Элли Картер - Воровская семейка
— А вторую? — спросила Кэт, подходя ближе.
— Ну, это был человек из вашего… круга, — осторожно проговорила Лючия, но Кэт подумала: «Ты даже не представляешь, насколько».
Судя по лицу девушки, та никак не могла решить, что сказать — и главное, как. Наконец она прошептала:
— Тот мужчина… понимаете, он был очень… богат.
— Ну, тогда, боюсь, нам придется… — Кэт развернулась, рассчитывая, что Лючия скажет…
— Но он не из Италии!
Кэт медленно обернулась.
— Правда?
— Да-да. Его зовут мистер Романи.
— Романи? — переспросила Кэт.
— Да, — проговорила девушка. — Визили Романи. Он очень настаивал на том, чтобы «Сирену» отправили в Австрию.
— В Австрию?
— Да, прямо в одно из его владений. Около Вены.
Хотя она ни за что не призналась бы в этом, в Колгане были вещи, которые очень нравились Катарине Бишоп.
В конце концов, не так уж плохо было засыпать каждую ночь в одной и той же кровати и знать наизусть путь до ванной комнаты и обратно даже в темноте. И ей ужасно нравилась библиотека — целое здание, где можно было брать вещи, которые тебе не принадлежат, и не чувствовать никаких угрызений совести по этому поводу. Но больше всего она скучала по Колгану, сидя рядом с Гейлом и Габриэль в поезде, мчавшемся в Вену, — из-за того, что одно из самых серьезных учебных заведений в мире было единственным местом, где Кэт могла не думать.
В первый же день в Колгане Кэт вручили лист бумаги, на котором было написано, какие занятия она должна посещать и в какое время. В главном холле висела доска, на которой сообщалось, какую еду она будет есть и в каких спортивных мероприятиях участвовать. Каждую неделю преподаватели говорили ей, какие главы каких книг ей следует прочесть, какие задания и в каком порядке сделать.
Все было в точности так, как однажды ночью предсказал Кэт дядя Винни (который вообще-то не был ее дядей), вытащив девушку из кухни дяди Эдди, чтобы предупредить, что пансион — это что-то вроде тюрьмы (где, по иронии судьбы, дядя Винни провел долгое время перед тем, как явиться той самой ночью на порог дяди Эдди).
Кэт выслушала его тогда с невозмутимостью, достойной внучатой племянницы дяди Эдди. Она не позволила ему напугать себя. Она просто проанализировала все данные и пришла к выводу, что дядя Винни был абсолютно прав и, в сущности, у нее было два варианта: Колган сейчас или тюрьма позже.
А колганская форма ей нравилась больше.
Но теперь осень осталась позади, и Колган вместе с ней. Кэт ничего не оставалось, кроме как глядеть из окна поезда на заснеженные альпийские вершины. В кармане пальто у нее были три разных паспорта и одна из кредиток Гейла. Она прекрасно говорила на четырех языках и неплохо объяснялась еще на двух. Она могла поехать куда угодно. Заняться чем угодно. Возможно, причиной тому была высота, но Кэт внезапно почувствовала головокружение и нехватку кислорода: перед ней расстилалось невероятное количество возможностей, и ее мозг просто не мог дать ответы на все вопросы.
Например, почему Габриэль во сне выглядела еще более хорошенькой, а сама Кэт всегда просыпалась помятой?
И зачем Габриэль настаивала на том, чтобы спать на плече у Гейла, когда Кэт — которая лупила его по этому самому плечу бесчисленное количество раз — прекрасно знала, какое оно твердое, а на полке над сиденьями лежала целая гора мягких подушек?
Кэт старалась не думать о других вещах — о сложных вопросах, которые остались позади, но неумолимо нагоняли их мчащийся поезд. Она мечтала, что уйдет от них, избавится, как от погони. Но девушка понимала: все эти вопросы будут ждать ее на перроне в Австрии.
У Кэт заложило уши: поезд мчался все быстрее, забирался все выше — и мысли, крутившиеся у девушки в голове, вскоре сосредоточились на одном человеке, на одном месте.
Визили Романи.
Вена, Австрия.
С этой мыслью Кэт закрыла глаза. Она не видела, как за окном начался снегопад. Не почувствовала, как Гейл укрыл ее одеялом. Она мгновенно уснула.
Девять дней до истечения срока
Вена, Австрия
Глава двенадцатая
Единственная мысль, которая не посетила Кэт в поезде, пришла ей в голову, как только они сошли на станцию следующим утром: иногда очень приятно иметь дело с миллиардером.
— Как прошла ваша поездка, мисс? — спросил Маркус, появившийся, словно из воздуха, на платформе, полной людей. Весь багаж стоял на тележке рядом с ним. Кэт поежилась на ледяном воздухе, но, к счастью, машина уже ждала их.
Первый снег был аккуратно собран в кучи на обочинах дорог, а на тротуарах сновали туристы и местные жители, спешившие по делам. Кэт смотрела из окна, думая: «Визили Романи может быть среди них».
Визили Романи мог быть где угодно.
Визили Романи мог быть кем угодно.
Ни в машине, ни в холле отеля никто не произнес ни слова. Кэт вяло подумала, что подниматься в пентхаус на лифте значительно приятнее, чем пробираться туда по вентиляционной трубе, и закрыла глаза. Она могла бы простоять так целый день. Целую неделю. Целый год. Но в ту же секунду двери лифта разъехались в стороны.
И Кэт услышала глубокий низкий голос:
— Здравствуй, Катарина.
Кэт, конечно, слышала о президентском номере в «Das Palace Hotel» в Вене. Каждый уважающий себя вор знал, что в этой комнате обычно принимали королей и принцесс, президентов и высших чиновников. Но Кэт смутило вовсе не это: прямо посреди комнаты, у пылающего камина, их ждал дядя Эдди.
— Добро пожаловать в Вену.
Когда дядя Эдди протянул руки, Габриэль бросилась в его объятия, быстро тараторя что-то по-русски. Никто не переводил ее слова, но Гейл уловил суть. Четыре дня назад Кэт явилась в дом своего дяди и мгновенно вернула себе его расположение — но никто не замечает, что Габриэль, которая провела последние шесть месяцев, обчищая лучшие карманы на Ривьере при помощи своих ловких рук и глубокого декольте, никогда и не покидала семейной кухни.
— Что твоя мама? — спросил дядя Эдди, держа Габриэль на расстоянии вытянутой руки.
— Помолвлена, — вздохнула девушка.
Дядя Эдди кивнул так, словно уже слышал об этом ранее.
— Он как-то связан с искусством?
— С драгоценными камнями, — сказала Габриэль. — Это его семейный бизнес. Он граф.
— Или герцог, — вмешался Гейл.
— Я их путаю, — призналась Габриэль.
— Все путают, — проговорил дядя Эдди, пожимая плечами и улыбаясь. Не отпуская племянницу, он сказал: — Рад видеть тебя, малышка. — Он опустил глаза на ее крошечную юбку. — Жаль только, что я вижу слишком многое.
Габриэль проигнорировала замечание.
— Я тоже рада тебя видеть! Но как ты…
Дядя Эдди покачал головой. Вопрос был не в том, как он здесь оказался. Кэт знала, что важнее другое: что он пришел сказать им? Что он узнал такого, что нельзя было сообщить по телефону? И что она, Кэт, будет с этим делать?
Старик уселся в кресло поближе к огню и взглянул на Кэт.
— Вы уже навестили синьора Мариано?
Кэт уловила аромат хорошего кофе и заметила, что в какой-то момент в руке старика появилась фарфоровая чашка. Но все ее внимание, как и внимание ее спутников, было поглощено тем, что дядя Эдди собирался сказать.
— Визили Романи. — Дядя обращался ко всем сразу, но Кэт чувствовала, как его взгляд сосредотачивается на ней. — Это имя знакомо вам, не так ли?
— Это не настоящее имя? — спросила Кэт.
— Конечно, — улыбнулся Гейл с таким видом, словно Кэт была маленькой девочкой, и его это забавляло.
— Вы знаете его адрес здесь, в Австрии? — спросил Гейл.
— А вы, я вижу, даром времени не теряли, — усмехнулся дядя Эдди, но быстро посерьезнел. — Я только надеюсь, что ваши усилия не будут напрасны.
— Кто он? — спросила Кэт.
— Он — никто. — Дядя Эдди перевел взгляд на Габриэль. — Он — все.
Дядя Эдди не особенно жаловал загадки, так что Кэт знала: его слова что-то значили. Вот только она никак не могла понять, что именно.
— Я… не понимаю, — сказала она, качнув головой.
— Это Элиас Мэн, Катарина, — сказал ее дядя, и Габриэль резко выдохнула. Кэт моргнула, ошеломленно глядя в огонь. Снаружи мягко падал снег, но Кэт показалось, что вся Австрия вдруг замерла — ничто не могло нарушить всеобщего оцепенения, разве что…
— Что значит Элиас Мэн?
Кэт перевела взгляд на Гейла и моргнула, вспомнив, что, хотя он отлично владел языком воров, он никогда не был его носителем. Не был одним из их клана.
— Что? — голос Гейла звучал раздраженно. — Что такое Элиас…
— Человек псевдонима, — прошептала Габриэль. — Элиас Мэн — это человек псевдонима.
Но дословный перевод для Гейла ничего не значил. Кэт видела это по его глазам, по нервным движениям рук.
