Роман Грачев - Томка, дочь детектива
– Какие? Что случилось?
– Мы обкакались.
– Обкакались?! – От неожиданности я забыл, что нахожусь в квартире не один. Марина встрепенулась, спустила ноги с дивана. Я стал говорить тише. – Как вы умудрились?! Она уже год не какала в штаны. У меня сменных трусов с собой нет!
– У меня с прошлого раза остались. Кхм… – Мама сбавила тон. – Антош, мне кажется, она сделала это назло. Я сказала ей, чтобы она собиралась на гимнастику, она надулась, ушла в спальню и там сделала свое черное дело.
– Свое коричневое дело! – фыркнул я. – Опять эти проблемы с гимнастикой! Мне уже надоело с ней спорить.
– Ничего не поделаешь, придется что-то решать. Когда следующее занятие?
– Сегодня в пять.
– Ты ее заберешь?
– Обязательно. А сейчас дай ей трубку.
Я притворился, что не вижу, как подобралась Марина. Ей тоже хотелось поговорить с дочерью, но это сейчас не входило в мои планы. Наверно, жестоко с моей стороны, но жестокость имела причины.
Томка зашуршала трубкой, тяжело вздохнула.
– Пап…
– Ну, и что это было?
– Где?
– У тебя в трусах!
Томка хихикнула. Я предположил, что сейчас начнется примитивный развод папы. И не ошибся.
– Пап, а знаешь, что я видела…
– Так, милая, послушай меня. – Боковым зрением я заметил, как Марина встала возле меня и потянула руку к телефону, требовательно шевеля пальцами. Я поднялся на ноги, отошел к окну. – Сейчас ты прекращаешь свою глупую демонстрацию и извиняешься перед бабушкой. Через полчаса я приезжаю и мы едем на гимнастику.
– Па-ап…
– Ничего не хочу слышать, мадемуазель! – Я начинал нервничать. Масла в огонь подливала Марина, решившая переговорить с дочерью. Пока что она терпеливо стояла у меня за спиной, но я боялся, что она может проявить настойчивость. Отказать ей в разговоре с Томкой я не имел морального права… но просто не хотел, чтобы они говорили.
– А теперь дай трубку бабе Соне.
Томка всхлипнула. Вскоре я снова услышал свою матушку.
– Антон, с ней действительно творится что-то странное. Разберись.
– Ладно. Собери ее, я скоро подъеду.
Я выключил телефон как можно скорее, чтобы Марина не успела перехватить. Обернувшись, я наткнулся на ее ненавидящий взгляд.
– Набери снова! – прошипела она.
– Зачем?
– Я хочу с ней поговорить!
– Поговорить? – Я посмотрел на часы. Ее рассказ занял времени больше, чем я ожидал. Впрочем, она рассказала главное, а детали могли подождать. Я узнал, что она была той самой женщиной, которую тщетно искали после задержания Чебурашки. Он ее так и не сдал, сказав, что девчонка не имеет ни малейшего отношения к делу и просто попала в машину случайно. Не пытками же выбивать у него признания.
– Дай мне дочь, – потребовала Марина, вытянув руку ладонью вверх. В голосе появилась настойчивость, какой я раньше не слышал. И еще раздражение. Она еще смела раздражаться?!
– Зачем?
Я посмотрел с вызовом. Я хотел, чтобы она сказала те самые слова, которых дожидался целый год.
Но Марина неожиданно сникла. Опустила руки. Тушь с ресниц пошла черными разводами. Она смахнула слезы тыльной стороной ладони. В какой-то момент мне стало ее даже жалко. Женщина, которая не знает чего хочет и зачем живет. Плывущий по течению лепесток. Чем мы могли ей помочь? Научить чего-то хотеть? Подарить заветную мечту?
– Тебе счастья на пять минут, – сказал я, – а Томка потом будет маму звать. Не надо, мы привыкли жить без тебя…
Она обреченно кивнула, села на диван.
– Не знаю, что сказать, – произнес я, остановившись напротив. – Как будто из семейного альбома украли несколько дорогих фотографий… Ты любила его?
Марина усмехнулась.
– Как у вас все просто…
– Зато у вас все сложнее некуда. Любила?
– Нет. – Она повернулась ко мне. – Мой ответ – нет. Я полюбила тебя… Я не знала, что делать, просто металась, как загнанная. Он выбросил меня из джипа за несколько секунд до того, как его взяли. Я видела из-за угла. Дура, зачем вообще позволила ему…
– Думаешь, могла спасти? В его биографии и без «лексуса» хватало подвигов. Ты знала, как он жил?
Марина покачала головой.
– Четыре угнанных иномарки представительского класса по полтора миллиона каждая; участие в разбое, правда, недоказанное; перепродажа угнанного транспорта, торговля наркотиками…
– Для полноты картины не хватало только убийства. Но вы восполнили пробел, верно?
Я вздрогнул.
– Я сделал все, что мог. Это дело стоило мне карьеры.
– Знаю… и не виню тебя. Я нашла тогда Игоря Чебышева, хотела узнать у него, что будет с Колей. Он говорил, что попытается вытащить брата, но когда услыхал, что Чебурашку закрыли за двойное зверское убийство, опустил руки и сказал, что шансов нет даже с большими деньгами. Я была в курсе всего, Игорь рассказывал. Я знала фамилии оперов, которые брали Колю. Я была в том баре, где ты обмывал свой рапорт, разговаривала с тобой, слушала тебя весь вечер… Знаю, что ты чист. Потом ушла, но обнаружила тебя на скамейке. Ты нажрался, дорогой… – Она неожиданно улыбнулась. – Я не могла тебя бросить, потому что друзья твои разошлись. Кое-как привела в чувство, чтобы узнать адрес, отвезла домой, уложила спать, уснула рядом сама. Что было дальше, ты знаешь. Я не планировала с тобой встречаться, но что-то меня в тебе зацепило. Наверно, впервые в жизни у меня появилось какое-то осознанное желание. А потом…
Марина махнула рукой: дескать, не о чем говорить.
– Но почему ты бросила нас?
Она молчала с минуту, не меньше. Я словно слышал стрелки часов, стучащие мне по голове. За последний год, наверно, не было ни одного дня, когда я не задавал себе этот проклятый вопрос. Меня волновало даже не то, почему женщины уходят от таких «прекрасных мужчин». Я пытался понять, почему они могут уходить от своих детей!
– Потому что устала.
– Устала?!
Марина отвернулась. Я понял, что больше не вытащу из нее ни слова. Скоро мы с Томкой должны быть во дворце спорта «Салют» на занятиях по художественной гимнастике.
– Ладно, пойду. У тебя, наверно, сейчас полно забот.
– Не знаю. Кормухиным занимается его бывшая жена. Они так и не развелись… он тебе говорил?
– Нет.
– Все его юридические и личные контакты все еще там, в прежней семье. Я даже не знаю… – Она обвела рукой вокруг, – …не знаю, куда все это денется.
– Ну да, брачный контракт ты с ним заключить тоже не успела.
Марина метнула на меня острый взгляд. Будь он ножом, я бы порезался.
– Он и об этом успел тебе рассказать.
– Он боялся, что ты его облапошишь. Не знаю, прав ли был. Тебе виднее.
Я направился в прихожую. У двери остановился. Наверно, требовалось еще что-то сказать, но слова закончились. По крайней мере, сейчас их точно не было.
16
Томка надулась. Врала, конечно, потому что так не дуются – едва не лопаясь от смеха. Но я не склонен был поддерживать игру. К дворцу спорта мы ехали молча. Даже без музыки. Мне требовалась тишина.
Но зато на парковке дворца завязался очередной, и довольно неприятный для нас обоих, разговор. Я уж думал, что больше никогда не придется в чем-либо убеждать мою понятливую девочку.
– Том, рядом с тобой на заднем сиденье сумка с гимнастическим купальником и чешки. Забирай и беги.
– Нет.
– Что? Повтори, милая, я не расслышал.
– Пап, я не пойду.
Она стала серьезной. То есть уже не притворялась. Она собиралась отстаивать свое право на принятие самостоятельных решений. Не рано ли?
– Том, в чем дело? Тебе всегда нравилась гимнастика.
– Никогда не нравилась.
Я начал злиться. Впрочем, совершенно напрасно. Я видел, что она не капризничает.
Я отдал ее в гимнастику пару месяцев назад. Ее энергия била через край, одних танцевальных занятий во дворце пионеров и частных уроков по русскому языку явно не хватало – после них Томка целый вечер могла носиться по квартире или во дворе, сшибая коленки. Кто-то из знакомых родителей в садике обратил мое внимание на художественную гимнастику. Я отвез Томку в любительскую группу. Поначалу все шло хорошо, а потом дочка стала брыкаться. В каждый новый приезд покидала машину все менее энергично. В последний раз мне пришлось вытащить ее за локоть. Она едва не плакала.
Я ничего не понимал. Ведь ей всегда нравились подвижные игры.
– Тома, что не так?
– Все так, пап. Просто я не хочу на гимнастику. – Она привстала на ноги. В глазах появился блеск. Томка придумала, как отвлечь мое внимание. Увы, она не знала, что папа сегодня не склонен либеральничать. Хватит с меня женской дури на сегодня, ей-богу. – Знаешь, пап, что я придумала…
– Нет! – крикнул я и ударил кулаком по спинке соседнего кресла. – Выметайся из машины бегом, у меня нет времени спорить! Быстро!!!
Томка отпрянула. Личико, секунду назад озарившееся радостью, съежилось, как сушеный финик. Томка заплакала. Совершенно искренне и очень горючими слезами.
