Задира. Вчера собирался с десятью ушастиками, вооруженными перочинными ножами и рогатками, устроить государственный переворот, а сегодня он о них уже и слышать не хочет. Ну нет, Вадик, я и за сереньких поборюсь, но и за тебя тоже. Драка предстоит отчаянная, а какая же может получиться драка без моего храброго оруженосца!
— Ты сердишься на ушастиков, что они не захотели устраивать восстание, а ты вот о чем подумай. ВО ИМЯ ЧЕГО, собственно говоря, они могли восстать? Они ведь даже не подозревают, что жить можно как-то иначе. И второе. Почему ты считаешь, что ушастики ДОЛЖНЫ тебе верить, идти за тобой? Чем именно, каким ДЕЛОМ ты доказал им, что тебе можно верить? А вдруг ты уже служишь у Карлика управляющим чернильницей или кем-нибудь похуже? Ты вот только что призывал топить ушастиков в реке… Раз ты в ПРИНЦИПЕ на такое способен, то стоит ли им ДОВЕРЯТЬ тебе свою жизнь? Вдруг они тебе еще когда-нибудь чем-то не угодят, вдруг тебе тоже захочется бантик от Карлика получить?
Я применял «запрещенный прием», но выбора у меня не было.
— Ах, вот как? Я, значит, ради бантика с тобой пошел?.. Все!.. Давай мою пращу… Я сам отсюда найду выход… без вас и без ушастых.
— Не злись, Вадим, — попросил я очень серьезно. — Не надо нам ссориться. Я ведь не про себя говорю, я-то мог бы тебе не только свою жизнь, но даже жизнь папы с мамой доверить. Но серенькие-то ведь тебя не знают. У них-то нам надо еще заслужить доверие!..
— Дело ваше, — вмешался в разговор Научный Мальчик, — но я для роли миссионера не гожусь.
— Что значит «не гожусь»?
— Это значит: выбраться из Серляндии шансов почти нет, а устраивать здесь революцию мне расхотелось. Нужно быть реалистами.
— И что, интересно, люди делают, став реалистами?
— Мне предложили место в лаборатории… на приличных условиях… назвали несколько тем на выбор… Чтобы изменить тут жизнь, прежде всего надо развивать науку и экономику. Вымруки не подозревают, что, субсидируя нас, ученых, они роют себе могилу. На определенном уровне развития…
— Та-ак! — протянул Задира. — Теперь все наконец стало ясным — и что такое объективные законы и когда надо яблоню есть… Переметнулся, гад?!. Фашистам идешь прислуживать?!
Хорошо все-таки, что томагавк носил я, а не Задира. Я ведь во всяких лампочках и проводах разбираюсь слабо, так что вряд ли сумел бы починить Научного Мальчика. От оплеухи, которую залепил Задира Профессору, количество свободно катающихся винтиков и гаечек в голове последнего значительно возросло. Еле-еле оттащил я Задиру, а Профессор, испуганно оглядываясь на него, ползал по полу в поисках очков.
Да, трех мушкетеров из нас уже не получалось, но расставаться надо достойно. Вопрос жизни и смерти каждый должен решать самостоятельно. Нехорошо поступил Задира. Сам только что хотел нас покинуть во имя мести сереньким — мы же не бросались на него с кулаками.
— И что за тему ты себе выбрал? — попробовал я для замирения начать «светский разговор».
— Культурные люди, между прочим, ТАК научные дискуссии не завершают, — с вызовом произнес Научный Мальчик, водрузив дрожащими пальцами на нос очки. — Истина… выше грубой силы, и никогда…
— Про истину вспомнил, гад! — рванулся из моих рук Задира. — Знаем, какую тебе надо истину — которая помягче да пожирнее!! Пусти, я этому арифмометру еще раз врежу!..
— Так что же за тему ты выбрал? — отчаянно пытался я перевести разговор в мирное русло.
— Тема… тема чисто академическая, — испуганно отодвинулся Профессор в самый дальний угол комнаты. — Абсолютно вне политики. Никакой пользы из нее здесь не смогут извлечь… А для науки чрезвычайно актуальная, чрезвычайно…
— Что же все-таки за тема? Или секретная?
— Нет, что вы! Вполне открытая: «Биофизические и биохимические механизмы феномена двуликости». Правда ведь, интересно в этом разобраться на клеточном уровне?..
Научный Мальчик замолчал, но, видя, что Задира по-прежнему с мрачным видом загораживает путь к дверям, продолжил торопливо.
— Само по себе явление полиликости известно людям с доисторических времен. Об этом говорит хотя бы легенда о двуликом Янусе, но серьезному научному исследованию данный феномен до сих пор еще не подвергался. Как ученый, я просто не могу упустить те возможности, которые открывает в этом плане пребывание в Серляндии… Поверьте, тема эта имеет не только теоретическое значение. Вспомните хотя бы актеров, дипломатов, разведчиков… В семейной жизни и то, знаете ли, это могло бы найти практическое применение… И вообще… Вы только представьте — в каждом универмаге полный набор лиц! Понадобилось умное — пожалуйста. Волевое — извольте. Влюбленное? Есть и такое! Подобострастные? С любым оттенком!.. Широкий потребитель был бы очень доволен…
— Себе не забудь изготовить еще одно — честное и порядочное, — презрительно посоветовал Задира. — Вдруг понадобится кому-нибудь очки втереть.
Повернуть историю вспять с помощью кулака Задире действительно не удалось. Уже на следующее утро наш ученый муж почистил ботинки, прилизал волосенки и пошагал к девяти часам пятнадцати минутам выявлять биохимические механизмы двуликости. Задира исчез куда-то еще затемно. Наверное, ползает по кустам вдоль пограничной полосы в поисках нужной тропинки. А я сижу в своей комнате и терзаюсь сомнениями. Как, собственно, я могу раскрыть сереньким глаза на них самих, если каждая моя фраза тотчас же становится известной вымрукам? Как я смогу в одиночку защитить ушастиков от уколов? Может, прав Задира — лишь оттуда, из-за реки, может прийти в эту страну свобода и справедливость? Конечно, слишком уж удобен такой вывод — сиди, ничем не рискуя, и жди торжества прогресса. Не по мне такое.
Первым вернулся Задира, грязный, ободранный, злой.
— Ну, что? — спрашиваю нетерпеливо.
— В реку даже палец сунуть нельзя!
Я с тревогой посмотрел на Задирины руки.
— Да нет, я и не совал. В одном месте к реке можно довольно близко подойти. Собачонка на моих глазах туда влетела с разбега… Только раз и успела взвизгнуть. Мелко там было. Действительно, через минуту один скелет в воде остался. Бр-р.
— А лодка или плот?..
— Полена приличного нигде не валяется. Завтра еще разок погуляю, если от шпиков улизнуть удастся.
— А как сегодня удалось?
— Дважды тут один прием, похоже, не проходит… А этот тип еще не притрюхал со службы?
— Нет вроде бы.
«Тип» был легок на помине. Быстро шмыгнул (это степенный-то доктор всех арифметических наук) в дверь и сразу же высунулся наружу, напряженно вглядываясь в коридор. Потом решительно прошел к столу, сел и оглядел нас каким-то непривычным, изучающим взглядом.
— Что, уже раскрыл эффект Януса, переходишь на эффект примуса?
Странное дело, Научный Мальчик не только не обиделся в ответ, но вроде бы даже свысока посмотрел на Задиру.
