Анастасия Дробина - Бриллианты для куклы
– Это как?!
– Элементарно! Вот тут у меня исследования Нью-Йоркского университета… Оказывается, Мражинские до революции были какими-то супермиллионерами в России. Тут собственное их состояние плюс состояние купцов Пустофеевых…
– К-кого?! – поперхнулся мороженым Атаманов.
– Один из Мражинских женился на пустофеевской дочке, тем самым вчетверо умножив состояние, – объяснил Пашка.
– На приданом женился! – презрительно бросила, оттопырив губу, Белка. – Жулик несчастный!
– Кто ж на таком приданом не женится? – хмыкнул Пашка. – Там миллионы крутились…
– Ты бы тоже женился? – не унималась Белка. На ее скулах вдруг загорелись алые пятна.
Стоящая рядом Юлька тревожно посмотрела на подругу. Ее дурные предчувствия завыли, как импортная сигнализация.
– Я об этом еще не думал, – широко ухмыльнулся Пашка и снова уткнулся в текст на экране.
Юлька в упор посмотрела на подругу. Та ответила сердитым взглядом и отвернулась. Красные пятна на ее скулах разлились широкой волной. Юлька ткнула ее локтем. Белка опрометью молча выбежала в коридор.
– Чего это с ней? – удивился Атаманов.
Полундра пожала плечами. Ей было понятно абсолютно все. А ничего не заметивший Пашка продолжал переводить:
– Так вот… Когда грохнул Октябрь, Мражинские, конечно, не успели ничего распродать. Ломанули вместе с другими беженцами в Одессу, откуда до последнего момента ходили пароходы в Турцию. С ними из всех слуг были только Афанасий Кутяшкин, камердинер графа, и его жена, горничная графини, Полина. Они готовились также отбыть с господами в Турцию.
– А бриллианты? – пискнула Юлька.
– Есть тут и про бриллианты… Драгоценности графини Мражинской были просто легендой в тогдашней России, особенно изумруд «Немезида». Его так называли потому, что, по поверью, колье с ним нельзя было надевать, имея дурные намерения или даже мысли, – моментально все шло вверх дном, да еще могло испортиться здоровье у того, кто надевал камень. В хорошем же деле драгоценности, напротив, могли помочь. Скорее всего, это все-таки была выдумка самих Мражинских.
– Но зачем? – пожала плечами Натэла.
– Да понта ради! – объяснил Атаманов, и Пашка согласно кивнул.
– А дальше начинается самое интересное. Оказывается, еще тогда имелось два комплекта драгоценностей. Одни – настоящие, которые, кажется, из домашнего сейфа вообще не вынимались… Вот, тут сказано, что только для приемов у императорского семейства. А другие – так сказать, бижутерия, стразы, но по виду совершенно такие же, как подлинник. Тогда, кстати, многие так делали: настоящие алмазы-бриллианты дома, под семью замками оставляли, а на бал или там раут надевали подделку.
– Фу-у-у… – разочарованно поморщилась Натэла.
– Ничего не «фу»! – отозвалась практичная Юлька. – По-моему, правильно. Мало ли что на балу случиться может? Зацепишься браслетом за гвоздь какой-нибудь – и привет! Дома потом мамахен с папахеном убьют… И тем более, если все и так знают, что у тебя есть настоящие брюлики…
– Все равно как-то смешно, – пожала плечами Натэла. – Но… наверное, правильно.
– Слушайте дальше! – Пашка подвигал «мышью». – Когда начался наш революционный дурдом, Мражинские, естественно, забрали драгоценности с собой, и им даже удалось перевезти их в Турцию, затем в Германию, а уже потом во Францию. Камни семьи Мражинских были широко известны в Европе. Им много раз предлагали их продать, но граф и графиня не соглашались, поскольку в отличие от многих других русских эмигрантов вовсе не бедствовали. Граф умудрился вложить остаток состояния в какие-то нефтяные акции, давшие неожиданно огромный доход, а графиня открыла модное ателье… Короче, не было им необходимости продавать бриллианты, и те так и лежали в банковской ячейке весь двадцатый век. Мражинские богатели и без них. Кстати, вот тут их внук в интервью говорит: он был, как и все Мражинские, уверен в том, что именно бриллианты приносят им удачу в финансовых делах.
– А бриллианты были липовые! – хмыкнул Атаманов.
– Выходит, что так.
– А наши-то? – вдруг растерянно спросила Белка, которая стояла в дверях. – Наши-то точно настоящие? Если пишут, что в Америке – бижутерия хорошего качества, то…
Пашка молча достал из кармана кольцо с большим голубоватым камнем. Повертел головой в поисках экспериментального объекта, увидел стоящие в серванте стаканы тонкого богемского стекла, привезенные Юлькиной матерью из Праги, взял один из них и чиркнул по краю стакана гранью бриллианта. Кусок стекла с тихим звоном упал на пол и раскололся на несколько частей.
– Пашка, ты что?! С меня мама голову снимет… – простонала Юлька. – Она по своему богемскому стеклу с ума сходит…
– Скажи, что я кокнул, пусть с меня снимает, – глядя на осколки, пробормотал Пашка.
– Ну? Никто больше не сомневается? – со вздохом вопросила Юлька. – Стало быть, у нас сокровища Мражинских?
– Это еще не все. – Пашка снова повернулся к компьютеру. – Тут написано, что, когда Мражинские уплывали из Одессы, их прислуга, камердинер и горничная, с ними не поехали. То ли отстали от парохода, то ли просто не сумели на него попасть: там, знаете ли, князья-графья за места дрались, красные на пятки наступали… Короче, Кутяшкины остались в России и больше со своими господами никогда не виделись.
– Так, может, они… Ну, того? – спросил Батон. – Горничная-то точно знала, где хозяйка цацки держит. Подменила и – вперед! Зачем ей при таких бабках та Турция нужна была?
– Может, и так. Только где ее искать теперь, эту Полину Кутяшкину?
– На кладбище, – усмехнулась Юлька. – Та же история в восемнадцатом году прошлого века была, дураки! Она померла давным-давно. А камушки, наверное, продала кому-то.
– Надо написать в Америку, графу, – твердо сказала Натэла. – Посмотрите, какой там скандал случился, так опозорили человека! Подарить невесте на свадьбу стекляшки… А его невеста – тоже миллионерша?
– Нет. Элен – выпускница археологического факультета Сорбонны. В Париже они с графом и познакомились. Кстати, сразу после скандала Элен свалила в Грецию на раскопки…
– Свадьбу не отменили? – разволновалась Натэла.
– Не бойся, все равно поженились. Вот, здесь сказано: «Несмотря на омраченное счастье…» Да ты не переживай, графу-то написать не проблема… Но вот вопрос – как богатство оказалось здесь, у нас, у Со… у бывшей актрисы Коктебельской? Кто она Мражинским? И, кстати, – девчонки говорили, что она про цацки даже не спросила! Даже не удивилась, почему кукла есть, а их нет!
– То есть ты думаешь… – недоверчиво начал Батон.
– Я думаю, что их у нее и не было, – твердо сказал Пашка. – Кукла была, а драгоценностей не было. А были они у…
– У дамы червей в кармане, – закончила Юлька. Но вот вопрос… – передразнила она брата, – зачем она их сунула в куклу и выкинула в окно? Как-то, знаешь ли, не бросаются брюликами нормальные люди…
– Значит, она ненормальная, – сделала вывод Белка.
Все замолчали. И когда вдруг открыл рот Атаманов, его заявление оказалось таким неожиданным, что Юлька вздрогнула.
– Я утром ездил на моте в ту гостиницу.
– И ты молчал до сих пор! И что? И как? И ГДЕ ОБЕ БАБЫ? – накинулись на него все разом.
Серега с презрительной гримасой дождался тишины и процедил сквозь зубы:
– Да ничего! Разорались… Что я там, по-вашему, мог узнать? У нас ни фамилий теток, ни имен! Что мне было, фотку из Пашкиной мобилы там в холле повесить?
– А зачем тогда ездил? – логично спросил Пашка.
– Просто посидел… Думал, может, хоть одна появится.
– Не появилась?
– Появилась! – усмехнулся Атаманов. Триумфально обвел всех глазами и объявил: – Афродакис Мария, гражданка США, консультант по русскому современному искусству, представитель спонсорской компании «Рашен Арт». В России по делам компании, будет еще две недели. Это наша черненькая, дама пик которая.
– Оба-на… – пробормотал Батон.
– Лихо! – оценил Пашка. – Она тебя не узнала?
А девчонки хором запищали:
– Сережка, как ты смог?!
– Уметь надо! – довольно сказал он, поглядывая на улыбающуюся Натэлу. Та улыбнулась в ответ еще шире, Атаманов разомлел, вальяжно развалился в кресле и начал рассказывать.
…После того как минувшей ночью Атаманова разбудил вокально-танцевальный номер Полундры и Батона, Серега так и не сумел заснуть. До утра он просидел перед телевизором, обдумывая ситуацию, а утром решил действовать. Порывшись в шкафу, нашел свои единственные приличные брюки, как мог погладил их, надел чистую рубашку и, оседлав «керосинку», поехал в гостиницу «Славянка-люкс».
Никакого конкретного плана у него не было, и в глубине души Атаманов подозревал, что в гостиницу его не пропустят. И в самом деле, швейцар в дверях посмотрел на него крайне подозрительно. Видимо, хулиганская Серегина физиономия вкупе с плохо отглаженными брюками и воняющей бензином рубашкой не внушила ему доверия. Но Атаманов собрал в кулак всю свою наглость и объявил, что пришел к родной тете, прилетевшей вчера из Нью-Йорка.
